Какащенко : Пасторалище

Василий возлегал на продавленном диване и мечтал, как хорошо было бы уехать в деревню.

В деревне совсем другое дело. Там куры, там навоз, бабы с сиськами под два ведра. У забора – конопля и всякие другие овощи. Куры роются в мусорной куче, Бобик – «гав-гав», тракторок тарахтит за околицей…
Прэлесть, а не жизнь!
А если взять лопату и накопать червей, это ж сколько можно поймать рыбы! И при этом совершенно бесплатно! Ты ей червяка, а она, дура такая, - хвать – и на сковородку! Со сметанкой…мняммняммням…
Да! В деревне настоящая жизнь. Там все исконное, из глубин души, от земли, от дурости от нашей народной. Вот так выдул бы пол литра самопальной, и – ну: бабу свою гонять по улице! Оглоблей! Чтоб жизнь ей медом не казалась. Чтоб знала, овца, хозяйскую руку. Чтоб я ей: Чаю! И – фьють – , груди во все стороны, прет! Бёгом! Бёгом!
- Извольте отпить, Василий Петрович, как Вы любите, с терамису!
Или чо там, у них в деревне? Сушки? А и пусть!
Наша, простая еда, пусть будет. И похудею заодно. Стану стройным, как сосед, Лешка, из МЧС. Кубики на прессе появятся.
А что? В деревне с этим проще, ни тебе финесс-клубов, ни саун, с прочими излишествами. Сплошной «эко пять» и другие экологические радости.
Оттого и воздух целебный, что хачей нету, дворы метут наши, экологичные крестьяне! Исконно русскими вениками из отборной березы и всяких там елок-орехов.
И сам не заметишь, как в здоровом теле поселится здоровый русский дух! Кремень, а не дух! И плетью его не перешибешь, и аршином общим не измеришь, и ты ему – фигу, а он тебе две! Чудо, что за духовность можно таким образом развить в деревне.

Да…Батюшку надо обязательно завести. Первым делом! А то, что за деревня без батюшки? Чтоб - крест у него – золотой, и лежит на пузе, параллельно русской землице – матушке. И борода. Обязательно борода. Непременно. Кудрявая такая. До макушки. Или – наоборот – прямая, окладистая. Эх… Как заблажит батюшка, сквозь заросли свои лицевые:
- Покайтеся, окаянныя!
Бабы – сразу в обморок, свиньи – под лопухи. Ну, а мы, мужики, присогнемся малёхо, да и лбы свои бычьи и перекрестим. Потому что – соборность у нас в деревне. В крови это у нас, у крестьян.

Сараюшку надо бы поставить. Для молока. То есть корову сперва, конечно же, но… молоко первое время и покупать можно. – Василий перевернулся с отлежалой бочины и задумчиво поискал козявку в рыхлом носу.

- Сорок лет! Сорок тяжелых лет! И кто я есть? Сисадмин. Сисадмин не «Газпроме», и не в администрации райна. Мечты у них сбываются, понимаешь. А я? В конторке. Тьху!

А ведь в деревне я мог бы…Ох, как мог бы я! Это. Пахать бы мог! Вот что!
Эх!Вставал бы так, часов в пять утра, а лучше - в четыре! С первыми, так сказать, петухами. Страуса надо бы завести, кста, чтоб соседи завидовали. Ага. Встал бы так, затемно, рубашку льняную подоткнул, ногами по жирному черноземищу – чмяк-чмяк – лощадь взнуздал, или чо там с ней делают? Короче, попросил соседа, чтоб он чего там надо с этой лошадью сделал. И давай пахать! И пашу так, пашу, квасу хряпну, и снова это дело!
И на руках жир так рассасывается , рассасывается, и на жопе – ягодицы, как у лошади, ну, абсолютно ни грамма жира.
- Н-но, пошла, родимая! Хули встала? Агой! Или как там эту животную подгоняют? У соседа вот и спросим. У дедушки. Обязательно, чтоб у соседа пасека была. Пусть медом угощает. А ему там …антивирус установлю, чтоб пчелы меня не кусали. Больно же.

Надо спрэй купить, от пчел и всяких там комаров. Да и сколько там этого комара? В деревне же ветер. А комару ветер хуже дихлофоса. Сносит его, потому что - легкий. Да. Избу надо на пригорке поставить, чтоб комара и муху сдувало нафиг. И заживем!
Завтра же! Завтра же в деревню! Люсильду Абрамовну с банка уволим. Безпроблем. Тем паче, что и работница она, так себе, аховая. Сплошные нагоняи от завотделом. Пусть блины печет. В русской печи. Кадку ей выделим.
Это ж натюрморт. Куинджи! В кадке – тесто подходит. Люська вышивает сарафан. Я сапоги апгрейжу, или чо там? Нет, валенки валяю! Всей нашей деревне!
Хули там эти валенки валять? Взял этого…материала, короче, валеночного, и давай…Валяй себе, пока это… не надоест.

А все так под окнами стоять будут:
- Ить как оно ловко, энто Василий Петрович, у вас получается валять! А нельзя ли и нам , простым крестьянам, парочку ваших знаменитых валеночков? Хенд мейду вашего желаем, аж мочи нет.
- Так и быть. В очередь, мужики. Всем наваляю. И денег не надо. Зачем нам с вами, в деревне, деньги? Яйцы несите, сало, млеко. Шпик- шпик. Я-я, нацюрлих!

Да. Работы в селе невпроворот. Весь день световой, глядишь, и занят. Ох, ты, Осподи…

А, как смеркнется, так и детей можно начать заводить. Пять мальчиков и две дочурки. Мал – мала - меньше. И чо Люське делать в деревне, кроме блинов, и баню вытопить? Вот пусть и рожает. Чтоб русские люди были. С голубыми глазищами, носы, как один, курносые, все - блондины, арии. Характер, чтоб нордический.
Люська брюнетка, правда, и бабушка у ней еврейка, и мама. И сам я того, на этих похож…
Плохо.

Вот! Не возьму я Люську в деревню! Заведу себе прямо там бабу. Простую, народную, русскую бабу. С задницей, такой… в двери не пролазит! Полную дуру. Обязательно. Не олигофрена, а чтоб необразованная была, со смекалкой, но по жизни – дура. Пусть рожает от меня! А то на Люське что? Где сядешь, там и слезешь. Пусть в гости к нам с Клавдией Захаровной приезжает.

Жизнь! М-дя. Лучше пусть бабу мою Клавдия Парфеновна зовут. И коса у нее, и прочие женские прелести, и горячая, как печка, и зимой есть куда голову преклонить!
Помрем с ней в один день. А семеро наших деток похоронят нас прямо на сельском кладбище.
На косогоре.

И жаркий деревенский закат будет освещать покосившиеся навстречу друг к другу кресты. И далекая река будет невнятно журчать свою вечную песнь о двух неразлучных сердцах – Василии и Клавдии, как там ее. Да! Семеновне!
И надпись будет на кресте простой русской вязью: «Здесь упокоен знатный валяльщик, хлебопек и пахарь, специалист по сетевому оборудованию, Василий Петрович Козлов. Мир праху его. » Стоп. Ага. « И жена его тоже – тут!» Теперь порядок!

Василий расплылся в блаженной улыбке и тоненько захрапел.
Под шум Ниагарского водопада, извергаемого каналом «Дискавери», снилась Василию простая русская деревня о двадцати дворах, с патлатым оруном - батюшкой и соседом – пасечником.

А под утро пришла едкая Людмила Авраамовна и растолкала Василия Перовича на работу. В « Транс-Инвест компани».

Но еще целый день В.П. Козлов улыбался чему-то своему потаенному. Он засовывал свой рыхлый нос в глубины монитора, причмокивал, счастливо щурил свиные глазки под толстыми линзами и… мечтал, мечтал, мечтал .

Коллеги сделали вывод, что Вася опять тайком смотрит порно, о чем, кстати, незамедлительно настучали шефу.

©Какащенко