Пидор хуерылый : БАКЛАЖАННАЯ ДЕФОРМАЦИЯ

Эта история основана на реальных событиях. Я старался их точно воспроизвести. Единственное, имена героев изменил. Всё остальное − чистая правда.
Начнём с того, что раньше я питал слабость к пиву. Выпивал этого божественного напитка по полтора-два литра в день. А пивных ларьков тогда в городе было больше. Из бочек тоже продавали. А если купил в магазине − пей тут же, у порога, или на автобусной остановке, короче говоря, пей там, где приспичит. Менты в то время за руку не хватали.

Но, как говорится, не бывает худа без добра. Может, и догнал бы я свою цистерну до дна, и принялся бы за другую, да прихватило меня не на шутку. И в одну прекрасную звёздную ночь укатил я в урологическое отделение на машине скорой помощи. Дежурного врача на месте не было. В приёмной находилась одна медсестра, перебирающая на столе жёлтые бумажки. Я просил её сделать обезболивающий укол. «Доктора нет, я ничего не решаю − с полным безразличием отвечала она». «На нет и суда нет − успокаивал я себя мысленно».

А доктор с опухшими глазами нарисовался только к пяти часам утра. До этого времени я переминался с ноги на ногу на коридоре, заглядывая через открытую дверь в приёмное отделение. Мне лучше было где-то топтаться, нежели сидеть рядом с угрюмой медсестрой. Итак, явившийся из ниоткуда доктор молча сел за стол, я поспешил к нему. Он даже не посмотрел на меня. Лениво задавал стандартные вопросы. После короткой беседы мне вкололи чего-то эйфорического, просветили рентгеном, взяли пробы для анализа, направили в палату. Я тихо разделся, прилёг, и тут же провалился в какой-то сумбурный больничный сон...

Через два часа, когда скупое зимнее солнце начало вглядываться в наши замёрзшие окна, пришёл лечащий врач. Я даже привстал, его приветствуя − как бы посланника от бога. Этот полубог, вселяющий надежды, бодро походил меж коек, перекидываясь с больными короткими умными фразами. Он был невысокого роста, голову держал высоко. Вскоре направился ко мне, новенькому, со стопкой бумаг. «Ничего страшного − говорил он, − мелкий камешек, но поцарапал сосуды и почка воспалилась. Придётся полежать». Так началось моё пребывание в урологическом отделении 4-ой клинической больницы.

К тамошним бездельникам, т. е. коллегам по несчастью, было принято обращаться на ты, невзирая на чины и возраст. Каждый день кто-то выписывался, кто-то вселялся. А я застрял в казённых стенах больницы на целых пятнадцать суток. Температура, зараза, не спадала, поэтому и не выписывали. Я поворачивался по два раза на дню к сестре задом, обнажая срамное место, а она мне вкалывала антибиотик.

Однажды к нам в палату приковылял с котомками молодой парень, лет восемнадцати. Высокий, стройный. Лицо смазливое такое, как у юного Ален Делона. И тут же начинал бравировать своими любовными похождениями. Хотя, боли в области паха отражались на его мимике, они говорили о другом: «Ох, ребята, и попал я...».

− На машине, − хвастался ловелас, − часто я подвозил девушек. Одна вдруг полезла ко мне в ширинку, вывалила хозяйство, присосалась, ну, а я, естественно, не стал возражать ей, пускай балуется.
Оказывается, паря подхватил серьёзную инфекцию во время минета, и ему предстояло лечение под капельницей. Устанавливала капельницу молоденькая медсестра. Не скажу, что она была красивой. Худенькая, конопатая, не в моём вкусе. Но Денис (так звали ловеласа) играл на публику. Вылезая из кожи вон, или выпрыгивая из штанов, что одинаково смешно, он кичился своими победами на любовном фронте, старался всем доказать, что и здесь он целкового стоит. И когда скромная медсестра приносила капельницу, он всячески с ней заигрывал, может, за ляжку незаметно трогал. Кто его знает? Один раз она рассердилась, заговорила громче, и мне послышались отчётливые фразы. Вводя иглу в вену, она намекнула Денису на то, что как бы распоряжается его здоровьем. Тогда Денис остыл и стал паинькой.

Но самое интересное в этой палате ещё только начинало обрастать реалиями. Вслед за Денисом, ночью, на каталке привезли ещё одного блядуна, на этот раз женатика. Я долго не засыпаю, и поэтому в полумраке разглядел нечто необычное. Каталку поставили вплотную со свободной койкой. Парень очень медленно переместился на неё, точно как тюлень, бочком, туда-сюда двигая туловищем... Утром узнали, что героя дня зовут Вовой.

− Что у тебя, Вова? − поинтересовался Денис.
− Да инструмент сломался, − с кислым выражением лица процедил Вова.
Было видно, что бедолаге худо, намного хуже, чем Денису. Он лежал на спине, практически не шевелясь. Любые движения причиняли адские боли. Не дай бог испытать такое. Инструмент, говорит, сломал. Я где-то читал, что это сопровождается хрустом, как если бы ломался длинный спелый огурец. Трудно поверить, но это так. В течение пятнадцати дней моего лечения десятки пациентов прошли через эту палату, в основном с проблемами почек. А с переломом члена только один. Из этого я сделал вывод, что с таким диагнозом, как у Вовы, в больницу попадают не часто.
− Вова, кого ты так молотил, жену? − подтрунивал Денис.
− Да если бы жену, то полбеды, а то с любовницей хотел покувыркаться. Теперь и не знаю, что жене сказать. Она считала, что я в командировке, как обычно. А тут − на тебе, попался с наличным. Что тут говорить? Пьяный был, с размаху в кралю свою хотел заехать и... копец. От боли скрутился, она скорую и вызвала.

Вова, морщась и постанывая, опираясь руками о кровать, медленно спустил ноги на пол. Так же медленно поднял туловище, встал, и, сутулясь, черепашьими шажками мужественно поплёлся к двери. Видимо, поссать надо было. А поскольку палата находилась в конце коридора, то дорога к туалету была длинной, как сама жизнь, я думаю. Возвращался Вова примерно через час.
− Твой инструмент когда чинить будут? − подкалывал Денис Вову.
− Да один доцент должен вначале осмотреть меня. Он, говорят, преподаёт на кафедре урологии медуниверситета, спец по этим делам. Надо его сначала дождаться. А потом и операцию назначат.

Я постепенно свыкся с больничными буднями, с этими синими холодными стенами, с периодическими приступами боли в правом боку. К тому же, молодые ребята не давали скучать. Вова сетовал на свой постельный облом с любовницей, горевал по поводу предстоящего скандала с женой. Оказывается, двое детей у них. А лечиться то Вове в общей сложности предстояло как минимум полгода.
− Да где же твой доцент? − не унимался Денис...

Доцент явился только к концу следующего дня. И пришёл не один он, а с группой студентов. Койка моя размещалась около двери, и я с любопытством обсматривал входящих девушек в белых выутюженных халатиках. Одна лучше другой. Последним вошёл негр, тоже в белом халате. Доценту было лет около сорока − сорока пяти. И вот он со своей свитой − прямиком к Вове. Студентки, а их было человек пять, и студент-негр выстроились около Вовы в одну шеренгу. И тут началось то, что, собственно говоря, и побудило меня написать этот рассказ.

Доцент поставленным голосом начинал свою речь:
− Ну, вот, это как раз тот случай, о котором я вам рассказывал на лекции. Разрыв кавернозных тел с повреждением белочной оболочки или, иначе, перелом полового члена − один из видов травм мужских половых органов. Явление также известно под названием «баклажанная деформация». Давайте вспомним причины, приводящие к этой проблеме. Это происходит из-за столкновения члена с лобком девушки во время полового акта, когда член нечаянно выскальзывает из влагалища. То же самое может наблюдаться в позе «наездницы», когда женщина сверху, но залетает слишком высоко. Третья причина, когда мужчина пытается ввести половой член сзади, находясь в состоянии чрезмерного возбуждения, но попадает в бедро, или же попадает во влагалище, но с недостаточной смазкой. Ну, и конечно, риск поломки повышается в состоянии алкогольного опьянения, при совершении полового акта в автомобиле, и в некоторых других случаях... Перелом полового члена может сопровождаться кровоизлиянием в мошонку, задержкой мочи и разрывом уретры.

После этих слов последовала короткая пауза, доцент перевёл дыхание и продолжил:
− При переломе полового члена необходима неотложная операция. Под наркозом хирург сшивает поврежденную белочную оболочку, кавернозные тела и, если нужно, уретру. Затем, на протяжении некоторого времени, требуется тугое бинтование...

Речь лектора была весьма убедительной, по-научному красивой, мне было интересно и я внимательно слушал, как и остальные зеваки в нашей палате.
− А теперь, студенты, вам надо своими руками потрогать повреждённый орган, почувствовать степень его воспаления. Пожалуйста, подходите по одному, не стесняйтесь.

С этими словами доцент откинул одеяло и попросил Вову показать своего друга. Обескураженный Вова молча обнажил гениталии и отвернул голову в сторону. Моё любопытство начало разгораться. Я приподнялся и стал вглядываться в тот угол палаты, где находилась Вовина кровать. И что я видел? Действительно, детородный орган Вовы был очень похож на сине-фиолетовый, слегка изогнутый баклажан. И девушки по очереди его касались. А когда очередь дошла до негра, опускающего чёрную ладонь, мне почему-то стало не по себе. Я шёл уже на поправку, настроение стало улучшаться, надеюсь, читатель меня поймёт. Я прилёг и натянул одеяло на рот, чтобы сдерживать припадки дурного смеха. Я хотел только одного − чтобы все они поскорее ушли, чтобы закончился этот спектакль.

− Ну, вот − сказал, наконец, доцент, − если все посмотрели, потрогали, можно руки помыть. Наше практическое занятие закончено.
Мойка находилась рядом с моей койкой, у двери. Студенты по очереди сполоснули руки, а так как общего полотенца не было, то с мокрыми руками, с которых капало на пол, они вышли на коридор. Я провожал эту делегацию квадратными глазами, торчащими из-под одеяла. Вова лежал, не солона хлебавши. Такого поворота событий никто не ожидал. Все понимающе молчали. А я подумал: «Вот она, сермяжная правда жизни... На месте Вовы мог оказаться и я. Кто знает?»