Роман Сергеев : Угонщик 2.0

— Серёга, ты ли это?
На тротуаре стоял невысокий сутулый мужчина в потрёпанном тёмно-сером плаще. И напряжённо вглядывался в только что появившегося из роскошного спорт-седана жемчужно-белого цвета водителя: высокого статного шатена в отлично сидевшем на нём костюме. Чёрная рубашка распахнута на груди, несмотря на промозглую погоду.
— Борька?! Жив, бродяга! Здорово!
Они обнялись. Похлопали друг друга по спинам.
— Классная тачка, — Борис не скрывал зависти.
— Да брось, это старье уже. Уже новую приглядел, — Сергей, хлопнув дверцей, снисходительно улыбнулся.
— Я смотрю, ты в гору пошёл, как с завода-то сбежал? Костюмчик, тачка шикарная. Катерина как?
— Никак. Пошли, лучше выпьем. Я ж тут рядом живу.
— Серьёзно? Вот прямо у Кремля живёшь?
— Да нет, бери выше. Кусок Красной площади отхватил, и домишко там себе отстроил, рядом с Кремлёвской стеной. Да ладно, челюсть-то подбери. На Пешков-стрит у меня халупа. Давай, двигай резче.
Они спустились вниз по бульвару и свернули в арочный проход, рядом с ажурными чугунными воротами. Широкий двор, по периметру окружённый с трёх сторон темно-серыми зданиями в стиле сталинского неоклассицизма.
— Черт, я даже не знал, что здесь жилые дома, — не удержался Борис, когда они подошли к подъезду.
Сергей поморщился, но смолчал. Миновав консьержку, которая подобострастно поприветствовала их, поднялись на лифте.
— Да, неплохая у тебя квартирка, — Борис едва заметно вздохнул, оглядывая коридор; стены, отделанные светло-бежевой кожей. — Со вкусом. И что второй этаж есть? — воскликнул он, заметив лестницу.
— Боря, ну не делай такое лицо. Смешно.
Они поднялись наверх, Борис осторожно прошёл внутрь, ожидая увидеть обстановку в стиле усадьбы графа Шереметьева. Гостиная, выдержанная в золотисто-коричневых тонах, выглядела роскошно, но неуютно, как гостиничный номер.
— А ты я смотрю, рыбалкой по-прежнему балуешься? — Борис подошёл к стене, где в рамках висела фотография гордо улыбающегося Сергея с большим сомом в руках.
— Да, иногда езжу в Тарусу. Отдыхаю там. У меня там коттедж на берегу реки.
— Правда? А я думал, ты куда-нибудь на коралловые острова только ездишь, Тихого да Атлантического океана.
— Нет. Не езжу. Не люблю. Чего пить будешь? — Сергей распахнул дверцы бара. — Вот, рекомендую, «Jack Daniels» семилетней выдержки. Или ты «Hennessy» предпочитаешь?
— Да, на твой вкус. Я и не пробовал их никогда, — Борис осторожно присел на край дивана с полотняной обивкой. — А яхта есть у тебя?
— Есть. Моторная. Не такая, как у Абрамовича. Скорее большой катер, я на нем девок катаю. Они любят это дело. И где сейчас работаешь? — Сергей вытащил два стаканчика, открыв холодильник, выставил на журнальный столик металлическое ведёрко со льдом. — Все там же, в нашем «ящике»?
— Ну да, там и тружусь, — Борис, наконец, позволил себе расслабиться и с комфортом расположился на диване, раскинув руки на спинке. — Аки пчела, понимаешь. Начальником отдела.
— И сколько получаешь?
— Ну, сейчас повысили. Тысяч сто в месяц выходит.
— У, много, завидую. Наверно, зря я сбежал?
Борис криво улыбнулся.
— Шутник, ты, Серёга. Всегда был. Ну а ты, небось, собственную компанию заимел?
— Ну да, газовую, — разлив виски по стаканчикам, Сергей взял один и присел в широкое кресло у окна, скрестил устало ноги. — Я — угонщик.
— Как? — Борис наклонился вперёд, решив, что ослышался. — Не понял.
— Угонщик экстра-класса. Любую тачку влёгкую могу сделать. Чем дороже, тем лучше. Любую сигнализацию снять. Ты ж знаешь, электроника — любовь всей моей жизни.
— Интересное кино. Это как так получилось? — лицо у Бориса вытянулось. — Ты ж у нас самый идейный был. Пионер — всем ребятам пример. Комсорг, староста класса.
— Так это ж когда было, Боря, — сделал глоток, глаза чуть потеплели. — А сейчас другие времена настали.
— Ну, понятное дело. Кстати, я тут намедни Буравченко видел, — оживился Борис. — Помнишь такого?
— Ивана Коземирыча? Да, помню-помню. Он же у меня как раз руководителем кандидатской был, — Сергей поставил стаканчик на стол, заложив руки за голову, глаза мечтательно затуманились. — После защиты мне сказал: «Сергей, принимайтесь сразу за докторскую. Материала у вас с лихвой хватит. Будете самым молодым доктором технических наук в стране». Провидец.
— Он всегда тебя в пример ставил. Говорил: берите пример с Сергея Журавлева, гениальный парень, далеко пойдёт.
— Ну, вот я и пошёл. Как меня направляли партия и правительство, — глаза Сергея потемнели, взгляд стал жёстким.
— А ты смог защититься-то?
— Господи, Боря, ну кому нужна сейчас моя докторская?! — воскликнул Сергей.
— Ну и зря. А я вот уже пару лет назад, как защитился. Доктор технических наук.
— Молодец. Поздравляю. А директор у вас кто сейчас? Все тот же хмырь болотный?
— Ну да, Соломин. Сукин сын, ещё одного своего родственничка притащил и поставил начальником управления. А тот, скотина, целый день на компьютере сидит. Умаялся, бедный. Пасьянс раскладывает. Или в покер дуется. А помнишь Зимина Владимира Викторовича-то?
— Ну да, помню, конечно. Он меня больше всех уговаривал остаться. Отличный мужик, учёный с мировым именем. Тоже меня всё заставлял докторскую дописать. Таких мало осталось сейчас.
— Не осталось уже, Серёга, не осталось. Умер он недавно, — Борис, допив аккуратно стаканчик, осторожно поставил на стеклянную поверхность журнального столика.
— Как это? — нахмурился Сергей. — Почему?! Он же совсем молодой был? Едва за пятьдесят. Как же так получилось?!
— Довёл Соломин его до ручки. Они и так были на ножах, а тут наш козёл взял и сместил его, с заместителя по науке-то, и поставил своего дружка, Никитина.
— Никитина? Шутишь? Тупая скотина! Орал всегда: Журавлев, почему ваши сотрудники опаздывают на работу! Мы вам надбавки за напряжённую работу платим! А вы показываете, что никакой напряжёнки нет! Я из-за него в первую очередь ушёл. Надоело выслушивать. А где… — Сергей запнулся, сглотнул комок в горле, словно пытался подобрать слова. — А где его похоронили, Зимина? Я съезжу.
— Да на Троекуровском. Там. В апреле, в общем. Пятого. Никто, знаешь, даже представить не мог. Такой был бодрый, весёлый. Ещё вечером в пятницу мне звонил. Говорил: «Борис Олегович, по вашему контракту вопрос в министерстве решён». А в воскресенье — всё.
— А чего же мне никто не сказал?
— Да разве тебя найдёшь-то!
— Ладно, давай тогда выпьем за него, — сказал Сергей, разливая коньяк по бокалам. — Выпьем за лучших людей, на которых держался этот мир. Они уходят, и нет никого им на смену, увы.
— Серёга, а ты все ж серьёзно сказал, что угонщик или так: пошутил? Ведь так можно и в тюрьму загреметь.
— А я сидел, Боря, уже. Не думай. Знаю, что это такое. По глупости. Сам подставился. Адвокат мне попался, мурло поганое. Теперь такого не допущу никогда. У меня теперь везде свои люди есть.
— А та машина, на которой я тебя видел. Она тоже краденая?
— Нет. Зачем я на своём же товаре гонять буду? Я её купил, все честь по чести. Товар я сразу заказчику отгоняю, и больше мне дела нет.
— А если у тебя того… уведут?
— Нет, Боря, у меня хрена с два уведёшь, — хитро прищурился. — На всех моих личных тачках сигнализация стоит о-го-го какая. Моё изобретение. У меня, если кто и увести может, только я сам.
— Слушай, а почему же ты за бугор-то не съехал-то? Америкосы такого крупного спеца по авионике с руками оторвали бы. В золоте купался бы. Сколько у тебя патентов было? Два десятка?
— Точно. А сколько авторских свидетельств не вспомню уже. Подкатывали они ко мне ещё тогда, когда на мне секретность висела. За бугор не выпускали. И чуть не выгнали за контакты с потенциальным противником. Только не хочу я, Боря, корячится на буржуев. Да и вообще хочу быть себе хозяином. Так удобнее, не нужно никому «ку» делать. Да что я о себе все. Ты-то как? Как супруга? Жива-здорова?
— Зина-то? Да, все в порядке. Уже скоро серебряную свадьбу справлять будем. Внук у меня родился. Богатырь! Сама невестка моя Дюймовочка, а родила пацана в 4,5 кэ-гэ! В честь отца моего Александром назвали.
— Ну, поздравляю. Передавай привет.
— А ты вроде как один живёшь? Чего так? С Катериной разошёлся?
— Угу. Как только я сел, взяла Вовку и укатила.
— Странно, у вас такая любовь была. Друг на друга наглядеться не могли. Да и чего бы тебе дали за угон-то? Год условно?
— Нет, тут другое дело было, — Сергей помолчал, подошёл к окну, оперся локтем. — В той машине, что я угнал, следы преступления оказались. Убийства, которое на меня и навесили. Пожизненное мне светило. Катька как узнала об этом — сразу сбежала, сука. Я поначалу зол был как чёрт. А потом понял — так лучше даже. По крайней мере, понял, чего любовь её стоит. На самом-то деле.
— Чем же лучше-то? Не пойму.
— Да тем, что я теперь могу любую бабу снять, какую захочу. И никто меня ревновать не будет, скандалы устраивать. Я, когда очередную тачку «сделаю», «снимаю» лучшую деваху, которую смогу заприметить на улице. Они на это падкие. Роскошная тачка, отличный костюмчик. И знаешь, по-настоящему красивых баб мало. Те, что на глянцевых обложках да в кино, в реальной жизни — мыши серые. Не раз накалывался. Косметику смоют, ворона — вороной. Оптический обман. Визажисты, стилисты разные. Сиськи, задницы силиконовые, зубы все из имплантантов. А я выбираю, чтобы красота натуральная была: идеальная фигурка, литая грудь. Одета должна быть стильно. И летящая походка. Большинство баб нацепят высокие каблуки и шагают, как парализованные кузнечики.
— А потом что? Ну, так познакомился и женился бы.
— Ой, Боря, наивный ты мужик, — Сергей вернулся в кресло и, устроившись с комфортом, снисходительно улыбнулся. — Кто ж на таких женится-то? Я же на одну ночь снимаю. Они ж дурочки докумекать не могут, что утром я за дверь-то их выставлю и забуду о существовании.
— Ну, это, не знаю, как сказать, — Борис запнулся, помрачнев. — Но все равно, тебе же, сколько, как и мне — вон седина уже. Уюта хочется семейного, комфорта. Борща домашнего.
— Да на черта мне борщ-то? Я в любой ресторан закатиться могу. Любое самое экзотическое блюдо мне в мгновение ока доставят. Проще одному. Одинокий волк, и ноги кормят, и налоги платить не надо. И бабу могу отыметь любую, не боясь от благоверной по башке получить сковородкой. Помнишь, как ты у меня прятался от Зины своей?
— Помню! — Борис широко улыбнулся, словно вспомнил что-то приятное. — У нас же чуть до развода не дошло. Но ты помог. Помирил нас. Хороший ты мужик…
— Да, хороший. Был…
Сергей подошёл к высокой тумбе из красного резного дерева, где сверху стояла массивный ящик, достал с полки конверт.
— Все увлекаешься?
— Да, люблю это дело. Недавно в Нью-Йорк ездил, прикупил себе джаза. Для души.
Вытащив аккуратно пластинку, поставил на проигрыватель. Медленно опустилась игла. Полились печальные звуки блюза.
— Да вижу, у тебя и телевизора-то нет. Не смотришь?
— Ящик у меня вон там, — Сергей махнул рукой на противоположную стену, которую почти полностью занимала матовая чёрная поверхность ЖК панели.
— Здорово, — присвистнул Борис. — А я и не понял, что это у тебя телевизор, думал, просто так. Элемент интерьера. Так сказать.
— Нет, просто смотреть тут нечего. Акадо фуфло гонит, а тарелку не поставишь. Кремль же рядом. Вот на дачке у меня поворотка стоит. Пять тысяч каналов.
— Пижон, — протянул Борис с улыбкой. — Всегда пижоном был. Перед девчонками выставлялся. Они за тобой табуном ходили. Отличник, победитель олимпиад. И на мотоцикле гонял классно. И на рояле сбацать мог. Завидовал я тебе. Да что там, все тебе завидовали. А как Катерина-то тебе с сыном-то даёт встречаться?
— Редко.
— Почему?
— Считает, что я плохо влияю на него.
— А может её не нравится, что ты алименты не платишь? Официально же работы у тебя нет.
— Я ей предлагал денег и так. И квартиру купил, и все остальное. Не хочет. Ничего ей не надо. Знаешь, иногда убить её готов. Шепнул бы я словечко кому надо, и всё. Поминай, как звали. А сына бы к себе, наконец, забрал. При живом отце — сирота. Из-за этой курвы.
— Ну, ты, суров стал, разве можно так? А ты что, думаешь, всю жизнь будешь так?
— Не знаю, — Сергей вытянул ноги и закрыл устало глаза. — Может, и уйду на покой. Скоро. Надоедать мне это дело стало.
— Слушай, а ты только угонами занимаешься, или ещё чем?
— Да всем я занимаюсь, что связано с электроникой. Где поставить, где снять. На все руки, что называется. Угон — это так, скорее хобби.
— И что разные важные люди к тебе обращались?
— Обращались, — Сергей открыл глаза и бросил пристальный взгляд на Бориса. — И те, и те.
— И эти тоже? — Борис многозначительно поднял глаза вверх.
— Да. Обращались пару раз. Серьёзное дело у них было.
— И ты им всё сделал?
— Ну а ты что думал? Как не помочь нашим добрым молодцам? По дружбе, — в голосе прозвучал откровенный сарказм. — Они мне такое предложение сделали, от которого нельзя было отказаться.
— Почему нельзя?
— Не понимаешь? Если бы я отказался… — помолчал, помассировал пальцами висок, словно пытаясь избавиться от зудящей боли. — Они бы меня через строй прогнали, после этого осталось бы только в петлю или застрелиться. Я же тогда как раз сел. По дурости. Вызвали меня на допрос. Стоит мой адвокат, прислонился к стенке. А глаза, как у дохлой рыбы. А за столом майор, сытая харя лоснится. Ухмыльнулся и говорит: «Да, Журавлев, тяжело придётся вам в тюрьме-то. Не привычный вы к такому. Ну да, ничего, главное, себе покровителя найти. Ну, с этим у вас проблем не будем. Физиономия у вас подходящая. Смазливая. И фигура тоже ничего». А сам заржал, как жеребец. Да, ладно, — махнул рукой. — Как у вас там сейчас? Работы нет по-прежнему?
— Нет, знаешь, как раз сейчас такое дело интересное появилась. Представляешь, ожила тема про беспилотники.
— Неужели, это кому-то интересно стало? Устарело уже.
— Нет! Не устарело! В план НИОКР включили эту тему. И я вспомнил твою разработку. Поднял, показал Соломину. А он говорит: делай презентацию. И выиграли! Представляешь, Серёга! В министерстве все были в полном восторге! Говорят: делайте!
— Хорошо, — дрогнувшим голосом бросил Сергей, взял бокал, поспешно выпил, закашлялся.
— Эх, какие у тебя такие новаторские идеи были. До сих пор впечатление производит! Слушай, Серёга, может быть, ты вернёшься? Тема-то на 300 лимонов!
— А кто меня с судимостью теперь возьмёт? Да и не привык я по восемь часов в офисе-то сидеть. На вольных хлебах приятней.
— Да какая разница теперь. С судимостью. Ну и что? Ну, оступился, человек… — он запнулся. — А Соломин, кстати, уходить собрался. На повышение. Может, кого и другого поставят. Вон у Роскосмоса сменили же. Толковый мужик. Не все потеряно ещё. Так что, если что…
— Ладно, если тебе понадобится помощь. Обращайся, я всегда помогу. Безвозмездно, что называется. Возьми, вот мой номер скайпа. Только не показывай больше никому, — черкнул в блокноте.
— Ну, спасибо, — Борис подслеповато вгляделся в протянутый клочок бумаги. — Пойду я, засиделся что-то у тебя.
— Ну, давай.
Они остановились у двери. Борис замешкался на мгновение и вдруг сказал:
— Слушай, понять не могу, как же ты до пор не повесился от жизни-то такой?
Сергей криво ухмыльнулся.
— Сам не знаю. Вот за тобой дверь закроется, я возьму и повешусь. Или застрелюсь лучше. Ладно, шучу я.