Кирилл Головкин : Во имя веры.

Человек в серой рясе открыл глаза, обвел неистово орущую и плюющуюся толпу замутненным взглядом и скривился. Эти люди не имели ничего общего с теми, ради кого он оставил родной дом. Они не те, кого он жаждал защищать ценой своей жизни. И уж точно они не знали Бога.
Стражники с трудом сдерживали напор обезумевших от ненависти людей. Наконечники алебард и гизарм все реже и реже били самых настырных бунтовщиков. Спровоцировать самостоятельную расправу над святотатцем и грешником могло любое неосторожное движение.
Привязанный к столбу в центре площади молодой человек бессильно опустил голову на грудь, вытер стекающую по подбородку струйку крови и снова закрыл глаза. Он вспоминал. Его имя Людвиг фон Броменвоорт, четвертый сын бедного феодала из Швабии, верный христианин и умелый воин. Когда его сюзерен, герцог Фридрих VI, объявил о стремлении выступить в третьем крестовом походе со своим войском, молодой воин не сомневался ни секунды. Он понимал, что скорее всего не вернется из похода живым. Он знал, что это вряд ли принесет ему признание со стороны отца. Но он считал это единственно верным решением. Вера стоит того чтобы умереть, а честь нести христианство огнем и мечом Саладиновым еретикам была путеводной звездой и детской мечтой каждого юноши. Так их воспитали. Так было верно.
Взяв коня, старые фамильные доспехи и отцовский фламберг Людвиг начал свой собственный крестовый поход, который привел его на костер. Но парень знал, если бы у него был второй шанс, он поступил бы так же. В лагере крестоносцев его встретили одобрительными кивками и похлопыванием по плечу. Ветераны и новобранцы, умелые воины и «мясо», все они тогда были объединены общей идеей и верой. А через два дня, покинув родной Регенсбург, войско двинулось в путь.
Дорога в Азию была трудной и смертельно опасной. Еще не добравшись до врагов, крестоносцы уже потеряли несколько сотен воинов. Болезни, лихорадка, смерти при переходе гор и рек... Казалось, сама природа бросала вызов тем, кто решил нести веру последователям Саладина. Когда кто-то из воинов озвучил это предположение, герцог Фридрих с пылом истинного христианина возразил: «Господь проверяет нас в нашей вере, сомневаясь в себе, мы сомневаемся в Всевышнем и в его замыслах, которые нам никогда не станут понятны. И я низвергну в ад собственными руками тех, кто еще раз усомнится в нашей святой миссии». И для пущего эффекта ударил бедолагу в лицо рукой, закованной в стальную перчатку. Больше никто веры не терял.
Людвиг воевал в Святом Войске шесть долгих лет. Видел жуткие и страшные вещи, многие останутся у него в памяти до конца жизни. А жить ему осталось... Самое большее несколько минут. Он снова обвел взглядом толпу. Люди заметно присмирели, стражники уже никого не удерживали, лишь стояли, скрестив древки оружия по периметру площади. А вот и причина подобного смирения. Инквизиторы пожаловали. Трое Псов Господних, облаченных в черные длинные рясы с капюшонами, стояли поодаль, окидывая толпу холодными взглядами и чего-то ждали. Людвиг снова закрыл глаза. А в этом время слуги добавляли ему последние связки хвороста под ноги.
Это случилось в окрестностях Акры. Передовой отряд разведчиков был почти полностью уничтожен турками, и его дополнили рядовыми воинами. Среди которых был и Людвиг фон Броменвоорт. Четыре воина и два выживших разведчика пустили коней рысью на восток. Нужно было найти переправу через реку для основной части войска. И они с задачей справились. Частично.
Маленькую деревушку населяли около десятка мужчин, столько же женщин и около трех десятков стариков и детей. Но для крестоносцев они были всего лишь неверными. Скот, подлежащий истреблению. Всадники атаковали сходу, влетев через невысокую ограду на полном скаку и принялись рубить немногочисленных защитников, женщин, детей. Всех, кто попадался под руку. Всех, кто не верил в Их Бога. Фламберг Людвига обагрился кровью. Эти турки не были воинами, да и ничего не смогли бы противопоставить доспехам, покрытым туниками с алыми крестами на них. Бойня шла всего несколько минут. Один разведчик был легко ранен в руку, все остальные были целы и весело смеялись, загоняя всех выживших детей, стариков и плачущих женщин в кольцо в центре деревушки. Туда, где их всех зарежут или сожгут. Людвиг знал, чем это закончится. Он не раз и сам делал это. Убивал. Без особой причины, просто истребляя неверных, неугодных Его Богу. Он слишком много раз видел это... Но в этот раз что-то в нем сломалось. Как-будто струна, натянутая где-то глубоко внутри не выдержала и порвалась, открывая ему весь мир заново. Он взглянул на свой фламберг. Пламевидное лезвие меча было карминовым от крови. Он смотрел на кровь и огонь. Смотрел на страдания и муки, которые причинил. По какой причине? Вера? Может, искал одобрение отца и старших братьев? Или просто пытался найти свое место в этом жестоком мире? Другого он просто не знал. И теперь никогда не узнает. Людвиг на время обезумел, что-то кричал, просил пощадить хотя бы детей, ведь они нашли переправу. Приказ выполнен и они могут возвращаться. Слезы текли по лицу, голос то и дело срывался на крик. Но ответом ему стало недоумение. Потом дикий хохот. А потом он почувствовал удар, земля резко бросилась в лицо, а вспышка боли ослепила и оглушила его на пару мгновений. Один из ветеранов подошел сзади и приложил его эфесом меча. «Разберемся потом, мальчик», бросил он и направился к застывшим в ужасе детям, которых тщетно пытались закрыть старики.
Людвиг с трудом поднялся, кровь лилась за шиворот, окропляя доспехи и накидку с алым крестом. Юноша посмотрел в ясное небо и подумал: «Значит вот оно мое испытание. Вот чего ты хочешь? Я больше не верю в смерть. И я принимаю мое испытание и мое наказание». Воткнув в землю фламберг, Людвиг преклонил колено и, положив голову на эфес меча, прочитал молитву на латыни. Потом решительно встал и взмахнул мечом. Капли крови широкими каплями разлетелись в стороны. Голова не болела, все тело наполнила сила и мощь. Давешнего ветерана он зарубил сходу, просто всадив кинжал ему в шею. Тот рухнул как подкошенный. Этого его товарищи не заметили. Они были слишком заняты, привязывая девочку лет шести к двум коням. Подобрав копье у убитого, Людвиг протяжно свистнул, а когда воины повернулись, выдохнул, и с силой метнул оружие в грудь стоявшего ближе всех разведчика. Силой удара того отбросило на пару метров, прошило насквозь. Цель Людвиг выбрал верно, только у него был арбалет. После короткого замешательства, оставшиеся трое воинов стали медленно окружать взбесившегося бывшего соратника. Людвиг положил тяжелый фламберг на правое плечо, левую ногу выставил вперед. Стойка, которой научил его отец. Когда первый из воинов, высокий, худой как жердь, фламандец не выдержав, с силой замахнулся мечом, Людвиг уже знал что делать. Он подбросил плечом четырехкилограммовый клинок и развернулся на левой ноге, пропуская противника слева от себя. И ударил неопытного противника в незащищенную спину. Страшный удар обрушился на спину в области крестца. Кольчуга от удара фламбергом в умелой и сильной руке обычно не спасала. Дикий вопль умирающего заставил двух оставшихся крестоносцев напасть одновременно с двух сторон. Длина меча Людвига помогала ему держать на расстоянии сыпящих проклятиями противников, пока один из них не увидел арбалет убитого разведчика и не ринулся к нему. Но ему пришлось оставить своего напарника в одиночестве. А в фехтовании тот Людвигу явно уступал. После двух неудачных выпадов, воин попался на финт и пламевидное лезвие фламберга разрубило его от ключицы до бедра. Людвиг даже не пытался его достать, это было бесполезно, слишком много времени он бы потратил. Слишком много жизней стояло на кону. Он выпустил эфес меча и схватил с пояса кинжал с костяной рукоятью. Петляя как заяц, он бежал к воину, лихорадочно заряжающему арбалет. Но тот слишком спешил. Болт глухо ударил Людвига в плечо, но тот даже не замедлил бег. Он видел отчаяние в глазах последнего воина. Видел, как его руки опускаются, как губы шепчут что-то непонятное. Он уже видел такой ужас, который ломает волю и превращает человека в застывшую статую. В глазах детей и женщин, которые все еще стояли посреди площади. В глазах десятков тех, кого убил он. Удар кинжалом. Звук падающего тела. Все, теперь Людвиг был готов. К наказанию.Спасенные наконец поняли, что случилось чудо и убежали. Наверняка решили, что их спас Аллах. Людвиг усмехнулся. Как же все запутано. Он прилег на траву, боль в голове вернулась. А болт в плече, казалось, горел огнем. Когда-то белая туника, одетая поверх доспехов, была залита кровью. Алый крест на ней сливался с бурыми пятнами. «Как символично», подумал Людвиг фон Броменвоорт, воин Веры, крестоносец.
Трое инквизиторов зачитывали его грехи. Потом молитву. Потом был огонь. И такая боль вряд ли могла очистить душу Людвига.