Лука Ивканов : ...выразительнее всяких речей

Молчание, что заключает оно,
несказанность тайны которой -
звучание кем-то несыгранных нот,
взаимную едкость риторик,
звенящие гимны, зовущие нас
познать гибкость линий потока
тех жизней, чей короток путь, но длинна
дорога надежд и восторгов?

Ему каждой встречи судьба дорога,
застывший непознанным знаком,
ждёт паруса алого порт Зурбаган,
встречает страдальца Итака,
натянутым нервом, меж двух берегов,
стремится драккара глаз бычий,
куда не отвечу, спроси у него,
но предполагаю - к добыче.

Взметается ввысь над землёй Эверест,
Пизанская "падает" башня,
молчанье внутри, и молчанье окрест,
застыло наполненной чашей.
Ни шагу вперёд, и ни шагу назад -
всё в точке невидимой взгляду,
слова обозначить не могут - молчат
на ветхой одежде заплатой.

Не может закончиться этот подсчёт,
не может начаться иное,
бесстрастно взирает на вещи зрачок,
те так же спокойны - не ноют,
нет, не шевелится подземный дракон,
на тени устало дивится,
и в жителей стен, недогрызших поп-корн,
притихший глядит телевизор...

Всё действие в сцене, которая - мгла,
где тщетно взлетать или падать,
шаги не слышны дробью из-за угла,
и не разлагается падаль,
мир не разгорается в этом огне,
недвижимы звуки по гамме,
всё то, что возможно в частице - и не,
переплетено языками.

Так якорь, вонзившийся в чёрное дно,
в поросшую тиною почву,
не знает, не ведает - это темно,
он не различает - темно что,
его не покроет сомнения ржа,
не будет он этим печален,
он даже не знает, что значит лежать,
молчание - не различает.

Ему всё едино, ему - это всё,
останется истиной свежей,
где всякий безмолвный наследует сон,
в котором всё снится себе же.