andreiviazov : роман Мажор

Говорят, что Пол Гаскойн — это новый Джордж Бест,
но он что, тоже трахнул трёх Мисс Мира?
Я потратил огромное количество денег на выпивку,
девочек и быстрые машины.
Остальные деньги я просто растранжирил.
В 1969-м я завязал с женщинами и алкоголем.
Это были худшие 20 минут моей жизни.
Джордж Бест
Первая часть
1
Мегаполис напоминал собой обширную стройку. Город стремительно менял свой облик. Возводились небоскребы, торгово-развлекательные центры, открывались новые рестораны и бары, бесконечно ремонтировались дороги, целенаправленно уничтожались памятники старины, так как своим присутствием они не вписывались в новый план города.
Там, где раньше были деревни, поля и леса, теперь строили спальные микрорайоны, в основном для малоимущих граждан. Вся инфраструктура ограничивалась поликлиникой, детским садом, школой и продуктовым магазинчиком. Те, у кого денег было побольше, обосновывались в более престижных районах Мегаполиса.
Чиновники наращивали животы на «откатах» и взятках. Народ бедствовал, а город обрастал коттеджными поселками, большинство владельцев которых, при ближайшем рассмотрении оказывались хитрыми негодяями. Вначале украли бюджетные деньги, а затем, чтобы сберечь наворованное, построили коттеджи. Как известно, закон на стороне сильного, потому этих воров никто и не трогал.
Леша думал о том, что как приедет домой, сразу же хорошенько помоется, побреется и поест, а мама разберет его вещи.
Город укрупнялся быстрее, чем улучшались и расширялись дороги. Не было ничего удивительного в том, чтобы провести в заторе несколько часов. Водители торопились. Никто не хотел уступать друг другу дорогу. Отчаянно вопили клаксоны.
Леша зачарованно глядел на рекламные щиты и высматривал в транспортном потоке дорогие автомобили.
Леше, как и многим жителям Мегаполиса, не нравились заторы, но с этим он ничего не мог поделать. Ведь даже если взять такси, то все равно окажешься наравне со всеми. О метро и речи не было. У него тяжелый чемодан. Да и метро, как всякий общественный транспорт, вселяло в Лешу тревогу. Там он видел ничем не прикрытую нищету, отчего его настроение неизменно портилось. Он не хотел находиться рядом с этими людьми, потому что чувствовал себя перед ними виноватым. Вдобавок в метро толкались и наступали на ноги.
Леша, поглядывая по сторонам, одновременно восхищался машинами и мучительно завидовал их владельцам. Счастливчики! Ведь они ездят на Porsche Cayenne, Mercedes-Benz S-класса, BMW X5, Cadillac и Range Rover, а те, кто в топе, иначе говоря, VIP, передвигаются на Bentley, Rolls-Royce и Maserati.
Дорогие рестораны и клубы производили на Лешу неизгладимое впечатление. При одном только упоминании их названия он трепетал. Еще бы! Там собирается элитная публика. Бизнесмены, модели, мажоры!
Те, кто ведут светский образ жизни, как считал Леша, живут правильно и интересно.
«Жизнь проходит мимо как бы... Надо тусоваться. А то загнию, п**дец. Тачку надо приличную взять. Тут на Cayenne как бы малолетки разъезжают. А я на метришке и на такси. Нет, тут извините как бы, я в универ на метро ездить не собираюсь. Не мой уровень как бы. Пусть бедняки ездят...»
Выглядел Леша крайне болезненно, к тому же часто сморкался, что не укрылось от внимательного взгляда мамы.
– У тебя что, насморк?
– Да... – раздраженно ответил Леша. – Я же тебе говорил... Он давно не проходит.
– Леша, ты что, не можешь вылечиться?! Я дала тебе столько лекарств! И как твой глаз? Не болит?
– Так... по дэхе, – сказал Леша и чихнул.
– Поехал на отдых! – возмутилась мама. – Ты на себя, хоть в зеркало смотрел? Весь больной вернулся! Совсем не загорел! Простыл! П**ераст!
Она сильно рассердилась на сына. Почему он ей говорил, что у него все хорошо, а сам вернулся больной и, кажется, с температурой.
– Ай, ладно, – раздраженно оправдывался Леша. – Там х*рово было. Море грязное. Я как бы больше в эту страну не поеду.
«Ж**а с гвоздями... Надо было в солярий сходить. А то теперь п**ька-волосянка».
– Больше ты никуда не поедешь! Как так можно! Мы с папой не для того тебя туда отправляли, чтобы ты приехал потом с насморком!
– Ай, ладно, хватит как бы, – огрызнулся Леша, – у меня башка трещит. Я устал.
– С папой сам будешь разговаривать. Я не буду тебя выгораживать.
Леша боялся таких разговоров с отцом, в особенности, когда был виноват. Отец мог в качестве наказания лишить Лешу денег. Леша редко осмеливался ему перечить. Не хватало смелости. Да и безденежье было для него катастрофой.
Леша молчал. А мама, не унимаясь, практически безостановочно его отчитывала. Леша глядел в окно и машинально кивал, словно соглашался со всем, что ему она говорила.
«Лучше как бы не спорить, а то вилы будут. Бате все расскажет, и он мне тогда вкатит».
Леша меланхолично вздохнул и бросил взгляд на небо, набрякшее ленивыми и неповоротливыми тучами. Вот-вот пойдет дождь. Опять уныние! Опять тоска и скука! Ненавистный Мегаполис! До следующего лета еще далеко, так бы он с радостью уехал на какой-нибудь элитный курорт.
Леша понимал, что университетские будни неизбежны, но его отвращение к грядущему от этого не ослабевало.
В конце концов, основательно выговорившись, мама перестала сердиться. Вместо этого она выразила беспокойство по поводу самочувствия сына.
Леша слушал ее рассеянно, достоверно зная, что все равно она за ним поухаживает. На него навалилась такая слабость, словно по возвращении в Мегаполис его простуда только усугубилась.
Его не покидало чувство мучительной тоски.
Неожиданно мама спросила его о фотографиях.
– Они у Антона остались. Он их перепишет, потом отдаст фотик.
У Леши возникло чувство, словно он никуда и не ездил, а просто замечтался или крепко заснул.
– С папой не терла еще насчет тачки? – помолчав, спросил Леша. – Универ скоро начнется.
– Ничего страшного. Пока поездишь на метро.
– Ты что, стебешься? – пробормотал Леша. – Там одни быдляки ездят. Я позориться не собираюсь. Все уже в универ на тачках приедут, а я на метришке, как бедный студент. Извините как бы, но мне такое не надо.
«Там блатной факультет как бы... На метро ездить! Смешно, п**дец! Еще бы велосипед посоветовала! Да ну на х** этот транспорт! Там одни бедняки ездят!»
Лил дождь.
Мама искренне недоумевала, не понимая претензий сына. Чего ему не хватает?
Леша сидел с обиженным видом.
«Я вообще тогда в универ не пойду... Мне это не надо... Это вы хотели, чтобы я поступил...»
– Заедем в аптеку, – сказала мама, – у нас кончились леденцы от кашля. Подождешь меня в машине.
Жизнь течет быстро, дни мелькают, и надо чем-то заполнять каждый день и поменьше жалеть этой бумаги! Сами по себе деньги ничего не представляют!
«Вначале это купил, потом другое как бы. Тачку сменил, на отдых съездил хороший. Когда каждый день что-то покупаешь, настроение будет за**ись, не то, что сейчас! Туфли, майка, котлы! Конечно, тогда жизнь в поряде! Давно пора сменить эту тачку на Lexus или на X5».
«Извините, но я трудоголиком становиться не собираюсь. Я как бы не раб денег. Возьму себе какую-нибудь аудюху А8 или бэху семерку, телку нормальную, чтобы на других не смотрел, и мне хватит как бы. Мне не надо дурацкую семейку, вечером супермаркет, кефир и спать. Я так жить как бы не собираюсь».
Рядом остановился черный Porsche Cayenne. Леша тут же забеспокоился, словно ему грозила какая-то опасность. Он с томлением ждал, кто же выйдет из машины.
«Кожаный салон... Светлая кожа, литье. Тачка, п**дец. С места, наверно, рвет сильно».
Из машины показалась дорого одетая блондинка с загорелым лицом. Не глядя по сторонам, она разговаривала по мобильному.
«Пафосная с**а. П**дец, е* твою, какая-то смазливая блондинка ездит на Cayenne! На х** телке такая тачка?! Тут все понятно как бы, мне ничего объяснять не надо. Мужик тачку купил! Тоже мне умник! Я бы своей никогда такой тачки не купил! Это уже феминизм какой-то...»
Где справедливость?
Вскоре вернулась мама.
– Чего так долго? – недовольно буркнул Леша.
– Очередь была.
Бросив пакет на заднее сиденье, она уселась за руль и ласково взглянула на Лешу.
– Чего ты так на меня смотришь?
– Что, мне уже и посмотреть на тебя нельзя?
Неужели она не понимает трагичности его положения? Его раздражал ее неоправданный оптимизм.
– Нет...
Мама рассмеялась.
– Чего ты не едешь?
– В аптеку такая девочка симпатичная зашла...
Леша не дал ей продолжить:
– Я что как бы девочек, по-твоему, не видел? Что это за детский сад?! Поехали! Я тебе не актер погорелого театра!
– Ты еще не знаешь, а уже отказываешься, – обиделась мама. – Девочка, между прочим, очень красивая. Хорошо одета. Светленькая. На каблучках. Приятное лицо. Почему бы тебе с ней не познакомиться? У тебя же нет девушки.
– Ай, ладно! Я как бы не хочу перед ней лохом выставляться. Она на Cayenne приехала. Стыдно как бы... Да и не мой типаж как бы. Длинная, худая. Пафосная с**а.
– Ты еще не знаешь, что она за человек, а уже говоришь всякие гадости! – возмутилась мама. – И хватит занудствовать!
– Ты что как бы! Я весь немытый, потный, как скотина. Устал как бы, жрать еще хочу, со рта как с помойки несет, не выспался.
– Ну, ты и зануда, Леша, все бу-бу-бу, бу-бу-бу! Тебе вечно что ни предложишь, сразу отказываешься!
– Ну, знаешь, я как бы не виноват, что мне другой типаж нравится.
– Я тебя вообще не понимаю, – сердито сказала мама.
– Разные поколения, – философски заметил Леша. – У каждого свои ценности. Я не виноват, что среди смазливых телок не котируюсь. В детстве на девочку был похож, так сами катили.
– Что ты хочешь этим сказать? Что ценности стали другими?
– Ну как бы... – он замолчал, пытаясь подобрать верные слова. – Раньше все по-другому было... Все одинаковые. «Жигули», джинсы. Тогда не было мажоров. Теперь Cayenne нужен, лавеха, тогда как бы нормальная телка будет, а так ничего не светит...
Леша помолчал некоторое время, а потом произнес:
– Не знаю, не знаю как бы. От этой жизни я не жду куска пирога.
– Ты молодой, у тебя все есть. Ты должен радоваться жизни!
– Мне все надоело. Я устал от этой бытовухи, дерьмового климата... Мне ничего не хочется.
– Почему ты все время расстроен? Чего тебе не хватает?
– Я не знаю, – устало вздохнул Леша.
– Ты совсем не отдохнул.
– Отдых дерьмовый был.
– Хочешь, я схожу с тобой в торговый центр, и мы купим тебе новые вещи?
Леша несколько оживился.
– Да, шмоток надо прикупить, а то в универ надеть нечего.
Леша, словно в жертву своей грусти, изо дня в день мог носить одно и то же. Какие-нибудь джинсы и майку. Маме это не нравилось. Увидев, что Леша приободрился, она успокоилась.