Никита Крымов : Мучения Великого Мастера

-Оленька! Кофе, пожалуйста! - Сказал Лев Толстой и выстрелил себе в грудь из музера. Грудь, у Льва Николаевича, была как бетонная стена, хрен пробьешь. Тем самым пуля отрикошетила от него и попала в графин с ирландским виски. Лев Николаевич любил морозным, зимним утром тяпнуть два граненых стаканчика своего любимого виски. На дворе стояло лето и тем самым этот наивкуснейший вискарик был ему без надобности. Он конечно расстроился,что придется посылать депешу в Ирландию страну кельтов. В Ирландии, к слову, жил его двоюродный дядя Иосиф Магнатович. Иосиф самодепортировался туда в начале девяностых, когда в стране царил хаос, бандиты и прочая нечисть (вроде Мавроди и прочих хулиганов). В Ирландии на скопленные деньги от продажи консервированных огурчиков, он купил себе нехилый особняк и там остановился на ПМЖ. Николаич любил своего дядьку, каждый год к рождеству он присылал ему по две или по три бутылки того самого вискаря о котором я писал ранее. Но вернемся пока что к Льву Николаевичу. Расстроившись неудавшимся самоубийством, Лёвушка, сел за стол и начал писать депешу дядьке.

Депеша Льва Николаевича Толстого дьдьке Иосифу:

Дорогой дядюшка Иосиф! Пишу тебе не просто так, а по делу. Дела у меня хорошо. Живу в деревне, как и жил раньше. С мастером спорта по бобслею Оленькой. Она девушка хорошая, приглядывает за мной, засранцем. У нас две козы и один петух сибирского окраса. В прошлом письме тебе, коза была одна. Так вот родила поди. Не знаю как вышло, с утра проснулся, в окно глянул. Смотрю, а коз уже двое. Думаю, эка невидаль! Вчера уходил одна была, теперь смотрю - две! У Оленьки спрашиваю, молчит. Головой кивает. Знаешь,дядя, я её иногда понять не могу. Может потому, что она глухонемая? Или потому, что бреюсь я рано? Ты подумай и ответ напиши, а то самому мне не разобраться. Так, пора и к делу. На днях пытался покончить с собой. Не получилось. Все это из за моей бетонной груди. Помнишь ты еще шутил,мол - Левка, ты этих негодяев не бойся, грудь у тебя из железа, а на голове носи шлем мотоциклетный. Я тогда глупый был и не послушал твоего совета. В следующий раз если захочу стреляться сам с собой, в голову буду целиться, авось повезет. А беда заключается моя в том, что пуля то от груди в графин с твоим виски отрикошетила. Знаю, знаю. До Рождества Христова еще далеко, да и мой любимый виски, возможно еще не настоялся. Но прошу тебя, умоляю. Вышли мне как можно быстрее того самого поила, что успело забродить. Я уж как нибудь сам его дальше доброжу. С наилучшими пожеланиями твой племяша Левка!

P.S. Пришли пожалуйста еще тех замечательных латексовых изделий, тех которых ты присылал мне на буржуйский праздник четырнадцатое февраля. Уж очень они моей Оленьке понравились. Благодарствую! Целую.

Дописав письмо, Лев Николаевич встал с пола и шоркая лаптями по гляниному полу своего кирпичного таунхауса, побрел на почту. Придя на почту, он лизнул марки, и опустил конверт в кновертоприемник. И письмо полетело к адресату. А сам Лев Николаевич, полетел бороздить просторы необъятной вселенной.