Владимир Павлов : Телепат

2

– Вы…не подбросите нас до Марата? – спросил Телепат, постучав в окошко новой абрикосовой Волги.
Таксист, широкоплечий старик, с неохотой вышел из полусонного оцепенения и присмотрелся к запыхавшемуся парню кавказской наружности и к его растрепанному рыжему приятелю.
– Сейчас у меня заявка.
Что-то в наружности кавказца напомнило ему школьного друга-черкеса, может быть, ясные спокойные глаза или детская улыбка твердо очерченных губ, – какое-то сочетание силы и беззащитной доверчивости.
– Ладно, садитесь, – махнул он массивной рукой. – Думаю, за полчаса успею. У меня там сзади папка с документами. Давай ее сюда. Ага, спасибо.
Машина плавно нырнула в русло дороги. Телепат жадно уставился в окно, отслеживая все подозрительное. По-весеннему пестрая толпа несколькими мощными потоками омывала тротуары. Ивы, как нищие, тянули к небесной просини пыльные ветви, покрытые дрожащими изумрудными мотыльками листьев. Русло проезжей части сузили полосатые ограждения дорожных работ. Рыжие грузовики сыпали зернистый, похожий на черную икру асфальт, и голодные рабочие истово вонзали острые лопаты в дымящиеся конусы. Тонны черной икры, подумал с тоской Телепат. Он понял в этот момент, – если можно назвать пониманием вспышку, озарившую на мгновение его тусклый ум, – что льющие разноцветный мармелад витрины, клубничные буквы мерцающих вывесок, сочные корунды на сливочно-белых женских пальцах – весь упоительный, источающий головокружительные ароматы мир – принадлежит ему, поскольку он есть в каждой его частице, есть и всегда будет. Все едино. Нет разницы между жизнью и смертью, между убийцей и праведником, между Богом и Сатаной.
Таксист, свернув в указанный юношами двор, остановился возле первого подъезда и тут же вскрикнул от кипящей боли в затылке. Он хотел повернуться, но бессильно повис на руле.
– Нам нужна машина, – сказал Телепат ошарашенному другу. – Давай запихнем его назад. Отвезем сейчас куда-нибудь за город и выбросим.
– Ух, ты, тяжелый какой кабан! – запыхтел Буца. – Тяжелый, гад! Не мог поменьше жрать… Да, не густо у него в кармане. Даже штуки не наберется. Ну, хоть пиво тут у него, в бардачке, имеется.

Лиговский чернел, распухал и рос в лиловых сумерках. На стеблях фонарей расцвели мандариновые огни. Над головой промелькнул мост, похожий на циклопическую легавую. Дорога закручивала огромную петлю, изламываясь крылом чайки вправо. В районе отключили свет, и проплывавшие ряды смоляных девятиэтажных домов казались гигантскими надгробиями. Тело выбросили в какой-то овраг перед железной дорогой, свернув на полосу отчуждения. Буца смотрел на все, не узнавая, как только что родившийся. Вот и заправка, к которой они подъехали, могла оказаться чем угодно, например, языческим капищем.
– Поехали, – пропищал он. Собственный голос совершенно изменился, стал жалким и тонким. – На другой заправимся. Здесь у меня плохое предчувствие.
Телепат пожал плечами и вывернул на трассу. Буца хлебнул пива, но это не помогло. Подошедший к ним на следующей заправке невысокий худощавый мужчина с острым, как нож, лицом показался ему странно знакомым. Он тоже будто его узнал и как-то нехорошо, со слабой улыбочкой, подмигнул.
– Чего, пацаны, куда километры крутите? – спросил он развязно. – Проблемы, да?
– Машину купишь? – спокойно предложил Телепат.
Незнакомец сказал, что такая машина ему не нужна. Но он поможет им, – у них нет денег, он понимает, – перебьет номера и сделает документы, авансом, а они, за приличную сумму, должны будут угнать авто такой-то марки. Ударили по рукам.

Следующий день, до вечера, они колесили по городу, истратив все деньги на бензин и хот-доги с колой. Искривленные проспекты невозможно было предугадать по карте, и часто одна улица притворялась другой, а стоило вернуться тем же путем, и ты оказывался совсем не в том месте, откуда приехал. Они долго петляли по заколдованной трапеции Звенигородского-Марата-Разъезжей-Лиговского, попадая в перекошенные, узкие, неизвестные переулки, пока не плюнули и не припарковались на набережной Обводного канала, тоже странно кривого и узкого. Доставая папиросу с травой, Телепат изогнул кошачью спину, припал к лобовому стеклу и замер. В арку дома, возле которого они стояли, въезжал новенький джип – тот самый, нужной модели. Телепат уколол друга локтем.
– Ну? – отозвался тот, выходя из оцепенения. – Не-ет, я на мокруху не пойду. Хватит. Потом всю жизнь путешествовать по квадрату два на два, изучать его географические особенности, флору, блин, и фауну.
Телепат закурил, и его вновь охватило состояние блаженной ясности. Он затягивался дымом громыхавшего по мосту тепловоза, знал, о чем думает пожилая женщина, поливавшая на балконе герани, мог сосчитать неразличимые трещины в кофейном фасаде.
– Понимаешь, все едино, – сказал он далеким, монотонным голосом. – Ты един с Богом, зло едино с добром, в разделении – иллюзия. Страдания – тоже иллюзия. Поэтому, нарушая привычную схему, ты помогаешь миру освободиться от страшного вируса.
Спалив папиросу, Буца, кукольное лицо которого в последние два дня стало мертвенно зеленеть, согласился с этим тезисом и совершенно успокоился. Ледяная заноза ужаса под копчиком растворилась в непроизвольном хихиканье.
– Чего ты ржешь? – бешено дернулся Телепат. – Тебе смешно? Поехали, все.

Хозяин большого синего джипа, оставленного возле пустовавшей детской площадки, долго не появлялся, и Буца, вновь затрусивший, нервно теребил свои растопыренные уши и уговаривал друга уехать, объясняя, что это плохой знак. Телепат презрительно молчал. Наконец, из подъезда вынырнул низенький сбитый кавказец, напоминавший зажиревшего бультерьера, и с комичной быстротой зашагал к машине.
– Иди, поговори с ним, – скомандовал Телепат.
Буца, как тряпичная марионетка, безвольно поплелся к собственной гибели, – так ему казалось. Этого кавказца он почему-то знает, ну, точно! – он же фараон, вроде их участковый.
– Здравствуйте, нас тут прессуют… – он осекся и закашлялся, чтобы скрыть волнение. – Я хотел сказать, напрягают…
– Кто напрягает? – с участием заинтересовался крепкий толстячок. – Садитесь, парни, в машину, поговорим.
Может, это и не участковый, подумал Буца, присаживаясь на переднее сиденье. Нет, тот русский, точно. Телепат с каменным лицом сфинкса разместился сзади ничего не подозревающего кавказца.
– Да у меня тут сестру один урод обидел, и я вступился. А за него люди впряглись…
– Да за сестру его вообще убить надо было, – негодующе воскликнул толстячок. – Ты был прав, а эти шакалы…
Раздался знакомый щелчок. Толстячок-кавказец, не замечая раны, рубанул собеседнику по глазу. Хватаясь за багровую черноту, Буца попытался выпрямиться, но наткнулся на что-то стальное, подобное кувалде. Телепат пыхтел над заклинившим затвором. Буца собрал развинченный механизм своего тела, выкатился из салона и побежал прочь. Телепат увернулся от страшного удара и последовал его примеру. Кавказец не отставал, но через квартал рана дала о себе знать, и он упал.