Скорых Дмитрий : Фантики

Уютно рассевшись в кресле, попивая джин с тоником и затягиваясь очередной сигаретой, я, вдруг, подумал:
- А что, собственно, я тут делаю? – подумал и неожиданно для себя озвучил эту мысль вслух.
Чарующие и спокойные звуки музыки, льющиеся из колонок компьютера, окутывали комнату, словно сигаретный дым. Лена и Антон, склонившись над монитором, что-то возбужденно обсуждали. Или кого-то. Я уже давно потерял нить разговора.
- В смысле? – Лена обернулась. – Ты о чем, Димон?
Вот оно, то самое чувство, когда невозможно передать словами, еще не до конца созревшую в голове мысль. Хочется сказать так, чтобы всем сразу стало понятно. Четко сказать, безапелляционно, а не получается, и ты пускаешься в длинные бессвязные рассуждения ни о чем.
- По-моему, мы занимаемся ерундой, - еще один глоток для уверенности, еще одна затяжка, чтобы переварить собственные же слова. – Вот вам, к примеру, нравится так жить? Просиживать вечера в этой квартире, обсуждать чужие или свои глупые тексты, строить из себя писателей, умников, у которых всегда и на все имеется мнение, насмехаться над чужой бездарностью, насмешками прикрывая собственную никчемность и непотребность?
- Лена, пожалуйста, объясните Дмитрию, в чем он неправ, - Антон по-хозяйски раскинулся на диване, демонстративно уставившись в потолок.
В ответ я занял вызывающе-оборонительную позу, сложил на груди руки и приготовился слушать. За окном уже занялся рассвет, неуверенными мазками окрашивая темное небо. Спать не хотелось совершенно.
- Понимаешь, Дим, - начала Лена, - мы же не просто так это делаем. Анализируя чужие ошибки, мы сами развиваемся как авторы, да и вообще, это весело! Вот, зацени, что пишет на "Сайте" очередной графоман, - она поводила мышкой по столу, отыскала нужный текст и принялась зачитывать, - «Тонкие пальцы в черных перчатках, дрожа, удерживали толстый фильтр, и всеми силами губ я обхватывала его…» Как тебе? Или вот еще: «Я чувствовала, как чужие ноги готовились наступить на мою девственную тропу, по которой позволено было ходить только ему…» Каждый раз спрашиваю себя, что может быть в голове у людей, пишущих такое?
Антон закрыл глаза и одобрительно закивал. Его голова, плавно покачиваясь, на пару секунд приковала мое внимание, и я опять отвлекся от разговора. Антон всегда считал себя уникальным, непризнанным гением, оторванным от реальности, родившимся не в свое время не в той стране. Отсутствие постоянной работы, целый ряд так и нереализованных интернет-проектов, вечно недописанный роман и алкоголь, который он ежедневно и с остервенением поглощает, делали этот образ мученика, выброшенного на обочину дороги жизни, еще более ярким. Антон не просто пил, он романтизировал пьянство. Глядя на него, у людей создавалось ошибочное впечатление, будто опрокидывая очередную рюмку, он приносит своеобразную жертву творчеству, генерирует внутри черепной коробки гениальность, подтапливая ее джином. Саморазрушение как основа жизненной позиции.
Год назад я жил точно так же, а потом от этого образа начало тошнить. Захотелось чего-то большего, определенного, того, что можно потрогать руками. Не очередной пост или рассказ на страницах интернета, а реальные дела и конкретные цели. Собрался, взял себя в руки, устроился на работу в "Фирму", и теперь ежедневно тухну в душном офисе с прижатой к уху телефонной трубкой.
- Ты мог бы многое сделать для сетературы, - подал голос Антон, - если бы не занимался херней. У каждого человека есть свое призвание, и глупо от него отказываться. Лягушка не может вечно сидеть на суше, ей нужна вода, чтобы жить, а еще нужно квакать, иначе ее просто разорвет от внутренних противоречий. И если ты этого не понимаешь…
- То что? – я завелся. Его монотонная речь звучала так уверенно, как у учителя, повторяющего из года в год одну и ту же программу, и давно уставшего вдалбливать простые истины классу нерадивых выродков.
- То ты - идиот, - подытожил Антон и зашелся кашлем.
Читать на "Сайте" чужие рассказы, писать рецензии, давать никому не нужные советы, изредка выкладывать собственные творческие потуги и напряженно ждать чужих отзывов, важное ли это дело, стоит ли оно того? Есть понятие хобби, а есть работа, которая приносит деньги, и эти вещи необходимо разделять. Но как быть, если работа противна, а ее результат все равно не приносит удовлетворения?
- Блин, чувак, ну ты же сам говорил, что близок к тому, чтобы издать книгу, - ввернула еще один контраргумент Лена, - и хочешь сказать, что это хоть как-то сопоставимо с твоими успехами продажника? Открой глаза, их же тысячи, этих букашек, копошащихся в навозе из договоров, сделок, телефонных звонков, маркетинговых планов… А потом? Подержанный «Опель» в кредит, Египет на неделю, три рюмки с коллегами в кабаке под унылые разговоры о работе, вечном ремонте в квартире, о фригидной жене и дебильных детях, на запросы которых у тебя вечно не хватает денег. Это твоя цель? Ну, удачи, а мне, например, такого не надо.
Мечтать об издании собственной книги я начал сразу, как только написал первый рассказ. Он получился корявый и ужасно глупый, хотя на тот момент, казался мне настоящим вызовом обществу, плевком в рожу и камнем в огород. Был он про то, как один тупой подросток, обожравшись бутерата, залез в ванну и попробовал сделать самому себе минет, после чего подскользнулся и свернул шею. Ожидая восторженных отзывов, я тут же выложил рассказ на "Сайт", и после первых же комментариев поклялся себе, что больше никогда не буду заниматься литературой...
- Когда-нибудь вы оба поймете, что я прав, - пришлось ухватиться за подлокотник кресла, чтобы встать. От выпитого слегка покачивало, а в квартире как-будто приглушили свет. - Когда-нибудь... - добравшись до туалета, я сунул голову под кран и открыл воду.
"Сайт". Когда-то все казалось детской забавой, красивой мечтой, яркой пластиковой игрушкой с отвинчивающимися деталями. Выкладываешь какие-то тексты, получаешь отзывы, потом набираешься опыта, начинаешь критиковать чужие работы и ждешь признания. Каждый день проверяешь ленту комментариев в ожидании похвалы или разноса. И то и другое волнует, завораживает и мотивирует на дальнейшие литературные подвиги. "Сайт" объединил и связал нас всех в огромный клубок с цветными нитками. Мы стали авторами, кудесниками слова, властителями дум и сердец читателей. Тогда, в самом начале, это, и правда, казалось серьезным.
- Вы - фантики! - я стоял в дверном проеме и смотрел, как Лена и Антон с ноутбуком на коленях строчат разбор очередного "шедевра". Им было по-настоящему весело. Лена хохотала, положив руку ему на плечо, а наш непризнанный гений, великий критик и повелитель букв выдалбливал на клавиатуре свой сокрушительный "камент".
Теперь еще одна маленькая, глупая девочка проведет день в муках, а ночь без сна, обдумывая его слова, или еще один ботаник, придя из универа, почешет репу, признает собственную бездарность, либо просто покинет "Сайт" навсегда. Про особо чувствительных пенсионеров и забитых наглухо, словно досками дверь, домохозяек я вообще молчу.
- Что? - Антон лениво посмотрел в мою сторону, словно большой, сытый, жирный кот на жужжащую на окне муху.
- Вы - фантики, - повторил я. - Только и можете, что шуршать, а внутри вы пустые. Нет под оберткой шоколада, и начинки нет, понятно?
- Лена, мне кажется, или Дмитрий нам сейчас пытается сказать нечто важное?
- Фиг знает, - пожала плечами Лена. - Как, вот, по мне, так он вообще в последнее время очень много говорит.
- Много говорит, да мало делает, - резюмировал Антон. - Дмитрий, мы тебя не понимаем, будь добр изъясняться яснее.
- Да пошли вы...
На улице было уже совсем светло. Я стоял, прислонившись к двери подъезда и набирал номер такси. Внутри все кипело. "Фантики! Они ничего не понимают. Куча времени, потраченного напрасно. Разбитая, разлетевшаяся на осколки мечта стать великим писателем. Километры текстов, которые теперь можно просто спустить в унитаз..."
- Девушка, можно машину? Заберите меня отсюда, я хочу домой.
Таксист оказался молчаливым, но вежливым, предложил зажигалку и закурил сам. Я опустил окно. Просыпающийся город был холодным и грустным, словно с похмелья. Мы неспеша ехали по его пустынным улицам. Я заговорил первым:
- Извините, а, вот, вам нравится собственная жизнь?
- Вполне, - не отрываясь от дороги, ответил таксист.
- А мне не очень. Я бы даже сказал, жизнь моя - говно.
- Сочувствую.
- Вы знаете, я - фантик.
- Почему?
- Да занимаюсь бесполезным делом, рассказы пишу.
- Писатель что ли?
- Ну.
- Что-то вас, писателей, в последнее время много стало. Вчера тоже одного вез, так он мне всю дорогу про свой роман рассказывал. А потом на коврик наблевал, мудак, - он замолчал.
Машина поехала быстрее, видимо ему было не очень приятно слушать этот пьяный бред, и таксист прибавил газу.
- У вас есть семья? - не отставал я.
- Нет.
- Ну и какого жить в одиночестве?
- Нормально. Слушай, друг, у меня был тяжелый день, давай просто помолчим?
- Как скажешь, друг... А меня, представляешь, недавно девушка бросила.
- Угу, - таксист вздохнул.
- Сказала, что ей пора искать будущего мужа.
- А ты?
- А я одно недоразумение, а не муж. Такие дела... - я умолк и сосредоточился на мелькающих вдоль дороги домах. Таксист включил радио.
Что дословно произнесла Катя, когда мы расставались? Уже и не помню, каким этот разрыв был по счету, да мне и пальцев на обеих руках не хватит, чтобы сосчитать все наши глупые, пустые ссоры. "Ты должен стать серьезным - это раз. Мне надоело, что ты все время пьешь - это два. Найди работу, будь мужиком - это три". В общем, замучаешься перечислять.
"Любовь, тоска, сердце с кровью"... - это, кажется, Иван Дорн поет по радио.
"Глупое сердце, не бейся"... - а это уже Есенин звучит в голове.
В последнее время, он часто меня посещает. Приходит в момент самого глубокого отчаяния и вещает про Русь, про березки, рассказывает о любви хулигана, о кабацкой Москве, о женщинах, которых перещупал пьяными, загульными ночами.
Сергей Александрович, идите, пожалуйста, нахуй, дайте немного побыть одному! Я все равно не буду больше писать. Вы в свое время отскандалили по полной программе, а я хочу теперь жить спокойно, как все. Уйдите и не путайтесь больше под ногами! У меня Катя... Хотя, вы правы, Кати больше нет. Если бы я был так же талантлив, обязательно посвятил ей какой-нибудь замечательный стих, а не умею. Я - бездарность, дорогой мой, Сергей Александрович, но мой удел, видимо, тоже катиться вниз. Вот только я - не лавина, как вы, и не могу сметать все на своем пути, а фантик, маленький комочек из фольги, и если меня толкнуть, наверно, зашуршу, но не более. Уж, извините...
А Катя хорошая. Обычно всегда приходится так говорить, когда про нее спрашивают. Катя просто прекрасная. Давайте рассуждать трезво и здраво, взвесим все "за" и "против" и очень быстро придем к выводу, что она не для меня.
Я продиктовал таксисту новый адрес. Он как-то странно на меня посмотрел, и свернул на другую улицу. Хорошо, хоть ничего не спросил. Хороший мужик, но не его это дело.
У Кати есть кот. Белый, пушистый, как снежный ком, только теплый. Я всегда ему завидовал. Когда ты кот, самое страшное, что можно натворить - нассать под дверь. Если бы верил в реинкарнацию, то хотел бы в следующей жизни родиться именно котом.
Подъехали. Пятиэтажка со спящими окнами. Первые, самые ранние птицы уже поют. Воздух насыщенный и вкусный, даже курить не хочется.
- Подожди, скоро вернусь, - небрежно бросил я таксисту и выбрался из машины.
"Снова дом, все тот же дом, как я ему, он мне знаком..."
Дверь в подъезд заблокирована домофоном, и нет никаких шансов, что какой-нибудь сердобольный жилец откроет ее пьяному "полицейскому", "почтальену" или "новому соседу по площадке".
Постоял пару минут, идентифицируя Катино окно среди других таких же пустых, темных. Потом сдался и принялся просто орать:
- Катя! Это я! Я тут, я приехал! Я изменился, Катенька! Правда, честное слово! Катя, прости, мне больше идти некуда. Ты слышишь? Я один совсем, Катя. Ты слышишь? Я знаю, что слышишь! Выйди, прости... Катя...
- Ты чего творишь? Больной что ли? - таксист сгреб меня в охапку и потащил к машине. - Домой тебе надо. Проспишься, и все нормально будет.
- Не будет, - я не сопротивлялся, я безумно устал.
Ехали молча. Таксист курил, я сидел рядом, уронив голову на грудь. Звонить бесполезно, писать тоже, проходили уже. Сначала нелепые, отчаянные признания, потом слезливые стишки, угрозы, извинения, снова угрозы... Когда душа с каждой секундой сжимается, как пружина, обратный толчок просто неизбежен. Бездонных сосудов не существует, и яд, что в них заливают, рано или поздно, обязательно выплескивается и отравляет все и всех в радиусе поражения.
- Я фантик.
- Заткнись. Приехали. Плати и пошел к черту.
- Хорошо.
Дома как всегда не убрано и воняет. Пробравшись к окну, я распахнул его, впуская в квартиру свежий утренний воздух, закурил и уселся на диван рядом с ноутбуком. Пыльный, с треснутым корпусом, наверняка разряженный, когда ж я открывал его в последний раз? "Писательский ноут - кладовка безумия" - выведено маркером на крышке. Открыл, подключил шнур зарядки и принялся стучать по клавишам...