Зуев Дмитрий : Чуча в Башкирии

1

Главным достижением Чучи за двадцать лет жизни была его анонимность. Почти никто из окружавших Чучу людей, не знал его настоящего имени.
Мама Чучи знала имя сына, но называла его, как все - Чуча.
О чучиной маме говорили одновременно восторженно и по-хамски. Такой тон сопутствует у молодых людей вожделению. Чуча был миролюбивым парнем, но в его присутствии шутить о его маме никто и никогда не решался.

Слишком была щекотливая эта тема. Мама Чучи работала секретаршей. Внешность, голос и профессия сочетались в ней так гармонично, что только ленивый не представлял ее распятой на большом письменном столе, придавленной боровом-начальником, одетым в дорогой костюм, со спущенными до колен брюками. Даже Чуча представлял.

В действительности не было никакого борова. Была толстая, хромая директорша с алюминиевым бадиком. Была серьезная работа делопроизводителя. И был друг. Седой, богатый и женатый Николай.

- Почему он не найдет себе работу, - лежа в кровати с сигаретой, вежливо говорил Николай.
- Он работает, - гладила свой плоский живот тетя Наташа.
- В его возрасте я жил отдельно от родителей, - говори Николай.

Тетя Наташа забиралась рукой под одеяло.

- Конечно, я не требую площади от тебя! Но так не может продолжаться вечно, - Николай обводил взглядом гостиничный номер.

Тетя Наташа приподнималась на локте. Николай умиротворенно вздыхал.


2

Чуча не имел специального образования. Он работал в мастерской по изготовлению садово-парковой скульптуры и гипсовых изделий. Чуча тянул гипсовый карниз. Технология производства гипсового карниза проста.

На высоком верстаке к широкой древесно-стружечной столешнице, по ближнему краю прикручен стальной профиль. Формовщик смазывает полосу в тридцать сантиметров от профиля дешевым подсолнечным маслом, тем предохраняя будущий карниз от прилипания к столу.

Далее, рабочий кладет жидкий, как сметана, гипс вдоль профиля, и быстро, не давая смеси затвердеть, тащит, прижимая его к стальному бордюру, деревянный угол. К углу этому прикручена металлическая пластина с вырезом по форме шаблона. Повторного прогона матрицы не допускается, остановок тоже - гипс хрупок. Рабочий должен сделать плавный, но быстрый рывок в три метра - по длине верстака. После этого чуть поменявший цвет первый слой снова поливается жидким гипсом, и снова свежий слой срезается матрицей, и так продолжается пока карниз по всей длине не примет очертания шаблона – четыре, пять прогонов.

К концу рабочего дня Чуче казалось, что его правая рука длиннее левой.

Мутные галерейные окна высокого цеха заброшенной когда-то чулочной фабрики пронзали лучи вечернего солнца. Рабочие разошлись. Чуча вечеровал. Бригада не давала план.

- Сальцов, зайди, - крикнул скульптор, не выходя из своей каморки в углу обветшалого, типового советского цеха.

Чуча в два рывка закончил карниз, подошел к фанерной стене импровизированного кабинета, переступил через низкий порог и встал перед облупившимся от старого лака письменным столом скульптора.

- Чуча, - необычайно ласково начал скульптор, - В прошлом году ты ездил в Октябрьский на демонтаж.

- Ездил Фролов. Я помогал ему один раз.
- Бери карниз, сколько есть, едь в тот загс. Звонила эта мадам - разоряется, когда начнут отделку. Прикрути ей один зал для понту.

Чуча вышел из кабинета и встал у огромного бака, набитого доверху опилками. Два месяца ждал он футбольного матча, который должен был состояться теперь вечером.

Чуча сжимал кулаки и кусал губы. Он давил порыв гнева и молчал. Он молчал всегда: когда слушал вранье матери, думая о том, что она пропадает с грязными чужими мужчинами по ночам; когда работал больше других, но получал меньше, когда девушки в любой веселой компании шутили и издевались над ним.
Чуча пылал, стоя у ржавого бака и смотрел, как капают в расщепленную криво стружку его слезы. Чуча решил звонить Гере.


3

Далеко, в детстве, когда никто не мог сказать, каким вырастет стеснительный молчаливый мальчик, наш герой не был «серым» или слишком честным. Все мысли наблюдательного ребенка - грех. Чуча просто не успел ни с кем познакомиться в новом городе.

Гера оказался первым, некой отправной точкой, из которой начал развиваться новый мир. Конечно, у ребят были совершенно разные увлечения и противоположные характеры. Но, ведь, для того мы и заводим друзей, чтобы они сделали при нас то, что мы сами никогда сделать не сможем.

Гера мог быть ужасным деспотом. Иногда Чуче казалось, что Гере не нужна публика потому, что он, Чуча, и был для Геры публикой. Чуча чувствовал себя шутом – наоборот: не придворным лицедеем, но придворным слушателем. Иметь свое мнение ему было, однако, нельзя.

Чуча не привык к такому отношению, но почему-то подчинялся. И если Гера доставал его совсем - Чуча уходил домой ночью в растрепанных чувствах, но к полудню уже находил повод позвонить другу. Ему было любопытно, чего интересного Гера придумает еще. А Гера придумывал.

Что объединяло ребят? Идиотские плоские шутки? Давнее знакомство? Тоска по девушкам, которые никак не появлялись в жизни повзрослевших мальчиков, только с виду сшибающих красавиц взглядами? Чуча не мог ничего сказать точно, но была у них та разновидность дружбы, которая не оставляет ни минуты свободной для себя самого: все для компании. Все на алтарь общего дела. Запрет на сомнения и лишние мысли. А полезными считаются только мысли о "сегодняшнем" вечере. Желание славы отдельное от желания удивлять толпу. Известность без публики. Бесконечный концерт в пустом зале.

Чуче казалось иногда, что все исходит от Геры, что он влияет на людей вокруг, но Гера говорил, что жертвует для друга всем, что у него есть. Наверное, заверения эти - были правдой.
«В любом случае во всех наших бедах не было его вины. Он пострадал не меньше, чем я» - думал Чуча.


4

Мы вглядимся в этот ужасный вечер, и посмотрим в открытое окно пятого этажа старого, ничем неприметного здания, покрытого потемневшей мелкой плиткой, используемой когда-то советскими детьми в качестве биток, и изуродованными кривыми обветшалыми балконами, обвешанными бельем, среди которого, впрочем, мы увидим и яркие тряпочки героев нашей трагедии.

Мы обратим свои взгляды на знакомых нам заочно двух товарищей. Вот они.
Чуча умирает от жары. Открыто окно, доносятся, как из сна, звуки. Дверь киоска, который может видеть Чуча, чуть приподняв голову от мокрой, пропотевшей подушки, распахнута и подперта табуретом. Чуча видит, как марево над дорогой вздрагивает, когда проносятся с равными промежутками времени, как в восьмибитной игре, вечерние автобусы с бьющимися на ветру занавесками.

Игорь входит без стука. Чуча давно не закрывает входную дверь на замок.

- Что не весел, кудрявый нос повесил? - с порога вспоминает общую старую хохму Гера.

- Я больше не могу, - говорит Чуча, - если не кончится жара, кончусь я.

Гера поднимает полотенце, лежащее у ножки кровати и закидывает его на свое плечо.

- Холодные ванны? Я схожу? – и, не дождавшись ответа он скрывается в тени коридора.

Чуча ищет одежду. Накануне, нырнув в кажущийся прохладным после душной улицы короб комнаты, он раскидал свои тряпки по углам.

- Мы будем смотреть футбол, чуви! – повторяет последнюю сказанную по телефону фразу Гера, выйдя из ванной.

Он вытирает голову мокрым полотенцем:

- Без паники! Я все решил. Мы будем смотреть футбол, мучачо! Мы обманем твоего начальника.

- Я поеду в Октябрьский… Он уволит меня, если я не поеду. К тому же, я позвонил мамочке. Она придет вечером, и, наверняка, с очередным тайным поклонником.

- Да, похоже, рано или поздно тебе придется подыскивать квартиру, чуви. - Задумчиво произносит Гера. - Переезжал бы ко мне.

- Это неудобно. – Тихо говорит Чуча.

- Это удобно. - Говорит Гера. – Но об этом после. Мы обманем твоего эксплуататора. Мы поедем в «Багровый бор». Грузим гипс ко мне, будем в Октябрьском к утру! Это гениально, старик! В «Багровом боре» есть ТВ!

Гера достает из заднего кармана черных джинсов мятую визитку и кидает ее на кровать. Чуча приподнимает голову и смотрит на карточку. На фоне густых кустов и маленьких домиков выведено: «Кемпинг». Чуча успел прочитать только одно слово.

- Мы случайно «проколем колесо» и ты не забудешь этот матч! Я позвоню Ольге, она пригласит подругу, на которую я давно положил глаз. Женя – кошка. Ольга рассказывала мне про нее. Эй, моя сестричка сохнет по твоим могучим бровям! Сбор через 15 минут!


5

Друзья набрали больше пива, чем еды – они бы не брали еды вообще, но девушки в последний момент запротестовали: нет, так не интересно, нужен стол.
Провалились бы они со своим столом - парни хотели напоить их и трахнуть. Но из осторожности, пришлось отвечать им вежливо, идти у них на поводу.
Когда ребята выбрались из города, погода уже начала портиться, а у границы с Башкирией пошел дождь.

Колеса со свистом скользили по мокрой дороге. Не работала половина приборов старого автомобиля: не горели габаритные огни и барахлил вентилятор охлаждения двигателя – Гера включал печку, чтобы остудить мотор. Было невыносимо душно. Дворники покоились на уплотнителе лобового стекла - Гера открыл окно, чтоб двигать их рукой.

Автомобиль проехал табличку с названием маленького города. Стоило притормозить, но спидометр был скручен. Гера вывел его из строя, желая скрыть истинный пробег автомобиля. Кому он собирался продать эту колымагу – одному Богу было известно. Зато орала музыка и заглушала даже стук дождя. Настроение компании не становилось хуже, но задора поубавилось. «Где в дождь веселить девушек? В машине?» - думал Чуча.

- Достань мне бутылку пива из багажника – крикнул Гера и, не поворачивая головы, похлопал Женю по колену.

Женя, мотаясь из стороны в сторону, перелезла в багажник. Ее ноги были сухие и гладкие, как садовые шланги.

- Здесь нет такого, - крикнула она и, качнувшись, прижалась к запотевшему стеклу задней двери.

Гера попытался объехать яму и плавно вильнул на дороге. Женя завалилась в бок, мелькнула в зеркале заднего вида ее желтая пятка.

- Нашла, - крикнула она и вернулась в салон, высоко шагнув через спинку кресла.

- Я кое-что обнаружила, - подражая строгой учительнице из фильмов для взрослых, сказала она и разжала руку. Повиснув на ее указательном пальце, из ладони вывалились с лязгом наручники.

- О-оу, - протянула она и картинно застонав, изобразила экстаз.

Оля улыбнулась, оторвавшись от своего телефона. Кто-то писал ей там послания. Она отвечала, но, увидев наручники, спросила:

- Что, вы собрались нас приковывать? - и посмотрела без смущения на Чучу.

- Разберись, - крикнул Чуча другу, умывая руки, - Ты пугаешь девушек!

- Спокойно! У нас в спальном районе – все по любви. - Занятый дорогой, нагло улыбаясь, сказал Гера.

Женя бросила наручники в багажник.

- Почему он не обгонит нас? – спросила она, застыв у запотевшего стекла?

Гера, задумался на секунду о чем-то, но после хмыкнул хулигански, и выражение превосходства над миром вернулось на его лицо.

- В такую погоду опасно обгонять, дурочка! Возможно, идиотское человечество не совсем еще с ума сошло.

Большой черный автомобиль повис на хвосте у пыхтящей колымаги, рвущейся в сторону "Багрового бора" со скоростью ста десяти километров в час.


6

Юго-западная граница Башкирии - край сказочной красоты. Тощие сосны - все одной высоты - вдоль дороги подходили к самому полотну. Сибирское это дерево имеет лысый ствол и лишь самая верхушка его держит тяжелые куцые ветки. Такая конституция позволяет соснам расти так близко друг к другу, что иногда кажутся страшной решеткой эти ряды рыжеватых стволов. Земля холодная и сырая покрыта желтыми крупными иголками.
Старый автомобиль дорожной полиции, стоял криво на обочине и выглядел куда хуже, чем само разбитое полотно. Из автомобиля, на встречу несущейся легковушке выскочил человек в синей куртке. Махал он не жезлом, а бледной ладонью. Не желая нарываться на неприятности, Гера прижался к краю дороги и остановился, хотя знал, что не обязан делать этого, так как полицейский должен подавать знал жезлом.

Оля всматривалась в стекло. Она провела рукой по холодной поверхности, и неудержимая струя воды сбежала в ее рукав. Пелена моментально снова затянула стекло.

Проливной дождь хлестнул по порогу автомобиля, мокрое облако затянуло в салон.
В залитое струями дождевой воды зеркало ребята видели, как Гера скрылся в полицейской машине. Через четверть часа он вернулся, все также нагло скалясь.

- Идиот! Дворники не работают! Если бы ты знал, что у меня тут еще не работает! – рассмеялся он.

Ребята молчали, каждый думал о своем, пытаясь не отпустить остатки хорошего настроения. Последнее получалось у них плохо.

Перед тем как дать газу с места, Гера подумал о том, что Чуча не так уж и потерян, раз догадался захватить в эту поездку наручники. Гера готов был свести этой ночью свою стервозную сестру с Чучей, а после мириться с мыслью, что Чуча поимел Ольгу, взамен на то, что объект его давнишних фантазий, вертлявая подруга Женька, наконец, достанется ему самому.

Замысел Геры был безупречным, но погода продолжала портить планы ребят. Ливень усиливался. Вся компания быстро поняла, что ехать без дворников дальше нельзя. Назвать "общим" решение остановиться у дорожного кафе можно было лишь с долей относительности. Ибо, Чуча, осознавший, что чуда не произойдет, и футбольный матч начнется, когда ни он, Чуча, ни его друзья, в чью веселую компанию единомышленников он было поверил, до телевизора не доберутся.

Ребята остановились у дорожного кафе посмотреть, как будут развиваться события.Четвертый час шел с тех пор, как они получили ключ от комнаты домика, рассчитанного на четырех хозяев. Измученные мыслью о пропавшем вечере, перебрав в своих головах все возможные путевые шарады и игры, они распаковали упаковку пива.

- Есть ли у вас телевизор, - с мольбой во взгляде обратился к пузатому хозяину придорожной гостиницы Чуча.

- Есть! – расхохотался пузатый и ткнул в ящик без кинескопа, стоящий на боку, за своей спиной. – Это место для ночевки, а не для… Чего вы там хотели...

- Мучачо, как ты можешь думать о каком-то футболе, когда у нас пропадает такой вечер? – Со свойственной ему наглой усмешкой пренебрежения чужими мечтами, сказал Гера.

«Он ведь знал, как важен для меня этот матч!» - думал Чуча и сжимал кулаки, согнувшись над стойкой регистрации.


7

Не желая ступать на источающий запах пыли, грубый палас Оля перепрыгнула со своей кровати на соседнюю. Ребята лежали поперек койки, а Оля скакала то и дело к окну - алкоголь действовал на нее непредсказуемо.

- Этот мужлан пялился на меня в столовой, - пьяно сказала она и икнула.

На парковке стоял, заливая светом фар окно номера, темный автомобиль.

- Он и сейчас пялится,- засмеялась Оля.

Все устали. Никто не обращал внимания на слова пьяной девушки. Она снова прыгнула на свою кровать, откуда могла дотянуться до Чучи. Она взъерошила его засаленные волосы.

- Эй, если ты хочешь меня завоевать, придется защищать меня от этого ублюдка.

Чуча вяло улыбнулся, не отрывая подбородка от груди и не открывая глаз, будто ему не хотелось уже соблазнять девушек.

Кривлянья пьяной Оли были больше похожи на истерику, чем на искреннею радость.

- Я видела его! Это он был на дороге! – сказала она, устав кривляться, но сохраняя все тот же дурацкий тон в голосе. – Он ехал за нами.

- И что? – Процедил, задумавшись о чем-то Гера.

Он встал, прошелся по комнате и взмахнул руками.

– Хватит разводить тут сопли! – Крикнул он, совершив невообразимым способом сальто на крохотном куске паласа, и задев початый ящик пива.

- Я не позволю этому чертову Зевсу испортить такую ночь! Дождь уже прекратился! Мы пойдем в лес, будем гонять этот туман и разжигать костер! Кто со мной? Чуча берет палатку и одеяла, девочки берут свои задницы, а я беру пиво и закуску! Возражения не принимаются.

Все оживились. Ничего нельзя было и представить скучнее, чем трезвая ночь в дешевом кемпинге.


– Мы взяли слишком много вещей. Вернемся в дом и оставим провиант. И я предлагаю тащить лишнюю жидкость не на себе, но в себе. – Сделав лишь несколько шагов от крыльца кемпинга, сказал Чуча.

Все четверо по очереди приложились к бутылке пива.

Закинув голову назад Оля сделала компании знак, что бутылку она прикончила.

- Эй, полегче! Нам еще пилить сотни три. – Съязвил Гера и постучал пальцем по пустой склянке.

Ольга глупо хихикнула и, тихо икнув, присела на асфальт. Только теперь все поняли, насколько она опьянела.

- Мы останемся здесь, мачо! – неожиданно твердо сказал Чуча. – И догоним вас, когда вы найдете подходящее местечко и зажжете костер. Думаю, Ольге нужно поспать.

Взгляд Геры держал тревогу, незаметную для него самого.

- Идите спокойно, - отрезал Чуча, заметив эту тревогу первым. – Можешь убедиться сам, на парковке никого нет. Все разъехались. Мы проведем эту ночь одни.

Гера посмотрел в сторону парковки. Черная, матовая площадка чуть отражала красный свет фонаря, что горел в самом углу. Слабый отблеск обозначал контур старой колымаги, на которой приехали друзья.

Первый раз за всю свою короткую жизнь Гера принял позу. Он попытался сделать серьезно лицо, прижал свой висок к виску Чучи и произнес: «Ты вполне соображаешь, что ты будешь делать здесь?»

- Вполне, - ответил Чуча.

При мысли о том, что смелую только на словах Олю настиг разврат молодости, Женя взбодрилась. Минутные сборы палатки и алкоголя напомнили ей подготовку к свиданию. Она решила, что Гера заслужил немного ласки. Она решила ему «дать».


8

Длинные ступни с маленькими пятками сжались. Тонкие, все разного размера на каждой ступне, пальцы уцепились за кожаный ремень, жестким кольцом болтающийся на тонкой талии юноши. Гера целовал канатистую, сплетенную из тонких жил шею Жени и думал: «Как плохо, что красотка трезва».

Туман окутал каждую деталь этой ночи мистической тайной и предал всему происходящему оттенок первобытной естественности.
Он казался сухим и мешал набрать Гере полную грудь воздуха, чтобы не задохнуться, целуя женины плечи. Этот же туман сделал все вокруг влажным и холодным.

Футболка намокла – Женя чувствовала влагу брезента сквозь сбившееся ватное одеяло. Палатка, словно парашют, упавший с неба, стелилась оборками по мокрой земле.

Гера задыхался, пытаясь стянуть мокрую ткань, обозначившую изящные ребра и детские груди девушки. Он рванул прилипшую к телу ткань на себя - тонкие лямки затрещали. Гера задрал голову к небу, снова попытавшись набрать полную грудь кислорода, и тут перед его лицом мелькнуло что-то зеленое.


***

Гера почувствовал, как сознание покидает его, и как теплая струя густой жидкости побежала по носу. Затем противный вкус крови, знакомый с детства, проник в его рот. Он плотно сжал губы, но крови во рту становилось все больше.

Гера завалился на грудь. Он упал одним туловищем, как валились на поле боя пехотинцы в старых фильмах про войну, и прижал к земле Женю. Последним, что почувствовал он, была пронзительная головная боль, смешавшаяся в его ускользающем сознании с оглушительным женским визгом.

Женя, все еще стараясь зацепиться пальцами ног за твердый ремень, пыталась оттолкнуть Геру от себя. Она схватилась правой рукой за стелющийся по земле, подобный высоковольтному кабелю, корень сосны и, сжавшись, словно перевернувшаяся на хребет лягушка, толкнула Геру в бок. Женины ноги скользнули по мокрому торсу Геры. Тело парня, уже потерявшего сознание, еще сильнее прижало ее к земле.

И тут, Женя услышала, как справа от уха щелкнуло что-то. А затем раздался лязг.

Женя повернула голову в бок. Схватившую оранжевый сосновый корень тонкую руку ее украшал блестящий наручник.

- Меж двух этих сосен ты будешь держать вратарскую позицию. – Спокойно, сжимая наручник, произнес Чуча.

- Что?! Что?! – истерично шептала Женя и сучила босыми ногами, задевая корни сосен пятками.

Чуча наклонился к ноге девушки и стер кровь, вытекшую из пореза, который Женя и не заметила. Она отдернула ногу и увидела кровь. Кровь на руках Чучи - ее было слишком много, гораздо больше той, что могла вытечь из пореза на Жениной лодыжке.

Жене захотелось назвать Чучу по имени, но она не могла.

Он шагнул к сосне и взял сумку, что лежала у чешуйчатого ствола. Он достал из сумки что-то похожее на кочан капусты, завернутый в свитер - твердое в ядре, но обмотанное кучей тряпок.

- Чуча, Чуча! Прости! Чуча! Этот матч. – Вопила Женя и продолжала сучить ногами, перепачканными теперь в земле.

- Он! – Чуча наотмашь пнул лежащего без сознания Геру по лицу, - Будет играть в защите.

Голова Геры свернулась на спину. Женя задыхаясь, прижалась к шершавому стволу и тихо заплакала.

- А я, - продолжал Чуча, - Играю в нападении. Тебе придется сбросить мяч!

Чуча положил сочащийся бардовой жидкостью сверток к ногам Жени. На сухих и гладких ногах ее не задерживалась даже влага леса, но красные разводы от прикосновения Чучиного "мяча" яркими полосами пересекли ее лодыжки, и стекли на ступни ручейками, ушедшими моментально сквозь пальцы.

Почувствовав эти ручейки, эту адскую щекотку, Женя дернула левой ногой. Сверток откатился и подпрыгнул, подскочив на корне сосны.
Чуча с дикой улыбкой разбежался и ударил мастерски подъемом по свертку. Сверток с плотным треском ударился о ствол сосны и упал у ног Жени.

- Штанга! - радостно завопил Чуча. – Ты скидываешь!

Женя без эмоций сипела, прижавшись к стволу, и не реагировала на слова маньяка.

Чуча огрызнулся, мотнув головой, смахнул вспотевшие и промокшие волосы на бок, и сделался похожим на помолодевшего Гитлера. Он подошел к Жене и сунул указательный палец, выпачканный кровью, под держащуюся на нескольких волосках лямку ее топа. Он дернул лямку - открылась, словно угол отвернувшегося тетрадного листа, верхняя часть кофточки, обнажив почти детскую, но свисающую в бок, бледную грудь.

- Нарушения в экипировке! - Грозно вскрикнул Чуча.

Он поднял окровавленный сверток и, развернувшись, сделал несколько шагов от сосны.

– Кто-то из тренерского штаба принесет тебе новую футболку, - он углублялся в чащу леса, подкидывая сверток над головой.

Женя, глядя в спину Чуче, неожиданно пришла в себя, схватила из последних сил свое тонкое запястье свободной рукой и одним медленным движением, упершись ногой в наручник, стащила острую железку вместе с кожей со своей кисти.

Она вскочила на ноги, но, не успев сделать первый шаг, уткнулась в огромный шар, обтянутый клетчатой матерей. Перед Женей стоял, держа ружье в правой руке, хозяин дорожной гостиницы.

Женя отшатнулась назад, споткнулась о корень и сделала еще шаг в сторону, когда пролетевший со свистом перед ее носом окровавленный сверток ударил толстяка прямо в лоб. Раздался все тот же плотный треск. Толстяк качнулся, нажал на спусковой крючок и, пальнув в сторону Жени, упал навзничь рядом с телом Геры.

Женя упала на колени, потом на спину и, после, вдохнув всей грудью густой туман, уставилась пустыми глазами в небо. Куцые ветки, какие, должно быть, украшали небо «Багрового бора» закружились крыльями снежинки и слились в один большой купол. Женя потеряла сознание.


9

Не открывая глаз, Женя пошевелила рукой: браслет был на месте, но стал мягким и забрался выше, к локтю.

Женя услышала женский голос. Голос по-обывательски легко и напористо обращал в слова тот кошмар, который она осознала только что, как единственное содержимое своего мозга. Она не могла вспомнить имени. Своего имени.

Она приоткрыла глаза и увидела не обитую крышу машины скорой помощи. Ремешок на ее руке продолжался прозрачной трубкой капельницы. Она закрыла глаза и тихо выдохнула холодный воздух.

Две женщины в дутых куртках, накинутых поверх белых халатов, сидели друг против друга за водительским сиденьем. Машину трясло.

Женщина в белом халате, сидящая с лева, продолжала рассказывать водителю страшную историю этого вечера:

- А ей повезло. – Сказала она. - По линии лежали, а дробь угодила в этого! Как его?

- В Чучу. – Шепнула Оля.

Мутные стекла машины скорой помощи золотились, пронзаемые оранжевыми лучами солнца. Туман покинул местами багровый бор.