aaliyah : Ей казалось

Крючковатой холодной куриной лапой Марина держала сигарету. Держала неумело, боялась уронить и прожечь дырку в самом ее лучшем платье. Огонек на конце сигареты то и дело подавал сигналы бликам, отражающимся от ее длинных наращённых ногтей.

Ей казалось, что она выглядит вызывающе и раскованно. Как же трудно одновременно сексуально выгибать спину и в тоже время выпячивать зародыши грудей, состоящие из одного пушапового поролона.

Она окидывала каждого вошедшего в бар мужчину, как ей казалось, таинственным и манящим взглядом. Некоторые спотыкались от этого взгляда. Они были поражены наповал столь неприкрытой и бескупюрной страстью в глазах одиноко сидящей женщины. Тогда она начинала хихикать. Ее томный смех определенно должен был свести мужчин с ума.

Ей казалось, что каждая особь мужского пола в этом туманно-сигаретном заведении сейчас исходит вожделением и желанием обладать ею. Как же тяжело быть совершенством. Марина величественно откинулась на спинку стула и подмигнула бармену. Тот переменился в цвете и уронил бокал.

В этом несчастном зале не одна женщина сейчас не сравнится с ней. По углам, в своих небольших однополых стайках шушукались пугалоподобные страшилы. Конечно же, о ней, о Марине. Зависть и внимание кур лучшее подтверждение сногсшибательности.

В голове от спиртного был некое ежико-тумановое состояние. Марина на миг поймала в тумане за хвост единственную отчетливую мысль: «Что, черт возьми, я тут делаю?» Мысль ускользнула, туман успокоил: «Все нормально, мы веселимся».

Бармен Сергей то и дело бросал короткие взгляды на женщину напротив. Больше всего он боялся, что она поймает его взгляд. Что-то внутри просыпалось в нем и рвалось наружу. Это что-то он так долго и качественно замуровывал когда-то в фундамент своей новой личности. Женщина сейчас расшатала эту основу, и пока она не рассыпалась, надо что-то предпринять. Сжимая в руке телефон, Сергей метнулся на кухню.

Марину слегка обескураживало, что к ней еще никто не подошел. «Неужели все стесняются и я этот вечер проведу одна?» Мысль не давала покоя. Надо было срочно доказать что королева на этом балу только одна. Она в очередной раз окинула зал своими прекрасными радужными глазами. Выбор пал на одинокого, скромного и хорошо одетого мужчину у самого входа.

Звериной поступью грациозной пантеры, она направилась к своей жертве. Он очень поздно заметил это движение, и сейчас вжался в кресло от чувства неизбежности. Казалось, даже зажмурился и считал про себя.

Петр Павловичу сегодня определенно не везло. В компании сорвалась крупная сделка с финскими инвесторами, и теперь ему надо было поднатужиться, чтобы остаться на плаву. Тем более что надо было еще как-то прокормить жену, детей и двух любовниц. В тяжелых думах он забрел в этот вшивый бар запустить пару рюмок. Сейчас он, готовый зарыдать, старался слиться с креслом. На миг показалось, что ему это удалось. Всего лишь показалось. Обветренный и туберкулезный голос выдернул с корнем и луковицей его последнюю надежду.

- Добрый вечер. У Вас тут не занято? Могу ли я присесть? Вы не против?
- Садитесь. – Петр Павлович отвернулся. Столько мыслей сейчас роились в его полупьяном мозгу. Зачем он ей разрешил? Надо было послать. Сейчас надо думать о себе, а не о других. Он старался не смотреть на нее.
- Хотя я передумал. Вы меня простите, но я очень против. Вы мне противны. – Петр Павлович даже понять не успел, что сказал такие отвратительные слова вслух. Как будто его мысли только что просочились через черепушку и трансформировались в слова.

Заведение затихло. Интерес и испуг можно было читать в каждом взгляде. Даже негромкая музыка играла с осуждающими нотками. В полной тишине взорвался хохот ужасной женщины напротив. Она смеялась, плакала и хрюкала одновременно.
- Ой, ну Вы что! Право, бросьте! Вы меня вогнали в краску!
Она не ошиблась в выборе. Этот мужчина только что так мило признался ей в своих чувствах. Марина улыбнулась - «Влюбленный глупец!».
Бармен тем временем ждал гостей, словно ребенок ждет дед мороза. Глубоко где-то в бетонной пыли и арматурах запутались последние чувства к этой женщине. «Все! С этим надо кончать раз и навсегда!» - Сергей понял, что момент настал. Он и так долго терпел в своем заведении эту рухлядь. Он просто не мог прогнать ее. Глупое чувство вины не давало покоя.

Вот уже полгода она каждую пятницу приходила в этот бар. Она покрывала свои кости останками некогда прекрасного платья, делала себе жидкие локоны из грязных волос, красила ногти в яркие блестки, наносила боевой макияж. Ее никто не выгонял, с ней никто не заговаривал, ей никто не перечил. Даже те, кто видел ее впервые в жизни. И дело не в том, что ее историю знали все местные, и не в том, что от нее отвратительно пахло дохлыми енотами, все было в ее взгляде. Слова не нужны, когда боль уже не помещается в человеке, он окутывает его, отражается во влажном взгляде, заполняет тяжелые мешки под глазами, рисует морщины и стирает улыбку и разум.

Марина в тот день была хороша как никогда. Даже перенесенные роды не испортили ее фигуру. Младшая дочь сейчас мирно спала в коляске, пока ее легкомысленная мама носилась по дому и собиралась на вечеринку. Девичник намечался что надо. Да и любимый муж в кои то веки согласился посидеть со своими детьми, хотя с условием комендантского часа – дома ей надо было быть к полуночи, прямо как Золушке.
Когда ей сообщили о том, что ее муж и дети убиты, а бывший любовник взят под стражу, она сидела с подругами в этом самом баре и держала в руках точно такой же бокал. Может как раз этот самый. «Боже, я, кажется, перепила, мне хватит» - Марина оторвала заворожённый взгляд от своего бокала и благосклонно улыбнулась своему воздыхателю.

От этого взгляда Петра Павловича окончательно разнесло, крича что-то про уродство и сатанизм, он прыгнул на Марину и попытался ее задушить прямо тут, на полу. Полузадушенная несчастная вяло отбивалась, бормоча что - то вроде «…ох! Ах, но не на людях же, милый, потерпи до кровати…»
Сергей перемахнул через барную стойку и метнулся спасать. Люди вокруг, шокированные увиденным, казалось, застыли.

К моменту, когда приехала полиция с каретой скорой помощи, Сергей уже успешно оторвал Павла Петровича от Марины, и сейчас они только сопели и смотрели друг на друга - потный мужчина с детской драчливой злобой, а разбитая женщина с ласковой покровительственной улыбкой.

Она, конечно, давно подозревала, что бармен к ней неровно дышит, но и предположить не могла что все настолько серьезно. За нее ни разу еще так яростно не боролись. Особенно такие симпатичные мужчины. Марина даже не знала, кого из них она осчастливит. «Может обоих отправить в далекое эротичное путешествие и найти кого-нибудь поспокойнее?» - тяжелые раздумья, юной обольстительницы прервала компания мужчин, ворвавшихся в бар. Самый главный и красивый из них заговорил с ней.

«…Вам необходимо поехать с сотрудниками окружной психиатрической больницы для дальнейшего детального обследования Вашего психического, эмоционального и физического состояния. Ваше поведение может представлять угрозу для Вас и окружающих Вас людей…»

«…Я и все мои подчиненные восхищены Вашей неотразимостью. Позвольте мне прокатить Вас на моем личном лимузине. Так же я хочу пригласить Вас на ужин в моем дворце…. »

Ей казалось, что сейчас она самая счастливая на планете. Одинокая слеза, словно слизняк оставила след на перенапудренном личике. Как же хорошо! Она так прекрасна! Марина посмотрела на бармена:
- «Это ведь за мной?»
- «Конечно, милая, это за тобой, теперь все будет хорошо»

Петр Павлович, обескураженный и пристыженный, побрел к себе домой. Сейчас ему отчаянно захотелось обнять свою пополневшую жену и своих избалованных детей.

Сергей молча протирал стаканы. Ему было жаль несчастную. Как же воображение может заполнить разум. В экстремальных ситуациях мозг и не такие финты выкидывает.
Все еще находясь под впечатлением от произошедшего, бармен спустился в погреб за новой порцией отменного разливного вина. Вдоль холодной каменной стены вряд выстроились огромные бочки. Вот тут его богатство. Его храм. И нектар из бочек отменный. Особенно в бочке номер 3. Но пить вино оттуда нежелательно. Хотя, тело его ростовщика за эти три года, несомненно, до невозможности облагородило вкус напитка. Сергей с улыбкой погладил влажный бок бочки - «Твое время еще не пришло».