Припадок спокойствия : Параллельная реальность

Когда наступает вечер, я могу наконец облегченно вздохнуть, и избавить себя от внимания к заполняющей меня весь день суматохе. Люди мечутся по моим этажам, кабинетам, лестничным пролетам и коридорам со своими папками, ручками, телефонами, приказами и заданиями. По мне это крайне глупо, но кажется, им нравится так жить.

Зато когда шум стихает, и последний автомобиль с нетерпеливым урчанием покидает стоянку, мы остаемся вдвоем. Я и Васильевич. Васильевич совсем старик. Он устраивается поудобнее на скрипучем деревянном стуле, и заваривает себе липовый чай. Я с нетерпением жду, когда Васильевич допьет, один ломтик лимона и ложка сахара, кряхтя поднимется, и пойдет с проверкой по пустым и затихшим этажам. Неторопясь он выйдет из комнаты охраны, коснется выключателя на стене, и когда коридор тысячелампово вспыхнет - сторож замрёт, щурясь и прикрыв веки. Наступит мгновение, которое я люблю больше всего. Васильевич впустит в себя события из прошлого, и я вместе с ним, буду переживать их волнующее течение.

Девушка была красива. Темные волосы заплетенные в косу, хрупкая фигурка в летнем цветном платье. Казалось, она никогда не сможет занести большой чемодан, в дверь остановившегося у вокзала маршрутного автобуса.
- Давайте я вам помогу, - молодой улыбчивый водитель, выскочив из-за руля на улицу, обогнул кабину, подошёл и подхватив чемодан занёс его внутрь.
- Спасибо, - девушка смущенно улыбнулаись и зашла в автобус.
- Не за что, - блеснул глазами водитель, и вернулся за руль.
Машина заурчала, и неспешно тронулась. Пассажиры клевали носом, а водитель поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы полюбоваться пассажиркой в переднем ряду. Она же внимательно рассматривала город, делая вид, что не замечает, приглашающие к ответной улыбке глаза. Автобус урчал, и неспешно двигался от остановки к остановке. Люди входили, выходили, толкались, платили за проезд, но для Петра, имело значение только её присутствие. Вот она удивленно приподняла брови, когда за окном показались огромные колонны драматического театра; вот улыбнулась, глядя как за спешащей дворняжкой, не поспевает привязанная к ней поводком старушка; вот задумалась, и глаза обратились внутрь, в себя, став неожиданно изумрудными. Петр едва успевал следить за дорогой, боясь пропустить каждое драгоценное мгновение. В груди растекалось обессиливающее тепло, а сердце вздрагивало при каждом брошенном на девушку взгляде.
На остановке "Квитнева", красотка радостно замахала кому-то в окошко рукой, и в автобус заскочил плотный лысый дядька в кепке. Он радостно обнял её, схватил чемодан и легко вынес его наружу. Идя следом, девушка подняла взгляд, и Петру показалось, что она молча спросила - "Ну что же ты? Я ведь сейчас исчезну!" Но миг этот промелькнул, девушка исчезла, а Петру показалось, что свет в автобусе погас. Всё стало тусклым, серым, обыденным. Парень в сердцах ругнулся. Автобус закрыл двери, фыркнул, и двинулся по маршруту. С этого момента в нём стала жить боль утраты.

Месяц, крутя баранку, Петр вглядывался в фигуры гуляющих по тротуарам девушек, надеясь увидеть то цветное платье. Месяц он не мог заснуть, не представив себе, как они встретятся. Но день шел за днем, и надежды, столкнуться с ней в парке, на улице или в кино таяли, как "Эскимо" на летнем солнце. Однажды, когда он возвращался домой с работы, ему показалось, он увидел её лицо в окне проезжающего мимо автомобиля. Петр погнался за ним по улице, но тот быстро скрылся за углом, и шанс был упущен.

В конце лета, Остап его товарищ, пригласил отметить свой день рождения за городом. Ехать Петру не очень хотелось - скопилась усталость из-за подмены напарника - но отказаться было неудобно. Договорились встретиться на автобусной станции. Оттуда добраться до Димитровки, села где жила бабушка Остапа, и по его словам раскинулся красивый сосновый бор вдоль берега небольшого прозрачного озера, было делом 30 минут.

С утра небо было затянуло серыми рыхлыми облаками. Постепенно они наливались свинцом и угрожающе нависали над зданием автовокзала. Издали Петр заметил Остапа у второй платформы. Вещей с ним было больше, чем мог унести один Остап.
- Привет Остапчик. Поздравляю с днем рождения! Подарок позже, и то, если расскажешь, как умудрился притянуть сюда такую гору сумок.
- Спасибо. А ответ прост - не все вещи мои.
- Тогда чьи?
- Наши!
Петр обернулся, и ему показалось, что солнце выпрыгнуло из-за туч.
- Нина! - протянула ладошку его неуловимая красота, улыбаясь и наслаждаясь его смущением. Рядом с ней стояла подруга, но её Петр уже не видел.

Оставшись один в пустом знании, зажигая в темном и пустом коридоре одновременно все лампочки, Петр Васильевич хотел хоть на долю секунды вернуться в тот миг, когда его обнял поток светлой радости, и не оставлял потом все сорок лет семейной жизни, до момента, когда Нины не стало.

Люди думают что машины, здания, вещи, ничего не видят, не чувствуют, и не понимают. Что у них нет личного мнения. Это не так. Мы живем в своей вселенной, параллельной реальности, но вы конечно это не замечаете. Вы оцениваете нас по цвету, размеру, форме, нужен не нужен, нравится не нравится. Но мы тоже вас оцениваем. И из всех людей, прошедших сквозь мои двери, мне нравится только Васильевич. Почему?