Бразервилль : Любовь и мухи

Бывает от историй страшно, гадко,
Читатель, за вот эту не брани;
Вчера мне разболтала лаборантка,
Ишачащая в доблестном НИИ,

О том, о чём обычно не горланят,
О том, о чём молчат, потупив взор.
Такое, без сомнения, поранит,
И тут не отмахнёшься едким «вздор!».

Её коллега – трутень и повеса,
Весёлый малый, но дегенерат.
Седой и уважаемый профессор
Держал его, как ценный экспонат.

Намедни, (лаборантка уверяла)
Уйдя последней, выключивши свет,
Вернулась за каким-то материалом
В заполненный коллегой кабинет.

А, так как воротилась тихой крыской,
(канава любопытства глубока)
За чем-то отвратительным и низким
Застукать умудрилась паренька.

У камеры, что с мухами мясными,
Услышала журчанье нежных слов:
Шептал её родное (боже!) имя,
Стоявши абсолютно без трусов!

А далее, ребята, молвить стыдно:
Он к мухам ввёл пунцовый агрегат,
И стало буй внушительный не видно -
Летуньи облепили и слюнят!

На этом месте, сникнув, лаборантка
Закончила. В глазах плескалась жуть,
И напоследок выдавила кратко:
-- А он мне даже нравился чуть-чуть…

Представил под воздействием рассказа,
Завидуя герою в глубине,
Как сотни хоботков ласкают сразу,
Как лапки нежно топают по мне.