Хайта : Пока мы еще дети

- С девочкой хотите познакомиться? Она в подвале. Заходите и говорите: «Хочешь почитать книжки?» Если она соглашается, то начинаете.
- Ладно, - пролепетал один из парнишек, остальные неуверенно переминались с ноги на ногу. У всех на лицах было ожидание чуда.
- А ты уже читал книжки с девочками? Или это у тебя первый раз.
- Нет-нет, читал, конечно, - затараторил тот парнишка и, чуть помедлив, спросил, - а она красивая?
- Очень. Она самая красивая девочка, каких я когда либо видел.

Дети. А вокруг какие-то ржавые трубы, и вода капает с потолка. Подвал что ли. И страшная ржавая с остатками зеленого дверь, за которой видимо эта девочка и ожидает, кто же осмелится войти к ней. Мысли какие-то по поводу их намерений страшные. От чего? С чего я взял это? Блядь, на какой я, на хрен, планете? А я ничего не могу сказать. Стою в углу и смотрю, они меня не видят. Разогнать бы их всех. Не могу – оцепенел. Стою и поражаюсь своим догадкам. Мальчишка открыл со скрипом эту страшную дверь и исчез за ней, со скрипом же закрыв ее за собой. Остальные кинулись вперед и приникли к двери, им было ужасно интересно. А тот, который предлагал им познакомиться, засмеялся. Заливным таким смехом, каким умеют смеяться только дети. Не может быть, блядь, думаю, гон всё это. Бред.
Оказалось, всего лишь сон.
Невыносимо хотелось чаю, поэтому открыл глаза. Дурацкий какой-то сон. На полу лежит девушка. Да-да, помню, привели мы ее сюда с Максом, она завалилась на мою кровать, а мы ее скинули на пол, на матрас… дырявый, с торчащим клоком ваты и с неимоверным количеством клопов. Вроде, Людой зовут. И пошли пить дальше. А вот насчет потом воспоминания бунтуют. Да и хрен с ним, поплелся набирать воду в чайник. Люда (вроде, Люда) зашевелилась, это хорошо, это значит не совсем мертвая. Выпроваживать ее надо, и чем быстрее, тем лучше. Макс их вчера привел – ее и ее подружку, первокурсницы, блин. Подружка, вроде, домой ушла, хотя хрен знает, не помню. Помню, пытался ее затащить в комнату, она говорит: «как так, здесь все пьют, а мы уйдем?» Ну да, подумалось мне тогда, чего-то я гоню, пьют ведь все, ну говорю: «тогда, давай пить, а уйдем попозже». А попозже, когда я собрался домой, я ее чо-то найти не смог – надо ж суметь потеряться в комнатке три на четыре. А вы говорите, шапка невидимка. Ну вот, воспоминания вроде сдают позиции. А Люда, смотрю, уже глазки протирает кулачками. Встала, точнее села, обняла коленки руками и озирается.
- Как я здесь оказалась?
Хороший, блядь, вопрос. Чем она интересно вчера думала, когда мы предлагали отвести ее домой, а она всячески упиралась и говорила, что хочет к Максу? И куда к Максу интересно в таком состоянии, если Макс не живет в общаге? Отвели ко мне, так как до Макса даже Макс не дошел вчера. Тоже, блин, вопрос – на фига ко мне, если она меня ничуть не интересовала? Ни в каких смыслах.
- Силком, - говорю, - затащили и держали, не пускали никуда, пока не заснула.
- А если серьезно?
- А если серьезно – это у тебя надо спрашивать, чего это тебе домой вчера не хотелось. (Живет она, как я понял вчера, когда ее домой пытались отвести, тремя этажами ниже).
Матрас вчера тоже вроде Макс откуда-то припер. Вот – Макс. Он ее хотел, вроде. Точно, я когда домой пошел, он пошел со мной. А потом… а потом я уснул. И эти дети, блядь. Все, что можно, вроде, вспомнил. А что там дальше у них было – не моё дело.
Чай – не чай прям, а водица живая. Замечательно, думаю, теперь бы ее выпроводить и покурить. Только сигарет, как оказалось, нет. У Толяна должны быть. Толян живет этажом выше. Да и Макс, наверное, у Толяна остался. Собирался остаться, во всяком случае, так что узнаю за одно – чего тут он вчера с ней сотворил.
- Ладно, - говорю, - мне пора.
- Куда, - спрашивает.
Ей то какая разница?
- Туда, - отвечаю раздраженно, - курить хочу, а сигарет нет.
- Ну ты ведь ненадолго. Можно, я пока здесь посижу? У меня просто ключей от комнаты нет, а девчонки сейчас на парах должны быть. Они придут скоро. Я еще минут 15 только посижу. Ты ведь здесь один живешь?
Ага, блин. Если б Анютка моя домой не уехала на неделю, всего этого бардака не было бы. А так – один, блин, значит, все можно, типа.
- Ладно, сиди пока.
Я обычно добрый с похмела. Осталась она в общем, а я поплелся к Толяну – наверх.
Разбудил я их. Закурили. Сидим, дымим.
- Ну как, Макс, - спрашиваю, - дала она тебе вчера?
- Дала, - говорит, - и не только мне. Вчера вообще там «труба» была – по кругу ее пустили, тебя будили, а ты ни фига – не мычачий был.
Ни хрена, думаю, чо у меня дома то творилось, пока я спал.
- И сколько вас было?
- Все, кто был вчера здесь. Человек пять, по моему.
- Весело, а чо она? Трупом лежала или чего-то соображала?
- Ни фига не трупом. Выходила пару раз даже на толчок. И возвращалась – значит, понравилось. А чего она говорит?
- Спрашивает, как она там оказалась. По ходу, наверное, ни фига не помнит.
Сидим, дымим с тупыми лицами. Я думаю, хорошо, что вчера срубился. Не хватало только таких приключений.
«Хочешь почитать книжки?»
- Дети, блядь, - сорвалось почему-то у меня.
- Чего? – не понял Макс.
- Да так, сон сегодня какой-то дурацкий приснился.
- Какой? – проявил вялое любопытство Толян.
- Дурацкий, говорю же… ладно, пойду я, а то она у меня сидит. И эта, Макс, унеси этот голимый матрас из моей комнаты на хер.

Хайтаврик 2004