AlexPervov : ОТЧУЖДЕНИЕ-2 гл.4 - Возвращение в «Электросетьремонт» ч.9

Мы приезжали на подстанцию, спокойно работали, и, сделав запланированное, уезжали. Потом, правда, выяснилось, что необходимо присутствие одного члена бригады с четвёртой группой допуска. Мозгин вызвал из К-и Юру. Тот приехал в субботу с утра, и уже вечером стал пить с линейщиками. Я в тот вечер тоже взял себе две бутылки нефильтрованного пива и решил посидеть с ними, тем более что на завтра был выходной, и я собирался прогуляться по Питеру.
- Тебе надо было идти на исторический учиться, - говорил мне пьяный Юра, - я сразу понял, что ты не тот человек, не для энергетики. Зря ты пошёл сюда работать.
- А у нас в городе так востребованы историки? Да и где мне теперь взять столько свободных лет на учёбу? – спрашивал я.
У Юры ответа на мой вопрос не было.
Уже с утра, проснувшись, я увидел, как он вместе с Толей и ещё одним линейщиком пил водку. Я позавтракал и собрался ехать в Питер: прогуляться, а заодно посетить Эрмитаж, если народу будет немного.
В музей было не протолкнуться, зато я прошёлся по книжным магазинам, пополнив свою библиотеку книгами, которые не мог найти у себя в городе. Среди них были Брет Истон Эллис «Лунный парк», Эдуард Лимонов «Книга мёртвых» и Стинг «Разбитая музыка». Час я просидел в интернет-кафе. Вернулся в общежитие только к вечеру. Ещё в коридоре встретил Рому.
- Я переехал в комнату к Мозгину, - сказал он, - советую тебе тоже так поступить.
- Чего так?
- Сейчас сам увидишь…
Я открыл дверь и резко отскочил назад: концентрированный смрад, которым повеяло из комнаты, был гораздо мощнее, чем даже в той самой «гостинице», куда я попал в самой первой командировке. В спертом воздухе невыносимо воняло горечью, алкоголем и ещё непонятно чем. В сумрачной комнате весь пол был изгажен едой и чем-то липким. Юра лежал на кровати прямо в одежде, а Толя сидел с полторашкой крепкого пива в руках. Я закрыл дверь – запах был просто невыносим. Затем постучал в комнату Мозгина и поинтересовался наличием свободной кровати.
- А чем тебя твоя комната не устраивает? – ехидно спросил он.
Переносить вещи и постельное бельё приходилось в несколько этапов: перед тем, как открыть дверь, я, словно аквалангист, делал глубокий вдох, задерживал дыхание, забирал часть вещей и выдыхал воздух из лёгких уже в коридоре. В один из таких заходов Юра проснулся, очень невнятно спросил у меня: «как эл-рмитаж?» и тут же вырубился.
На следующее утро он, как ни в чём не бывало, спросил: «Чего ушли из комнаты?». При этом в самом деле искренне не понимал почему. Его больше заботило другое – как незаметно от Мозгина купить пиво и выпить его.
Через два часа мы благополучно доехали до объекта.
- Так, орлы! – обращался ко мне и к Роме Мозгин, указывая нам путь, проходя вперёд, как полководец ведёт своё войско, - Идём, идём сюда. Вот здесь останавливаемся. Берём совковую лопатку и начинаем копать – раз, два, раз, два. Ваша задача – откопать асбестоцементную трубу. Через неё мы должны будем проложить наши три кабеля.
Когда работа была закончена, и мы собрались уезжать, Мозгин командовал дальше:
- Так, орлы. Заканчиваем работу. Инструменты убираем в машину. Лопатки - в подсобку. Роман, смотай удлинитель и тоже убери в машину.
- Он уже из розетки выключен? - спросил Рома.
- Ну ты же электрик. Сходи – проверь.
Вернувшись в общежитие, мы застали ещё одного бывшего работника по фамилии Дулаев.
Возраста около сорока лет, высокий, фактурный, он работал несколько лет в «ЮЭСе» и в период перетрубаций попал в «Электросетьремонт». И, как водится среди электриков, стал пить со страшной силой. В конце концов его уволили. Через год Мозгин сжалился и принял его обратно. Как раз намечался объект в г К-а. У Дулаева были корочки испытателя, и такой человек в штате был бы полезен в ряде случаев. Отправили его в командировку, где он моментально нажрался. Длилось это изо дня в день. На работу его возили в качестве балласта. Не повезло тем, кто жил в гостинице с ним в номере. Рассказывали, как он регулярно просыпался по ночам, подходил к окну и мочился в горшок с цветами. Кульминацией послужил его сакраментальный поступок, когда он в вестибюле наложил кучу прямо на стул… Администратор гостиницы кричала на всю К-у, заставляя его убрать своё «произведение». Тот, пытаясь это сделать, просто-напросто размазал свои отходы жизнедеятельности… После чего был отправлен на базу и уволен. Прошёл месяц. Дулаев вновь был принят добросердечным Иваном Николаевичем, но изменять себе не стал. Когда мы с Ромой шли на кухню готовить, он проходил нетрезвой походкой по коридору. Где-то через полчаса я увидел, как он буквально вывалился из двери и пополз по коридору… В тот же вечер его отправили обратно и уволили. Зачем брали?..
Нашу командировку продлили ещё на неделю. Приехал новичок Игорь (перед командировкой побрился специально для Мозгина) и ещё новый работник Валера. В эти дни мы вернулись на строительный объект и совершили прокладку кабеля в подвале КТП.

И вот мы дома! Я принёс Мозгину на подпись справку-вызов из машиностроительного колледжа. В ту же минуту стал свидетелем прелюбопытнейшего и презабавнейшего собеседования восемнадцатилетнего новичка по имени Вася. Уж тут Мозгину было где развернуть свою натуру.
- Значит, сдаёшь экзамен на вторую группу. В понедельник поедешь в К-у, - назидательно поучал Мозгин, - приедешь. Там тебя встретят как родного. Привезут на объект. Выдадут большую совковую лопату. А дальше всё будет зависеть от тебя: будешь хорошо работать – будет к тебе одно отношение. А будешь стоять как статуя Венера Милосская – другое. Понял?
- Понял, - удручённо ответил Василий.
- Вопросы какие-нибудь есть?
- А рабочий день до скольки?
- Рабочий день у нас начинается ровно в восемь утра. И длится до тех пор, пока не закончим выполнять работу.
Я вышел из кабинета и почувствовал радость от того, что мне не придётся пока ехать в К-у, и что целая неделя пройдёт дома, и не на работе, а на учёбе.

После успешной сдачи сессии я вновь вернулся на работу. Встретил в бытовке Толю. Он сдавал вещи – не прошёл испытательный срок.
- Куда мне теперь податься? – задумался он, - Ведь я, кроме как крутить баранку, больше ничего не умею…
Он рассказал мне, что уволили также Рому. Оказалось, что вместе с Игорем и новым работником они напились в командировке в то время, когда я был на сессии. Уволили только Рому, потому что он чем-то насолил лично Мозгину. Игорю с другим работником Валерой, директриса дала ещё один шанс, но позже выяснилось, что напрасно – в конце концов оба были выкинуты, но позднее…
Вскоре поступило распоряжение и в мой адрес: командировка в К-у.
В воскресенье я прибыл с двумя большими сумками и заселился в вагончик. Теперь я окончательно ощутил, что мы стояли на одной ступеньке с самыми настоящими гастарбайтерами.
Я занял койку в одной из «кладовок» и мы поехали за Михой. Ночью, после гулянки, он отсыпался в гостинице, и разрешил всем отдыхать до обеда.
Пообедав, мы выдвинулись на объект, который представлял собой бесконечную траншею, проходящую вдоль автодороги с одной стороны, и леса с другой. Дело происходило осенью. Наше рабочее пространство состояло из жидкого месива. Задачей в тот день была размотка кабеля. Одну катушку мы устанавливали на стойку незаведённого трактора, затем сварливый, пожилой мужичок невысокого роста по имени Миша, садился в кабину другого трактора; мы крепили конец кабеля к ковшу, после чего тракторист тянул его вдоль траншеи. Сложность заключалось в том, что в тот день его приходилось прокладывать через трубу. С другой стороны и рабочий день был короткий сегодня… как думали все.
Мы закончили размотку, установили, по просьбе Михи, другую катушку и собрались было уезжать – но не тут-то было…
- Эй, вы куда собрались? – не понял Миха.
- Домой! – ответил кто-то из нас.
- Какое домой?! Надо дальше работать!
- Миша, рабочий день уже закончился! Время - пять часов!
- Какая разница, сколько сейчас времени? Мы же начали позже работать!
- Так не ты ли сказал, что будем после обеда работать? Тем более, что сам проснулся в обед, - возразил строптивый тракторист.
Началась ругань, которая закончилась Михиным размышлением насчёт того, что он не будет больше давать такой поблажки, как отдых до обеда по воскресениям.
Вечером ему позвонила директриса и спросила, как продвигается работа. Рассвирепела, узнав о том, что мы уже не работаем. По её безапелляционному убеждению считалось, что мы должны были работать до темноты. Впрочем, на следующий день так и было. Утопая в глине, в кромешной темноте освещённой фарами экскаватора, в позе «раком», мы цепляли кабель, и поправляли его крюками в самой траншее. Вернулись «домой» в начале десятого. И уже в семь утра проснулись, чтобы вновь пойти на работу. Антитворческий образ жизни!
Меня слегка раздражал тракторист своей сварливостью и ворчанием. Но самое ужасное во всей этой командировке то, что и после работы ты вынужден находиться в тесном пространстве среди этих же людей. Такая вот абсолютная бытовуха, в то время, как хотелось уединения, интернета, комфорта и отдыха в хорошей компании. Впрочем, плеер, книги и выход в интернет через телефон, как обычно меня спасали. Не знаю, как бы я переносил все эти неприятные дни, если бы не они.
Через три дня приехал распиздяй Слава. Вновь возобновились шумные перепалки у него с Михой.
Я чувствовал, как медленно схожу с ума. Именно тогда я особо остро ощутил, как вот уже почти до самых краёв наполнилась чаша моего терпения. Жизнь слишком коротка, с утра до вечера размышлял я, чтобы проживать её таким образом и в таких условиях. Кому-то, может быть, вполне по нраву такой образ жизни, но не мне. Чем дольше я там находился, жил и работал, тем сильнее во мне вновь просыпалась жажда и стремление к творчеству. Хотелось плюнуть на всё, достать гитару из чехла и заниматься только ею, вместо того, чтобы работать. Ещё я подумал тогда о том, что даже если у меня ничего не получится с музыкой, что если мой поезд ушёл, то я, по крайней мере, должен сделать в жизни одну вещь – написать об этом книгу…