Макар Маркович Махадео : В слух про мух.

Через окошко в черной стене сруба, на воду проливался свет. Баня была заброшена в обед сто лет.
В каждом из углов устроились пауки.
Однажды, пролетая над столетней баней в тени тридцатилетней березы, Мух, обнаружил сруб привлекательным, и залетел в окошко, на мгновенье прорезав свет шорохом крыльев. Припечился, и сразу начал оглядываться. Увидел паука, грациозно разматывающего нить, возделывая красивую белую жопу. Муху вдруг, остро захотелось взлететь под потолок, и со всего размаху распластаться на белой жопе.
И он почти взлетел, но завис в черном пространстве, как только увидел еще кое что привлекательное. Это был толстенький коротконогий паучек, он мягко ступал, по своей гладковытканой жопе. Жопа не так бела как первая, зато в два раза больше! - Так, нужно остановится, кажется у меня появился выбор - подумал Мух, и приположился. Присмотрелся - глядь блядь! Еще одна жопа!
Это обстоятельство привело Муха в бешеный восторг, поскольку жопа была, необыкновенно огромных размеров! Но розовый цвет смутил Муха. - Розовая жопа не комильфо. Нужно попить воды - Мух прикадился у кромки кадки.
И вдруг - О боги! - В отражении, тысячью маленьких радуг, сияла восхитительная жопа. Она вибрировала от естественного потока сладостной гнили, проникающего через дыру между печью, и струшеным полом.
Мух уже прижоплялся, как вдруг услышал нежный, родной пернатому сердцу, голос:
- Я уж самовар справила... - Это был голос его любимой Мухи.
Да ну её эту радугу...
Мухи прожили, остаток жизни на тридцатилетней берёзе, и почти не было дня, чтоб Мух не рассказывал в подробностях, прекрасной, радужной жопе, в которой он мог оказаться, если бы не голос любимой.