Denis Jodl : Пошел в люди.

У меня, признаться, дерьмовая жизнь. Пора бы порадоваться, положив все это на плаху, разрубив к чертям. Мне наскучило, обрыдло возить блестящие лица богатых прошмандовок и их мужей до дома, а потом, по вызову, нестись обратно, чтобы отвезти эти два тела в какой-нибудь клуб. Я накачан коньяком. Желудок заполняли единственные дольки апельсина с кожурой. И все же, как мне пришлось до такой жизни добраться? Детство передо мной открывало все двери, так казалось. Теперь же, я жму педали и дергаю рычаг. Включаю поворотник, сцепление, вторая, и газку. Работа для идиотов.
Я, тридцатилетний мужик, с толстой шеей и большими глазами, должен вносить в свой дом холодильный шкаф марки "Полаир", улыбаясь жене и детям, а не держаться за руль целыми днями, будто это мой оберег . Сейчас, дома пусто. Моя жена- третий сорт, ушла к какому-то телеведущему, забрав детей и деньги. У меня было достаточно женщин, и все как она. Кто захочет разрушаться рядом со мной? Плевать, себя сам боялся. Я вижу в зеркале, как заднее сиденье занимает худая парочка. Она то и дело закидывает свою ногу ему на колени. А этот напыщенный еврей, в очках с золотой каймой, продолжает дымить сигарой. Я вез их на концерт какой-то группы, которые играют паст-рок, ну и нудные у них занятия. Более нудная- моя жизнь. Под "Combichrist" машина неслась очень гладко. Существовали две вещи, которые меня выводили из себя больше всего: нафуфыренные лица дам и их недомужей и куча капусты в их слащавых ручонках. Мне платили, безусловно, но я по-прежнему нищий, а они такие же франты и кутилы. Впервые мне пришлось усомниться в скудности их жизни.
Они сидят и смеются над моими шмотками. Их забавляет , что я не могу ничего сказать в их адрес. Ведь им суждено было родиться в с буржуазией в голове, вместо мозга. Они глупы и неряшливы, я умен и безукоризнен во всем- чистое вранье. Глаза богачей пялятся мне в затылок. Сверлят до жути. Это скоро кончится, обещаю. Нет буржуазии. Мне хотелось, чтобы она запихала себе в рот его капусту, которую он достал из правого кармана своих штанов от "ZARA". Лондон? Его красоты я не видел, все закрывала собой ужасная пелена бытия этих людей. Я предвидел конец.

Из динамиков играет уже "Romulus". Время от времени я смешивал его с "Combichrist". Мои пассажирам было все равно. Она занята его губами, он ее ногами и всем, что ниже. Резкие движения в мою сторону проявлялись изредка, ко мне летели евро и фунты. Большие купюры. Был не удивлен, вполне привычная сцена. Куплю на них шмотья и новые духи, плюс еще оплата проезда. Хороший заработок. Бочки из трека били по ушам, мне это нравилось, я не слышал их стонов и смеха.
Пдъехали к клубу. Они еле вылезли, застряло платье. Видел голые ноги. В окно кинули конверт с деньгами. Прилично.
Ждал около трех часов, прежде чем они обратно залезли в салон. Оба никудышные, алкоголь давал о себе знать. Тело этой женщины было во власти еврея. Они творили что хотели. Чуть не выбили стекло. Порвали обшивку.

Про таких как я не напишут в "GQ", там не пишут про мусор, который слишком долго разлагается. Купите мне одежду, одна единственная просьба, не десять! Это женское тело сплевывает ему на штаны, он не замечает и продолжает ее целовать. Вместе они составляют формулу бупренорфина. Эти оба клонили меня в сон и тяготили к удовольствию. Они тычут постоянно мне в лицо своими мечтами и безосадковым счастьем в виде едких запахов и руганья со смехом и должен благодарить? Еврей лезет пальцами к ее груди, сжимая все, что есть в бюстгальтере. Ее волосы заволокли ему лицо. Картина, которой не будет в Лувре. Она "бесценна".
Отовсюду повыгоняли и не приняли- крутилось в голове. Впереди мост. Отличный способ попасть в первые полосы газет. Нога давит на газ, к черту независимость и справедливость. Тут играет "Combichrist", о чем может идти речь. Уносящая музыка.
Мой первый шаг в люди. Бегбедер писал еще: " когда жить не получается, можно попробовать хоть умереть красиво."
Идите вон со своими правилами ,прямо в Темзу.
Катитесь, плывите. Кто спасется? Я!
Машине конец. Жаль старую BMW.
Я снова безукоризнен, как огни на Биг Бене.
Глядишь, газеты будут шептать безустанно.
Надоело.