хилер Джалло : Sueno roto*

Флаг Эллады залит чернилами
В форме ветви сухой или русла реки
У цветов полевых с перепончатокрылыми
Путал я лепестки…

Каждой солнечной клеткой на клеенчатой скатерти
Простыней, сползшей на пол стерильным квадратом
Канул гулом протяжным в медном звоне на паперти
В кипятке растворенным куском рафинада

Не забыть мне ту ночь…

I

…Впереди – тьма дороги
Я вперяю недужный взгляд в сияющий ковш
Вслед за кузовом вязнут колеса и ноги
Клеймя грязь отпечатками шин и подошв

Убаюканный тряской ненадолго впал в спячку
Краткий миг, как увлек за собою Морфей
Видел прошлые годы: мореходство и стачку
Как с убитого турка фронтовой снял трофей


«Необычно там ночи темны и безлунны
Свод небес в час заката пепельно-сер
Тень укрыла орлинными крыльями дюны
И коричнев песок, как кофейный эклер

Но Карпаты милей мне, потянув за поводья
Спешился, озирая оттепель в феврале
Снег, расстаял в горах, обратясь в половодье
И подснежников стебли тонут в талой воде

Одного лишь страшусь – наяву, в сновидениях
Городка, что ложится мертвым камнем на грудь
Льется ретушь дождя из туч, тушью наведенных
И резные листы устилают мне путь

Крадусь к дому, как вор, вдоль пригорков овражистых
Слова высохли в горле, где былой вития
В тебе ёрзает спешно кто-то крепкий и кряжистый
Ты под ним извиваешься точно змея

Из тьмы выплыли розы, что твои великаны
За незапертой створкой распроклятых окон
Словно в съемочном кадре, взятые крупным планом
Пестрой лентою стянут к бутону бутон

Почернели тотчас, роговея графитом
И закапал из тиглей, будто огненный сок
Плавящийся металл, торопясь быть отлитым
В форму, что затвердев, мой отыщет висок

Я сбежал. Вечер высыпал тусклые звезды
Въелась копоть, размазалась сажа жирней
Паровозная гарь испоганила воздух
Да навстречу рабочий мчал черта черней…»


…Заметавшись, проснулся. Необъятных размеров
Темно-синее небо разглядело меня
Полусотней созвездий. Колкий отблеск Венеры
Избегать буду впредь, стороной обходя

Весной ранили в грудь. Оклемался. А летом
От возвратного тифа вымерло пол-полка
К осени слег и я. К счастью, не в лазарете
Быть раздавленным прессом белого потолка

Всю жизнь к цельности рвался, вот уже четверть века
И не то, что глубин, не постиг и основ
Одаренность – удел цельного человека
А весь состою сплошь из полутонов

Если выздоровею, то в вагон для курящих
Мне усесться поможет провожающих сонм
Нет – сколотят из досок неструганных ящик
И в него поместят между крышкой и дном


Я искал ее в каждой – тот цвет волос
Хрупкий стан, лицо белей мела
Аромат тех духов, подбородок и нос
Тот же запах одежды и тела

Встречал женщин, похожих как две капли воды
Что порой думал сам: не она ли?
Но ее были тоньше и строже черты
И глаза меня не отражали

И решил, от озноба дрожащий в обозе
Не беда, коль совсем позабыла
Скоро встречусь с друзьями, почившими в бозе
Но болезнь в первый раз отступила.

II

Богадельня святого неизвестного мне
Мне знакомы иные святые
Корешки книг на полках, прибитых к стене
На испанском и на латыни

Промежуток в ряду – тома нет одного
В алфавитном порядке:G – H
И жужжит пара пчел, залетевших в окно
Над ромашками в вазе кружась

На столе, где чернила и ручка с пером –
Запропавший том энциклопедии
Слышу с улицы – в храме тонет псалом
В колокольной и поданной меди

Том раскрыт на странице словарной статьи
С гербом, флагом и картою Греции
Звон гремит огненной колесницей Ильи
Льется с крыш прозрачным интермеццо

Разделяющим жизнь на до и после
Прошлого материк и грядущего остров
Тому, о чем мечтал я, не сбыться вовсе
Ощутил в первый раз беспощадно и остро

Засиделся за чтеньем, все не мог я уснуть
До рассвета с глубокой полуночи
Отрываясь затем лишь, чтоб на море взглянуть
Сквозь рогалик на вывеске булочной

Толковали: в семнадцатом, прочь от крови, что пролили
Перебраться на Корфу успела гречанка
Серебром стала смоль на классическом профиле,
Взятом словно с монеты коринфской чеканкил

Докатился к Керкире отзвук нового эха…

Умножал количество смертей
У Асклепия, латавшего прорехи
Хронос, пожирающий детей

Я писал ей, но письма возвращались назад
Штамп стоял на всех – «Адресат выбыл»
Парня с почты тогда попросил я узнать,
Где на свете жить жребий ей выпал

Говорил я: «Уважьте мое стариковство,
Им навек ограничен в движении
Ходят слухи: повсюду у Вас есть знакомства
Я в награду отдам все свои сбережения».


Пробуждение в полдень – к тревоге и панике
Я судёнышком брошен на мель
И пока остывает чай в подстаканнике
В настроении дурном заправляю постель

В дверь стучат. Визитёр. Внутрь прошел и притих
Примостившись на угол постели
«Что узнать удалось Вам? – Её нет в живых.
Умерла на прошедшей неделе».

Флаг Эллады залит чернилами
В форме ветви сухой или русла реки
У цветов полевых с перепончатокрылыми
Путал я лепестки…

Каждой солнечной клеткой на клеенчатой скатерти
Простыней, сползшей на пол стерильным квадратом
Канул гулом протяжным в медном звоне на паперти
В кипятке растворенным куском рафинада

Журит гостя сестра. Я смущен и сконфужен,
Только слезы текут без конца по щекам
«Нет стыда у вас. Он был ранен, контужен
Что же вы пожалеть не могли старика»

Все выходят. «Постойте! – ему я. И ей,
Покидающей комнату следом
«Где она проживала остаток дней?
- Совсем рядом отсюда, в Толедо».

Хоботком комара игла впилась в вену
Запах спирта наполнил воздух больничный
Доктор шепчет: «La vida es un sueno»**
И болезнь отступает вторично.

2010-2014


* - «разрушенная мечта (исп.)
** - «жизнь – это сон (исп)