Умберто Пантакрылис : Любовь

Васек встал, подошел к креслу, на котором сидела Нинка, и присел на корточки у ее ног.
— Хочешь испытать настоящую любовь? — Нинка удивленно взглянула на него, затем на Миху. Тот сидел на кресле и тупо втыкал в плакат на стене, на котором была изображена телка в джинсах и две мужские руки, расстегивающие на них замок. Нинка, увидев, что Миха никак не реагирует на Васькины слова, снова повернулась к нему.

— Мне нельзя, — пробормотала она, — мама мне запрещает. Она у меня строгая… И вообще…
— Бля, да хули мама, — перебил ее Васек, — ты когда-нибудь целовалась?
— Ну да, с Михой, — Нинка снова испуганно взглянула на него, он сидел все так же неподвижно.
— А целовала мужчин еще куда-нибудь? В хуй там, в яйца? — Васек в упор глядел на девушку, ожидая реакции на свои слова.
Нинка с испугом замотала головой в разные стороны: — Это же нельзя, этим только проститутки занимаются!
— Ебтвою, да че ты как ребенок-то? — крикнул Васек, но затем тон его стал хитрым, глаза прищурились — Послушай, это же вполне естественный способ удовлетворить пацана. Ничего предосудительного в том, что один человек хочет доставить удовольствие другому, нет.
— Но я не хочу, — она попыталась приподняться с кресла, но он удерживал ее за плечи.
— А если мы с Михой очень попросим?
— С Михой! — с ужасом взглянула в его сторону Нинка. Неужели Миха с ним заодно? Она не могла в это поверить, но Миха не шелохнулся, что было лучшим доказательством тому, что она не ошибалась. Васек поднялся и стал расстегивать ширинку: — Ладно, не ссы, это совсем не страшно, всего пять минут, — он говорил как можно мягче, но в тоне его сквозила насмешка.

Нинка попыталась было вскочить, но Васек толчком в грудь заставил ее сесть.
— Нет, я не буду! Идиоты! — с дрожью в голосе сказала она.
— Будешь, — в голосе Васька появилось раздражение. Он расстегнул брюки и вытащил свой здоровый член. Нинка со страхом зажмурилась. Она видела мужской член впервые, тем более так близко. Он ей показался таким страшным и огромным, что она боялась снова открыть глаза и сидела неподвижно. Вдруг девушка почувствовала, как что-то теплое коснулось ее губ, она невольно вздрогнула, открыла глаза и увидела перед собой гладкую кожу, покрытую черными волосами. Почувствовав, как конец члена уперся ей в зубы, она стиснула челюсти и дернулась вниз, пытаясь выскользнуть у Васька между ног. Но он схватил ее за волосы и с силой потянул вверх. Нинка вскрикнула от неожиданности и стала руками отталкивать его от себя.
— Миха, помоги, подержи ей руки! Ну, сучка, я научу тебя галантному обращению с мужчинами. — Васек схватил ее за запястья и прижал ее руки к ручкам кресла.
Миха с полминуты сидел неподвижно, в нем шла внутренняя борьба, он уже сто раз за этот вечер проклинал себя за то, что согласился на предложение Васька, но менять что-либо было уже поздно, машина запущена.

Он поднялся, подошел к ним сзади, опустился на колени и, схватив Нинку за руки, вывернул их за спинку кресла. Она вскрикнула от боли и с остервенением стала мотать головой из стороны в сторону, пытаясь увернуться от хуя. Васек схватил ее за ухо, с силой завернул его так, что голова девушки вскинулась вверх и стал запихивать хуй ей в рот. Нинка изо всех сил стиснула зубы. Борьба продолжалась минуты две, затем Васек не выдержал, и звонкая пощечина положила всему конец.
Удар снова оглушил девушку, у нее зазвенело в ушах, она вскинула голову и взглянула на Васька. В глазах ее был ужас.
— Открой рот, стерва, — прошипел тот, лицо его исказилось злобой, он отвел руку для нового удара, — считаю до трех.

Нинка поняла, что это все. Единственная ее надежда — Миха, который ей казался таким благородным, обходительным, добрым, надежным, сейчас железным замком сжимал ей руки за креслом. Миха, с которым они вместе росли, играли, вместе ходили в школу, сидели за одной партой, даже целовались, Миха не заступился за нее, он ее предал. Она не могла в это поверить. Как это подло! Ей захотелось кричать от боли и обиды. К горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы.
— Раз, — резанул слух голос Васька, — два...
— Будь что будет, — подумала она, зажмурилась и открыла рот. Хуй Васька проскользнул между зубов и уперся в горло. Девушка поперхнулась, но глаз не открыла.

— Молодец, ты мне начинаешь нравиться, — Васек вытащил член и стал вощить кончиком ей по губам. Она ощущала лишь легкое щекотание, затем член нырнул в рот и уперся в язык.
— Поласкай, — попросил Васек. Его мягкий тон снял с нее нервное напряжение, но обманываться она не хотела, прекрасно понимая, что, стоит ей начать перечить, как тон его сразу же изменится, а в висках еще стучал пульс и щека горела от пощечины.
Нинка сомкнула губы и стала водить языком по залупе. Как ни странно, у нее уже не было ощущения страха и отвращения ко всему этому, мысли ее переключились на другое. Языком она чувствовала гладкую, нежную плоть, которая время от времени напрягалась и расслаблялась, казалась такой живой и трепетной. У Васька участилось дыхание, он стал теребить ее за ухо.

— Давай, сучка, давай, — сказал он на выдохе, — А теперь покусай…
Нинка стала легонько покусывать хуй. Волнение Васька стало передаваться и ей, она почувствовала какое-то томление во всем теле.
Вдруг хуй Васька подался назад, и голова Нинки непроизвольно потянулась за ним. Она не хотела, чтобы он совсем выходил из ее рта. Как будто бы поняв ее желание, дойдя до середины, хуй остановился, и стал углубляться обратно. Васек обнял ее за голову, делая поступательные движения. Все это сопровождалось лишь прерывистым дыханием Васька и Нинки, которая еще изредка причмокивала, делая сосательные движения и сглатывая слюну.

Михе очень хотелось посмотреть, что происходит там за креслом, и он отпустил руки девушки, которые безжизненно повисли. Миха поднялся с колен и увидел Васька, который стоял, запрокинув голову, с закрытыми глазами и, приоткрыв рот, тяжело дышал. Нинка неподвижно сидела в кресле, и лишь голова ее слегка подавалась вперед навстречу движениям Васька. Миха почуял, как его хуй напрягся, встал и уперся в джинсы. Ему захотелось тоже испытать все то, что сейчас должен был испытывать Васек. Он стоял, широко открыв глаза, с вожделением глядя за всем происходящим.

Вдруг руки девушки покачнулись и стали подниматься вверх, к Васькиному хую. Она стала пальцами теребить и поглаживать его яйца.
Движения Васька участились, дышал он все быстрее и прерывистее, и на Нинку тоже нашло какое-то вожделение. Ее бедра подались вперед, ноги напряглись, она вытянулась всем телом. Васек делал поступательные движения все быстрее и быстрее, колени его задрожали от напряжения, он не выдержал и стал помогать себе рукой. Вдруг тело его прогнулось, мышцы охватила судорога, томительно разливаясь по всему телу, он стиснул зубы и с силой притянув к себе голову девушки, застонал.

Нинка почувствовала, как отчетливо хуй пульсирует под кожей, мощными толчками выталкивая сперму, которая теплой, вязкой массой растекалась по всей полости рта. Она стала с вожделением глотать ее. Когда толчки прекратились, Васек постоял немного, переводя дух, затем вынул член и пошлепал им по лицу Нинки, стряхивая капли спермы. Стряхнув, он, улыбаясь, тяжело плюхнулся в соседнее кресло.

Нинка открыла глаза и увидела, как Миха стоял около кресла и в упор глядел на нее. Она поняла, что он все видел. Ей вдруг стало ужасно стыдно. Теперь она чувствовала себя виноватой, ведь вместо того, чтобы сопротивляться, кусаться, царапаться, она так быстро смирилась и уступила желанию его друга. Нинка почувствовала себя последней шлюхой.

— Миха, не стой, как истукан, твоя очередь, — глумливо ухмыльнувшись, произнес Васек — если ты сумеешь открыть этой шлюшке рот, то твоя девка доставит тебе массу удовольствия.
Михе стало вдруг как-то не по себе. Его мысли сконцентрировались на слове «очередь», которое в его представлении никак не вязалось с тем тайным и интимным, что он впервые сейчас так явно и откровенно видел собственными глазами. Ему было неудобно за себя, что он вот так стоит и стесняется что-либо сделать. Нинка почувствовала состояние Михи и поняла, что для того, чтобы вывести всех из неловкого положения, ей придется сделать первый шаг самой.

Она сползла с кресла, опустилась перед ним на колени и прижалась щекой к его ноге. Миху от ее прикосновения передернуло, как от электрического тока, он вдруг явно ощутил, как по телу разливается боль и обида. За доли секунды из неподвижного истукана Миха превратился в смерч – безумный, быстрый и безжалостный.

- С-сука! – выкрикнул он и с размаха ударил Нинку в ухо. Девушка повалилась на пол, пытаясь заслониться от него руками. Миха быстро стал наносить мощные удары ногами, в ответ на которые Нинка только вздрагивала и глухо хрипела. Скоро раздался хруст и изо рта девушки пошла кровавая пена. Все это время сжавшийся от страха Васек молча сидел, вжавшись в кресло. Из его открытого рта по подбородку бежала тонкая струйка слюны, но Васек не замечал этого. Парализованный ужасом от внезапной перемены в приятеле, он смотрел на расправу над Нинкой не в силах произнести ни слова.

- С-суки…. Ублюдки ебанные…. – Миха был не в себе. Его взгляд блуждал по комнате, не зная за что зацепиться. Тут он увидел Васька, скрючевшегося в кресле. Глаза Михи вновь налились кровью.
- Пидар! – он развернулся к Ваську всем корпусом – из-за тебя все, гнида! В один прыжок Миха оказался рядом с креслом, под руку ему подвернулась линейка, валявшаяся на столе. Через мгновение линейка уже торчала из правой глазницы Васька, а сам Васек истошно орал.
- Пидор! Козел! – Миха провернул линейку в глазнице, схватил Васька за шкирку, швырнул на пол и принялся молотить ногами.

Через тридцать восемь минут Миха отбросил окурок, сплюнул и перелез через перила балкона.
- С-сукиииииииииии ! – разнеслось над микрорайоном.