latgal : Нетихий Дон

Лучше бы никому не знать что такое война.
Она всегда врывается в каждый дом нежданно и ее уже нельзя остановить ни оружием, ни слезами детей.
Когда проливается первая кровь, то дальше бесполезны любые доводы и убеждения.
Война как воронка втягивает в свою карусель все больше и больше людей, которые ранее были далеки от этого и жили своей мирной жизнью.
Но кто-то придумал, как всех заразить вирусом ненависти, который способен превратить бизнесменов, строителей, менеджеров и людей других мирных профессий в солдат, взявших в руки оружие и готовых убивать.
И дальше не имеют значения чужие страдания, разрушенные города и смерть людей.
В любой момент могут убить тебя или ты перед смертью успеешь убить другого.
На войне есть только враг, а не мирный житель, женщина или ребенок.

Я встречался с ним совсем недавно, когда приезжал по делам в столицу.
Нам тогда было весело пить пиво в столичных кафе и смотреть на красивых девушек.
Мы с Витькой друзья со студенческих пор и самые яркие моменты жизни прошли через нашу дружбу.
А теперь спустя годы живем в разных городах. Встречаемся реже – у каждого своя работа, семья, дети, увлечения.
Тему политики затронули уже тогда, когда хмель хорошо ударил в голову. В чем-то наши мнения различались, но тогда я этому не придавал серьезного значения.
Все это было словно по ту сторону экрана телевизора – в другом мире и измерении.
Рядом со мной был Витька, и нам было весело.
А спустя несколько месяцев после той встречи в наш город пришла война.
Мы еще недавно жили в самой мирной стране, а сейчас оказались по разные стороны фронта.
Никто не думал, что это может быть у нас, но постоянные разрывы мин, сгоревшие дома и сотни погибших людей стали реальностью.
- Это не твоя война. Не бери оружие, ремонтируй свои машины. Этих сепаратистов мы скоро уничтожим,- позвонил как-то мне Витька, когда в нашем городе только начались протесты против столичной власти.
- Разве ты не видишь, что к власти пришли националисты, которые уничтожают всех несогласных с ними, - возразил я ему.
- Ты же умный человек и понимаешь, что весь цивилизованный мир на нашей стороне, а вас предатели ведут в «темное» совковое прошлое.
- Не может кучка националистов подчинить себе всю страну. Они уже проливают кровь и не останавливаются ни перед чем.
- Это патриоты, которые защищают страну.
После нескольких минут спора мы не нашли ничего лучшего как прекратить разговор.
А война все больше набирала обороты.
Спустя месяц осады никто уже не мог оставаться сторонним наблюдателем.
У моего знакомого снарядом разрушило дом. Хорошо, что никто из его семьи не пострадал. Осколками мины убило тете Галю, которая каждое утро продавала на улице молоко. Братья Степановы пошли добровольцами и уже на следующий день их хоронили.
Сводки пострадавших от войны росли с каждым днем.
Я тоже не был сторонним наблюдателем и помогал защитникам города, как и большинство горожан.
Силы были не равными, но мы продолжали держаться.
В этот майский день случайно вспомнил, что у Витьки день рождения. Несколько раз набирал, чтобы поздравить, но ответа не было.
И только вечером пришло от него сообщение: Не могу с тобой разговаривать. Ты больше не мирный житель, а на стороне врага.
Видимо в социальных сетях читал мои посты и видел фотографии.
Тем не менее, ответил ему – Я защищаю свой город.
Спустя время пришел ответ – Ты вместе с «ватниками» против своего народа. Когда мы уничтожим последнего «колорада», тогда встретимся, если будем живы.
Я был потрясен позицией своего друга. Неужели он, человек творческой профессии, где-то рядом с оружием на подступах к нашему городу. Возможно ли, что Витька способен хладнокровно убивать мирных людей только за то, что они не хотят жить по законам хунты.
Чтобы развеять сомнения набираю – Может, поговорим?
- Я сам позвоню тебе, когда буду в городе. Адрес твой помню.
Больше сказать было нечего, но этот разговор оставил тревожный след в душе.
Спустя две недели я в гараже ремонтировал грузовик, который с ополченцами попал под обстрел. Надо было срочно залатать радиатор и поменять лопнувшие патрубки.
Был солнечный день. С утра не было слышно выстрелов и гулов разрывов.
Иногда казалось, что весь ужас, происходящий здесь - всего лишь страшный сон, который закончится после пробуждения.
Звонок телефона вернул в реальность. Номер не определился.
-Алло.
- Привет. Узнаешь?!- услышал в трубке знакомый голос друга.
- Витька, привет! Ты где?
- А ты машинку чинишь. Бросай свои гайки, выходи на улицу.
Я в недоумении выскочил на залитую солнцем площадку, думая, что он где-то рядом. Хотя как такое могло быть?
На улице стояло несколько автомобилей. В один из них мужчина укладывал большие сумки. И больше никого.
- Витька, ты где?
-А я тебя хорошо вижу. Вижу, что ты стал предателем и врагом…
-Что ты говоришь, идиот.
- Жаль, что все так получается, но я тебя предупреждал…
В трубке на секунды послышался шум, посторонняя речь и связь пропала.
Я стоял посреди двора в замасленной рубашке, бестолково озираясь по сторонам.
- Витька! Выходи, поговорим по-мужски.
Но никто не отозвался на мой крик.
Закурив, я присел на пустой ящик.
Что это было? Зачем он звонил, если где-то рядом. Наверно, сейчас подойдет.
Прошло полчаса, когда во двор вошли двое мужчин в камуфляже, с автоматами. Их лица скрывали маски, но я знал их - это ребята из ополчения.
Они не спеша подошли. В руках одного был небольшой лист белого картона.
- Похоже, что он,- сказал первый, глянув внимательно на лист, а потом на меня.
- Точно он,- согласился второй боец.
Я поднялся и отбросил сигарету - Что случилось?
- Видно ты кому-то хорошо дорогу перешел, что тебя специально заказали.
- О чем вы?
Ребята откинули маски с лица. Один был лет сорока, а второму не больше двадцати лет.
-Снайпера на крыше вон той многоэтажки поймали, пока он с кем-то по телефону разговаривал. Нельзя на такой работе отвлекаться. А рядом с ним лежало это.
Тот, что был помоложе, протянул мне лист картона, который оказался разорванной пополам фотографией – Узнаешь?
Это был мой снимок, который сделан несколько лет назад. Мое лицо было обведено мишенью, сделанной черным маркером.
Я вспомнил, что точно такая же фотография есть и в моем альбоме. Только на ней еще рядом со мной стоит улыбающийся Витька.
Несколько секунд я стоял словно в трансе.
- Где он? Я могу его увидеть.
- В штабе допрашивают. А зачем тебе он? Может он кроме тебя еще много наших людей положил. Шлепнут его и дело с концом,- презрительно сплюнул боец.
- Немедленно отведите меня к нему,- я показал свое удостоверение с подписью командующего «оказывать содействие».
- Ладно, пойдем.
Я отправился вслед за бойцами, продолжая держать в руках обрывок фото.
Мы спустились в подвал и долго шли узкими коридорами. Остановились возле массивной железной двери, на которой висела табличка с надписью «не влезай – убьет» и нарисованным черепом.
Сопровождавший меня парень несколько раз условно постучал в дверь, которая сразу открылась. Мы оказались в просторном помещении, где было человек десять мужчин одетых в военный камуфляж.
Я сразу узнал Владимира Федоровича, который что-то объяснял собравшимся.
Как только мы вошли в комнату – все замолчали и уставились на меня.
Федорович подошел ко мне и пожал руку – Здравствуй, Сергей!
- Вот, его снайпер хотел снять. А он хочет его увидеть,- вместо меня доложил сопровождавший солдат.
- Твой знакомый?
-Друг,- тихо ответил я.
Воцарилась тишина.
- Пусть его забирает. Надеюсь, понимает, что делает. А мы не фашисты, чтобы расстреливать. Пусть своим генералам расскажет, что они с мирными людьми делают. Если, конечно, его там раньше свои не шлепнут. Гера, приведи этого бандеровца.
Мы вышли в коридор.
- Подожди здесь. Сейчас приведу.
Минут пятнадцать я стоял и думал, что скажу Витьке: плюнуть в лицо, подыскать презрительные слова или ничего не говорить, а послушать, что скажет он.
Мимо ходили люди в военной форме, с некоторыми я здоровался, но никто не остановился поговорить. Все были заняты своими серьезными делами.
- …опять артобстрел по жилым массивам…, больше десяти человек погибли ночью…, раненных нечем перевязывать…- слышал я обрывки разговоров.
И вот я увидел его. Он, прихрамывая, шел впереди конвоира, низко опустив голову. На нем был порванный пятнистый камуфляж.
Когда они подошли ближе, то я увидел под его глазом огромный багровый синяк, а из носа сочилась струйка алой крови. Он был непривычно коротко подстрижен, а на лице трехдневная щетина.
- Принимай друга,- усмехнулся конвоир, грубо толкнув Витьку в спину. – Спроси его, куда он тебе собирался пулю всадить.
Он стоял, вжав голову в плечи, закрыв глаза, и тихонько раскачивался.
Витька выглядел каким-то маленьким и беззащитным. Совсем не таким, каким видел его совсем недавно.
- Пошли,- тихо сказал ему, и мы вместе вышли на улицу.
Мы прошли вдоль разрушенного дома, мимо сквера, где недавно было много детей и студентов с конспектами.
Когда повернули на проспект, послышался нарастающий вой летевших на город мин. В соседнем дворе раздались разрывы – один, два, три…семь. Семь – это наудачу. Возможно, что в этот раз никто не пострадал.
Краем глаза я увидел, что от воя снарядов Витька еще глубже втянул шею, а когда рядом рвануло, то присел на корточки. Я уже привык и знаю, от каких мин надо прятаться. Эти летели не нам.
- Сейчас ко мне идем. Моих дома нет. Уехали из города.
Витька ничего не ответил, но мотнул головой.
Может он до сих пор думает, что я его расстреливать веду.
На улицах совсем нет людей. Тротуар сплошь усыпан битым оконным стеклом и только сейчас замечаю, что Витька идет босиком, не чувствуя осколков под ногами.
Мы поворачиваем в переулок. Во дворе воронка развороченного асфальта, из которой еще идет дым.
Рядом стоит медицинский «уазик», в который медики пытаются затащить раненого мужчину. Он громко кричит от боли, а за ним тянется кровавый след. Слышится громкий мат санитаров и команды врача – зажмите артерию, голову выше…
Возле воронки лежит еще одно истерзанное тело. То, что это женщина можно понять только по клочьям яркой одежды.
Витька прибавляет шаг и даже обгоняет меня – лишь бы не видеть всего этого ужаса.
Он сидит в моей кухне, на том же месте когда приезжал ко мне в гости.
Я ставлю перед ним тарелку с разогретым ужином и наливаю до краев стакан водки.
Мы не произнесли ни слова с момента встречи.
Витька, молча, выпивает водку, но даже не притрагивается к тарелке.
- Может, пойдешь в душ?
Он встает и надолго исчезает в ванной.
В это время я в свободной комнате положил одеяло и подушку – завтра поговорить время будет.
Витька выходит, закутавшись в полотенце.
- Завтра я договорюсь, чтобы тебя вывезли на автобусе с беженцами. Придумаем что сказать.
Он согласно кивает и бессильно падает на диван. Теперь видно, что его покинули силы.
Среди ночи я услышал, как тихо щелкнул замок входной двери.
Но я даже не попытался помешать ему уйти.
Утром на столе увидел лист бумаги, на котором большими буквами написано – ПРОСТИ!
Спустя несколько дней проезжаю по проспекту и вижу отряд вооруженных людей в камуфляже.
Они идут вдоль дороги, с автоматами и группа женщин приветственно машет им вслед.
Последним идет парень с гранатометом и его походка и фигура очень знакома. Он идет, опустив голову вниз, и я не успеваю четко разглядеть его лицо.
- Неужели это Витька.
Я резко тормознул машину, чтобы подбежать к ополченцам.
За те несколько секунд пока я перебегал дорогу, они уже скрылись в салоне микроавтобуса с темными окнами, который повез новое подкрепление к линии фронта.
Хотел сразу ему позвонить. Но вспомнил его же слова – Позвоню, когда увижу тебя…

Май 2014