: Любовное настроение(синкопа)

Жили-были старик со старухой у самого теплого в мире моря. Может, и не были они такими уж старыми, но именно так мне захотелось начать эту сказку.

Были у старика со старухой маленький белый трейлер и большая зеленая лодка. Может, еще что-то у них было, но для моей сказки, это не важно.

Старуха в трейлере убиралась и еду готовила, а старик ходил в море и пропитание добывал. Наверное, они еще чем-то занимались, но я об этом не знаю.

Старик вставал на рассвете, спускался к морю и уплывал куда глаза глядят. Может, он и знал куда плывет, но мне казалось, что ему это не важно.

Старуха спала подольше, варила кофе и выходила с чашкой в сад. Может, она еще чем-то там завтракала, но я этого не видела.

Старуха долго сидела в саду, подносила к губам белую чашку и смотрела на море. Наверное, она о чем-то думала. Но, по ее неподвижному лицу сложно было догадаться о чем.

Иногда к белому трейлеру подходили люди и просили попить. Может, они еще чего-то просили, но выносила им старуха только воду.

Пока старик был в море, старуха собирала манго и подметала двор. Скорей всего, это был чужой двор, но она его подметала.

Ближе к обеду на горизонте появлялась зеленая лодка и старуха спускалась к морю. Может, именно в это время ей хотелось искупаться, а может быть, она скучала и ждала старика.

Прикрыв глаза, сложенной козырьком ладонью, старуха смотрела на сверкающие волны. Кажется, она улыбалась, а может, мне просто хочется, так думать.

Лодка причаливала к берегу, и старик гордо тряс в воздухе корзиной с поблескивающей внутри рыбой. Может, в корзине и еще что-то было, но издали сложно разглядеть.

В одной руке старик нес плетенку с уловом, а другой обнимал старуху за плечи. Они неторопливо подымались по склону и смеялись. А может, они не смеялись, а просто ветер доносил обрывки чужого смеха.

Старик разводил огонь в уличной печи, а старуха чистила рыбу. Прибегал удравший с утра кот, и жадно пожирал рыбью требуху. Может быть, он был и сытый, этот кот, просто очень любил рыбу.

Спустя время, из жестяной задымленной кастрюли, еле заметными струйками подымался пар. Может быть, это был пар, а может,это дрожал ослепительный полуденный зной.

Из тенистого дворика рядом с белым трейлером доносился запах вареной рыбы, лаврового листа и душистого перца. Может в кастрюлю бросали и другие специи, но я знаю только эти.

Старуха разливала в бамбуковые пиалы уху и старик присаживался к маленькому столу в манговой, ажурной тени. Вроде бы, в саду росли и другие деревья, но их названия мне не ведомы.

После обеда старик дремал в гамаке, а старуха читала толстую книгу в коричневом переплете. Мне и сейчас кажется, что это был Ремарк. Или Маркес.

Вечером старик со старухой садились на узкую скамью на краю обрыва, и наблюдали, как меняет цвет небо и тонет в океане солнце. Может быть солнце просто купалось, но, нырнув в последний раз, оно уже не возвращалось.

Ночью в маленьком белом трейлере горел свет, во дворе тихо гудел генератор и доносились звуки музыки. Может быть, это работало радио, а может они слушали старые пластинки.

Утром из-за гор выкатывало новое солнце, и старик опять спускался к морю. В корзинке для рыбы он нес три желтых манго. Может он угощал ими друзей-рыбаков, а может, съедал сам, слизывая с пальцев сладкий сок.

Жили-были старик со старухой у самого теплого в мире моря. Они редко говорили друг с другом. Возможно, они дремали в молчаливом взаимопонимании, а может быть, именно так, немногословно, и выглядит счастье.