Шева : Лямбда

…Таким образом, на основе убедительной выборки статистики применения производственной функции Кобба-Дугласа в середине двадцатого века было доказано, что динамика оценки фактических объемов труда и капитала даже с учетом погрешности не объясняет адекватно оцененные статистические особенности макроэкономической динамики темпов экономического роста, поскольку образуется некий излишек, который Яном Тинбергеном был объяснен действием третьего, независимого от труда и капитала, фактора производства.
Этот излишек, названный «излишком Соллоу» и обозначенный в нашей формуле лямбдой, равняется разнице между величиной роста объема выпуска и некоторой величиной, возрастание которой объясняется совокупным ростом объемов капитала и труда, и служит мерой незнания истинных причин экономического роста.
- Мерой незнания… - задумчиво протянул Сухов. И выдал философскую сентенцию, - А ведь действительно, как много мы еще не знаем.
Затем он отодвинул клавиатуру компьютера, отъехал в своем кресле от стола и устало потянулся. Потянулся как кот - вытянув вперед носки домашних тапочек и подняв вверх руки со скрещенными пальцами.
Второй параграф третьей главы диссертации давался Сухову тяжело. Никак не выкристаллизовывался.
Уже и так, и так он выкручивал формулу с этой треклятой лямбдой, а всё как-то не складывалось.
- Устал ты, брат. Отдохнуть тебе надо, - сказал Сухов вслух.
Решение по формату отдыха, в отличие от второго параграфа третьей главы диссертации, выкристаллизовалось быстро и легко.

…В этом борделе с азиатскими девушками неподалеку от его дома Сухов уже был пару раз.
Самое то, что нужно, чтобы проветрить мозги от математических изысков.
Сегодня девушек в наличии оказалось всего две, остальные были на выезде.
- Зульфия! - представилась крашеная блондинка.
- Гюльчатай! - улыбнулась миниатюрная брюнетка.
Сухов любил маленьких или очень высоких. Ну, вот такой у него был странный вкус. Поэтому выбор в пользу Гюльчатай бы предрешен.
Опять же - Гюльчатай. Для Сухова это был знак, можно сказать.
…Через полчаса интенсивных любовных телодвижений Сухову захотелось в туалет. По маленькому. Помня, что в квартире осталась только Зульфия, которая наверняка смотрит телевизор в соседней комнате, Сухов решил мотануться по-быстрому, не одеваясь. Тем более, что туалет был в двух шагах.
Он вышел из комнаты голым и успел сделать только шаг в сторону ванной, как оттуда вышла девушка. Не Зульфия.
Лицо её было миловидно, но не оно поразило Сухова, а рост и стройные ноги девушки. Которые росли, как говорится, от коренных зубов.
Сухов, будто застигнутый старшими малолетний дрочер, быстро прикрыл обеими руками своё вздыбленное достоинство. Девушка улыбнулась, и с нарочито строгой учительской интонацией сказала - У нас не принято ходить по квартире без штанов! И шмыгнула мимо Сухова в другую комнату, оставив за собой лишь шлейф приятного аромата.
То ли мыла, то ли шампуня.
…Доведя технологический процесс с Гюльчатай до логического конца, и уже одевшись, Сухов почувствовал, что его так и тянет ещё раз взглянуть на ту высоченную третью девчонку.
Хотя бы взглянуть. Потому что будучи и физически, и финансово опустошенным, взять её сейчас он всё равно бы не смог.
Под предлогом попрощаться с Зульфией он зашёл в соседнюю комнату, как он мысленно окрестил - «зал ожидания».
Язык у Сухова был подвешен неплохо, слово за слово - и вот он уже начал кружить свой павлиньий танец вокруг так понравившейся ему живой Эйфелевой башни с красивым именем Гюльнара.

- …Слушай, а если б я тебя просто пригласил? Посидеть, допустим. В кафе, ресторане. Пошла бы? Или надо всё-таки сколько-то заплатить?
- Пойти можно. Но это будет стоить.
- Сколько?
- Столько же.
- Да ты что, серьёзно?!
- Ещё как.
- Но подожди, ты же не будешь там ничего делать! Наоборот, я тебя буду поить, кормить. Тоже, между прочим, за деньги. За что же я должен платить?
- За время. Моё время с тобой. За которое я могла бы заработать эти же деньги.
- Но сейчас же ты сидишь на диване и один хрен, ничего не делаешь, и не зарабатываешь?
- Ну и что?

Сухов озадаченно замолчал.
Он чувствовал – что-то здесь не то. Как не вырисовывалась у него в диссертации лямбда, так и здесь что-то явно не стыковалось. Но что?
Ситуация заставила Сухова вспомнить парадокс Зенона. Про Ахиллеса, догоняющего черепаху. Который якобы не может догнать её никогда. В рассуждениях Гюльнары явно присутствовал подобный софизм, но отгадки его Сухов пока не находил.
Будучи математиком, Сухов попытался мысленно выстроить логическую цепочку. Изложив её в виде последовательности лемм.
Итак, исходная теория.
Он платит за время пребывания с девушкой. Только за время.
Лемма первая – неважно, чем ты этот час будешь с ней заниматься.
Можешь трахаться, можешь мороженое в парке кушать, можешь Равеля слушать. Не суть.
Лемма вторая – раз это плата за время, это плата – не за секс.
Лемма третья – раз цена одна и та же, значит секс как таковой ничего не стоит.
От очевидного вывода этой логической цепочки Сухов аж вспотел – какогожехуя тогда он платит?!
Если вся эта любовь со всей очевидностью, как вытекает из его выкладок, не стоит ровным счётом ни-че-го?!
- Обождите, девчонки, обождите! – почему-то возбудился расстроенный Сухов, - Так не может быть! Вот смотрите:
Гюльчатай стрижет барана – и имеет за это пятьдесят в час.
Зульфия не стрижет барана. Наоборот, сидит в заведении и вкушает плов со всякими другими вкусностями. И даже с шартрезом.
И тоже получает пятьдесят в час.
Это что же получается - стрижка барана ничего не стоит?

Девчонки засмеялись. Было видно, что пример с бараном им понравился.
Они зашушукались. Затем от и по поручению трудового коллектива ответное слово взяла Гюльчатай.
- Смотри, в чём твоя ошибка, математик! И что объясняет всё, - с пафосом приступила она к объяснению
- Секс - это любовь. А любовь - она за деньги не продается. Есть такая знаменитая старая песня. Говорят, её какие-то битлз пели – Can‘t Buy My Love. Что в переводе означает – любовь не купишь!
Гюльнара бросила - Вот такие Пифагоровы штаны!
- Которые на все стороны равны, – засмеялась Гюльчатай, - Лучше в школе математику надо было учить. А не овечек щупать!
Гюльнара, видно что-то вспомнив, посмотрела на ширинку штанов Сухова, затем на его лицо, и прыснула.
Сухов пристыжено молчал.
Внутренний голос Сухова ехидно поинтересовался – Ну что, Пифагор? Лямбда, говоришь? Или, похоже, лямбдец?