Глеб Федоров : Этот воздух.

Мне не даёт покоя этот воздух.
В нём, истощённом сухостью турбин,
кипящим маслом, тканью фильтра, к звёздам
дорогой долгой, голосом долин
без газа, слишком много кратких
молитв родилось. Нас балуют им.

В пути неделю: рокоты пространства,
сияют линиями эллипсы глубин –
в них, отражением цивилизаций,
лучи бросают дальние миры.
Наш воздух терпок, многим не под силу
с его характером и вкусом совладать,
но мы, вдыхая эту плоть, пускаем в жилы,
сквозь кровь и душу, горечь, жизнь и стать.

Мы мчимся прочь от долгого зенита,
затмений спутников, войны, родной Земли –
мы покидаем то, что навсегда забыто
и от потери человечеством любви
как дара.

Но вряд ли станет кто теперь вздыхать,
как на Земле, чуть чаще. Сахара
самым жарким днём моделью рая стала
и намного слаще, чем кисловатый газ,
которым мы живём.
И потому, без спешки и без плача,
вдыхая по сигналу жёлтого огня,
мы растворяемся внутри глубин и смазок
и ждём планет, которым, говорят,
не стоило бы знать людскому телу,
и в чувстве этом они мчатся прочь от нас,
а поиск в пустоте для жителей ракеты
рекомендует экономить газ.