danke : Счастье есть счастье.

Наблюдал я одну женщину, неопределенного возраста, с мальчишеской прической цвета седого баклажана, с металлическими зубами во рту, который представлял собой две толстые губы и шрам от угла губ до мочки правого уха. Глаза её серые, постоянно слезящиеся, с какой-то жёлтой поволокой глядели на Мир из двух темных воронок образованными стенками ломаного носа, низким лбом с широкими бровями и обвисшими щеками. Шея её сверху всегда была спрятана складками внеочередного подбородка. Телосложения она была избыточного, от чего имела тяжелое дыхание и варикозное расширение вен. Руки её выглядели большими мужеподобными и отекшими, ногти, неаккуратно обрезанные или обгрызенные «до мяса» и постоянно грязными или просто они имели такой цвет, я не знал. Работала она кондуктором автобуса на маршруте номер семнадцать и продавала счастье на бумаге по пять копеек за бумажку. А люди эти бумажки жрали и ехали, думая, что счастливые. А некоторые в баночки складывали или клеили на обои в комнате под надписью «Счастье есть!».
Кое-кто скажет - жестоко.
А чего ж тут жестокого, я ни разу кондуктора не видел двадцати пяти лет от роду, с милой улыбкой и опрятно одетой. А может, эта тётка двадцать пять лет назад именно такой и была, а потом у неё хулиганы хотели прямо в автобусе сумку с билетами и деньгами отнять, она не отдала, даже не глядя, что её ножом порезали по лицу. После этого случая её жизнь расстроилась, из-за шрама, а может из-за другого чего, мужа не нашла, так, были разные, а она гордая может и за кого попало, не хотела выходить, хоть и предлагали. А однажды как-то из парка возвращалась так какой-то урод изнасиловал её, она даже в милицию не пошла и мужчин бояться стала. А теперь вот живет в своей комнатенке в коммуналке, да пьёт втихую портвешок, да кагорчик, никому ненужная, разве только коту, которого подобрала в том же автобусе зимой. Несчастлива она и уже не верит, что будет когда-нибудь счастлива, доживает жизнь. Вечерами выпив, вспоминает детство, когда деревья были большими, а родители улыбались и были живы, и понимает, что вот именно тогда она и была счастливой, а сейчас она несчастлива, и участь её продавать окружающим счастье за пять копеек. Но не всем, потому что, она как увидит в рулончике счастливый билет, оторвёт его и в сумку свою кондукторскую в кармашек спрячет. Целый день выискивает, кому продать, найдет подходящего пассажира, улыбнётся металлом и скажет "Вот, счастливый сегодня!". А "счастливый" взглянет в билет убедиться в арифметической правильности счастья и ответит "Я не верю" или чего хуже ничего не скажет, а сунет билет в рот и в окошко уставится, счастье языком смакуя. А в 1997 году автобусный парк обанкротят, а продавцов бумажного счастья сократят и отпустят на все четыре стороны. Наша помыкается, попробует устроиться сначала уборщицей в метрополитен, потом на паперти месяц постоит, да и на Пасху в петлю влезет, предварительно кота своего на школьный двор подкинув.