Леонид Очаковский : Хмурое лето на двоих

Вот стоит только начать вспоминать то, что было. На расстоянии, Зоя, жизнь моя мне кажется какой-то фантасмагорией. Захватывающим сериалом. Все началось со знакомства с Наташкой и московскими нелегалами. Хотя нет, все началось на самом деле раньше. С девчонок из церковного хора, потом появилась красавица Анечка со своими подругами безбашенными. Потом Наташка, корейцы и узбеки. Потом очкастая героинщица со своими мутными знакомыми. Потом Оля - моя будущность и надежда. Жизнь моя становилась все более и более необычной для меня. И ужасной для мамани.
Интересным периодом моей жизни было лето третьего года, когда мы с Олей строили нашу совместную жизнь и торчали на гере вместе. Если зеленка свела нас в постели, то героин сделал нас единым целым. «И оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей, и будут два одна плоть». И в том, что мы дошли до такого единения, роль хмурого далеко не последняя.
Когда Оля появилась в моей жизни, герыч у меня еще был дома. Я где-то раза два в неделю им ставился, обычно подкожно, хотя несколько раз и жилу себе брал. Подкожные вмазки были для меня привычнее и не вызывали напряга, а вот в жилу я чего-то всегда стремался. Но мне очень нравился сам процесс приготовления раствора. Ложечка, зажигалка, инсулинка. В этом было что-то такое захватывающее. Кипятя геру, я чувствовал себя таинником, мистом, посвященным в опиатные таинства. И видит Аллах, меня всю жизнь будет тянуть к кухням с мутными девчатами и пацанами, годящимися мне в дети, пристально смотрящими на ложечку, в которой нехотя растворятся снежок.
В эту тему Олю я сначала не посвящал. Думал, что стреманется жить с потребителем героина. Тщательно ныкал от нее инсулинки, ставился в туалете. После обнаружения маманей выписки из КВД я серьезно решил с ней жить всю жизнь. А кому я нужен с сифоном и недавно обнаруженным тогда вирусом гепака С? Ну, сифона на самом деле не было, а цэшка в крови была. Во время ремонта Оля тоже сделала свой выбор окончательно - жить со мной.
Я ничего не знал еще, что нас ждет дальше. Я не ухаживал за Олей, не добивался ее. Я просто привел ее домой и стал жить с ней. Мы медленно притирались друг к другу. И за первый месяц в интиме вообщем-то притерлись, хотя трахались только с резинками. Боялись заразы. О вирусоносительстве гепака и о том, что он передается половым путем, я ее предупредил. В ответ услышал - а мне по хуй! Помню, раз в конце мая презерватив слетел и застрял в олиной дырочке. Меня это взволновало сильно, Олю тоже. Оля надеялась забеременеть, я ожидал верного заражения сифоном. Анализы, правда, делать не спешил. Думал, появиться сыпь - так пойду, а так чего соваться-то. Зачем лишний раз себя расстраивать!
А так жизнь моя текла по наезженной колее. Утром я вставал и пиздовал на работу в тот галимый офис в здании Первого московского часового завода. Там мне уже было не так интересно работать, как в той торговой организации. Интересно, но пока сравнивая свои места работы я могу сказать одно - на каждом новом месте напрягов было больше. Здесь меня сильно напрягало хамское отношение ко мне. Вздорная бабенка проебывала мне мозги за двадцатиминутное опоздание и за то, что мне надо было куда-либо отпроситься, а сама со своим муженьком могли дня два-три не выходить на работу, если им было ничего не нужно делать. Это, разумеется, напрягало. Но больше всего напрягало то, что зарплату свою приходилось выклянчивать. Кроме того, из-за нее приходилось ругаться. Ведь обещали они мне одну сумму, а платили меньшую. Как на испытательном сроке, хотя ее муженек сказал мне, что испытательный срок уже кончился. Но платить больше 200 долларов они мне явно не собирались, как ученице Юле платили 150 баксов вместо обещанных 200. Раньше я зарабатывал деньги, но и проебывал их в течении месяца. С момента женитьбы меня очень удивило, что деньги вне зависимости от размера зарплаты в руках у меня не держатся. Просто не держатся. Мне кажется, если б даже мой оклад был и 50 косых, все одно - к концу месяца денег было в обрез. Разумеется, этому тогда сильно способствовала очкарочка, но началось все это до нее. И меня вообщем всегда напрягало ходить на работу, контачить со всеми этими людьми, которые мне устойчиво не нравились. Странно, учеба в Академии меня так не напрягала, мне нравилось общаться с однокурсниками, ходить на лекции и семинары. Там было все осмысленно, а здесь я в натуре не понимал, чего от меня хотят и чего надо делать.
Тогда в мае они как-то раз послали меня в банк снять по чеку 180 косых. Я просил сопровождающего, бабенка отказала. Мол, носила одна и большие суммы. Чего делать, пошел, взял, принес. И пока я нес, в голове были у меня две мысли. Первая - что замочить могут и за гораздо меньшую сумму. А вторая - а вот если инсценировать ограбление? Оля вполне годилась на эту роль. Вечером я рассказал ей о своих думах. И спросил ее, что она думает по этому поводу. Оля отнеслась скептически. Сказала, что нас на этом спалят и закроют. Ведь живет-то она со мной. Вот если б кто третий был, кто отвез бы ее на машине куда-нибудь подальше от этого завода, то тогда можно было бы попробовать. Это был только разговор пустой. Но впервые предложил я своей подруге заняться чем-то криминальным, а не она мне. А вот оглядываясь назад, порой жалею, что эта мысль не превратилась в дело. Противные там были что это чета, что их дочка.
В конце мая снова связался с героинщицей. Причем позвонил ей сам. Соскучился по ней, соскучился по общению по наркотематике. После работы поехали в Фили брать кодипронт, потом долго шли мимо каких-то заборов и закинулись возле помойки. Помню, Наташка тогда сказала - помойка - это идеальное место для нарков. Потом сидели на лавочке, я пил пиво, Наташка жаловалась на кумары и что код перестает ее впирать. Просила денег как обычно, а я просил ее найти мне мазу. Чтоб замутить нормально зеленку и хмурый. Меня сильно убило после долгого перерыва. Я перся по полной программе. И сидел и думал - на хуй я снова с ней связался. Ничего кроме трама она себе искать не будет, снова будет клянчить деньги. Ругал себя в себе, но вот тянуло к ней. С Олей тогда не было так интересно. С Олей я спал, а с ней хотелось общаться. Дома вообще была комедия. Прихожу, нехило прусь, а маманя говорит - хоть раз трезвый пришел. Потом смотрит и говорит - у тебя, наверно, голова болит, такие зрачки узкие. Маманя никогда не палила опиатного опьянения. Только если неожиданно съебаться из дома и оказаться где-то одному в новом месте, она догадывалась, что поехал я мутить. Чего я там мутил, она не знала толком никогда. Потому что не знала, какие наркотики бывают. И ей это было неинтересно.
Прошел май, наступило лето. С началом лета произошел крупный конфликт с маманей. Я получил зарплату, а маманя стала просить, чтобы я отдал все деньги ей. Мол, она будет мне их выдавать. Выпрашивать свои же заработанные деньги сначала у той вздорной бабенки, а потом у мамани, слушать ее вечные нотации насчет экономии не хотелось. Я категорически оказался. Чем вызвал ее гнев. Она прекратила с нами разговаривать и что-либо делать для меня. Потом меня раскурил мой очень хороший друг. Ну, поехал к нему после работы, пили коньяк, курили из пипетки план. По дороге домой я нагрузился пивом и винтажом. Дома просто свалился и стал блевать. Еко сказала тогда, что видеть она этого не может и съебалась к своей подруге. А Оля сидела всю ночь возле меня. А маманя залезла в мой кошелек и вытащила пятихатку. Как говорила моя покойная бабушка - эхма, погубил меня пятак! С тех пор маманя стала частенько в мой кошелек лазить тем летом. Майская зарплата разлетелась за 10 дней. Я не знал, куда деньги делись. Стал занимать, стали жить в долг. А маманя кормила нас весь тот месяц и вещи мне покупала. На мои же деньги. И пилила меня, что все пропил, проторчал. А ни фига! Это маманя постаралась. Ну, не западло так делать родному сыну? Я ж психовал, что по пьяни потерял деньги. А маманя еще на Олю мне наговаривала - мол, это олина работа. Ну, это Оля мне потом рассказала - что маманя повадилась по моему кошельку лазить.
Дурь кончалась, приближались мои абстяжные дни, десяти корабликов хватило на два с половиной месяца. Заметил, что курить стал намного больше. Раньше два косяка в сутки были редкостью, теперь почти стало часто. Еко отбыла к себе в Гори, прихватив все мои сигары, три бутылки вина, один кораблик и что осталось от хмурого. Ну, чего могу сказать? Мало Оля зубов ей выбила на прощанье. А я не знал чего мне делать. Стал пытаться оформить развод с женой. Мне казалось, что лучше всего будет сделать это, объявив ее безвестно отсутствовавшей. Ведь где она находится, я больше года не знаю. Но тут обломался - для этого ментовка должна возбудить розыскное дело. Так что пошел в ментовку и заявил об отсутствии жены. Просил разыскать. Хрен нашли. Ее даже и искать не стали. Но розыскное дело все-таки возбудили. Чрез месяц я получил эту справку о возбуждении розыскного дела. А толку? В суде оказалось, что год безвестного отсутствия исчисляется со дня возбуждения розыскного дела, хотя в законе об этом ничего не сказано. Да мне и не по душе было оформлять развод. Под этим предлогом я просто тянул резину. Хотелось быть мужем Наташки хотя бы по паспорту.
А время текло, утекали денечки, курилась травка, под которую с Олей был охуенный секс. Я и как раньше плыл по течению, только теперь рядом со мной по тому же течению плыла ласковая девчонка ниоткуда. Которая жалась ко мне и целовала меня. Я привык к ее шрамам, на выходных, когда маманя съебывалась к своей подруге, мы уже днем занимались любовью. Она больше не стеснялась меня, своих шрамов. А я чувствовал, что впервые за много лет у меня появилась на самом деле своя постоянная девушка. Которая всегда при мне. Чисто по дружбе сделал Вике регистрацию на свою квартиру снова. Больше я не снимал девок. Теперь деньги были. И их можно было направить на торч.
Помнится, впервые напряги с кодипронтом появились в начале июня третьего года. Если раньше его было сравнительно легко найти в аптеках, то теперь приходилось озаботиться его поиском. Наташка вызванивала все аптеки, она снова не работала. Подогревать я ее отказался. И в первое воскресенье июня она предложила мне бартер - пласт трама на две пачки кода. Поехали с Олей на Курскую. Там нас она ждала. Помню, как увидела Олю, ныть стала: Оля, ну, чего ты так себя ведешь со мной? Я ж у тебя парня не отбиваю, мы просто друзья по торчу! Кодипронт мы тогда так и не нашли, я еще пошутил - ты, Наташ, весь код в Москве скушала уже. Она кисло улыбнулась. Поехали на Арбат, и там не было вроде. Тогда очкарочка у меня просто взяла триста рублей, а сама отдала мне пласт трама. Это был какой-то слабый трам, сказала, что надо съесть его весь. Я и съел незаметно так. Потом она ушла по своим делам или домой, а я с Олей гуляли по Арбату и смотрели уличный концерт. Меня вперло чрез минут сорок что ли, но в этот раз трамаловый кайф мне не понравился. Совсем ничего интересного не нашел. Пришел домой и лег спать.
Началось все на длинные выходные по случаю 12 июня. Как этот новый госпраздник называется? Хрен вспомнишь, никаких ассоциаций. В далеком девяностом году мудаки приняли какую-то декларацию независимости России. Сначала это был день независимости (а интересно, от кого?), а теперь вроде День России, что ли? Для нас с Олей отныне и навеки это День героина.
Собственно говоря, это не 12 июня было, а дай вспомнить так - да, в субботу. В симметричном году мои летние субботы посвящались визитам к Викуле. В следующем году они уже посвящались мутке хмурого. А первый раз мы замутили его тем летом 14 июня. В субботу.
Дело было так. Травка у меня кончилась как раз накануне. А выходные длинные, убиться - то хочется. Подруга молодая тоже чего-то такого хочет. Дома от маманиного нытья все надоело. Звоню туда-сюда. И опять ни у кого ничего нет. Вдруг звонок. Очкарочка звонит снова и говорит - а чего на выходные сидеть дома, давайте вместе кодипронта возьмем. Я категорически отказываюсь, мол, хочу настоящей дури, надоели аптеки. Она говорит, ладно, сейчас позвоню пацанам, чего-нибудь придумаем. Я думал, что ничего из этого не выйдет. Но на этот раз ошибся. Чрез полчаса она позвонила снова и говорит - можно замутить вес белого. Только мне ваш героин на фиг не нужен, за это ты меня кодом подогреешь. Я спрашиваю - а не будет как с гашем? Я тебе код взял, а гаша так и не оказалось? Она говорит - нет, на этот раз так не будет. Я тут с нормальными пацанами познакомилась. А у них приятель есть. Нарк старой закалки. Он по понятиям живет, и маза у него есть постоянная. Соглашаюсь. Убиться-то хочется! Спрашиваю, когда, где, сколько. Она говорит - как всегда. А выезжайте сейчас на Первомайскую да поторапливайтесь. Ждать вас там никто не будет.
Ну чего? Я говорю Оле - поедешь? Она сразу согласилась. Что мы на самом деле замутим герыч - этого я не знал. В случае чего, думаю, набью Наташке морду, а Оля поможет. Быстро собираемся и едем. По пути как всегда отовариваемся сигаретами и пивом. Стоим в тамбуре электричке, пьем пиво и курим. И тут Оля говорит - знаешь, у меня такое ощущение, будто мы оба на дело идем. Это была именно интуиция. Я не ей говорил, куда и зачем мы едем, сам сомневался, что будет что-то путное из этой затеи. А Оля жопой почувствовала, что что-то да будет в итоге. Что узнает того, чего раньше не знала.
На Первомайской нас поджидала с нетерпением очкастая героинщица. Вид у нее был оживленный, в предвкушении торча вся, веселая. Поцеловалась и со мной и с Олей. Сначала позвала в аптеку. Ту самую знаменитую на Первомайской, куда все измайловские и гольяновские торчки ходили за баянами со слов этой Наташки. По пути к Оле прикапывалась - Оля, а чего ты не красишься? Краситься надо, мужу нравиться! Хочешь, я тебе свою косметику продам за еще одну пачку кода? Не люблю я этого - мрачно сказала Оля. Краситься она не умела да и лень было всегда. Так любимая позднее мне объяснила. В аптеке той код действительно был, да еще подешевле чем в других. Там мне Наташка еще Туссин+ показала. Она там кодом отоваривалась, причем я ей дал на две пачки, а она себе еще три купила за свои деньги. Пока она там отоваривалась, с ней стояла Оля, а я пошел на улицу пить пиво и курить. Девчонки вышли очень веселыми, Наташка тут же сожрала две пачки, а Олю угостила фантой. Я смотрел на ее вопросительно. Ну, и? - спросил наконец. Она мне так жеманно говорит - да не волнуйся, мутим мы сегодня. Достает свой мобильный и звонит. Коротко побазарила так и говорит возбужденно мне: пиздец, они уже выехали. Давай возьмем машину до МКАДа. Я спрашиваю: За сколько? А она - да за полтинник, надо. Там нас ждать не будут.
Девчонки быстро тормознули тачку и поехали вместе к МКАДу. Были пробки, но чрез полчаса все же оказались на знакомом месте. Щелковское шоссе упирается в МКАД. Сразу вспоминается наша встреча с героинщицей недалеко отсюда. И долгое ожидание на МКАДе под пронизывающем холодным ветром. Наша холодная замутка. Я ее вспоминаю, героинщица помнит ее мало. Вспоминает только какая жуткая сестра у Лизы. Любка. Звонит с мобильного. Я спрашиваю - куда идти и сколько ждать будем. Наташка говорит, что ждать недолго, они уже подъезжают. Надо перейти шоссе. Мы его переходим. По дороге я спрашиваю, куда едем. Отвечает - на этот раз в Мытищи.
Когда мы перешли, нас там уже ждали. Интересно, но вот выпало из памяти, какая у них машина была. По-моему «Москвич» какого-то кремового цвета, а впрочем, не помню толком да и неважно. Было полшестого вечера. В машине было двое парней. Один постарше и пополнее - Ванька, другой помоложе и потоньше. Имя и лицо его почему-то стерлось из памяти. Он был за рулем. Быстро знакомимся. Эти парни ничему не удивляются. Водила молчалив и внимателен, Ванька говорлив. Сели в машину и поехали, помню, прямо тут Ванька Наташке стольник дал. Оля и Наташка всю дорогу трепались с Ванькой, причем Наташка больше тараторила. Разговоры шли не только наркоманские, но и просто житейские. Про меня эти ребята не спрашивали, ко мне почти не обращались. Поэтому я молчал в основном, положив ладонь на колено Оли. И вспоминал стремных люберецких парней и девчат, гнилую игольную пару, кинувшую меня. И снова ощутил присутствие Высшей силы во мне. На этот раз похоже она выносит меня к герычу.
По дороге я снова подивился наташкиному нахальству. Она попросила сигарету и собиралась закурить в то время, когда авто въехала на автозаправку. Я ей еще сказал, что курить здесь нельзя. А она подкурила и говорит - ничего, в машине можно. Странно. Я-то на замутках всегда вел себя тише воды, ниже травы. Ну на фиг выебываться! А что Юрка, что это беспонтовая девка порой прямо допускали мелкие административные правонарушения прямо на замутке.
Мы ехали, как-то петляли, потом поехали по улицам Мытищ. Мытищи мне прежде были известны как город железнодорожного машиностроения. Кроме того, в той торговой организации работали ребята, прописанные в Мытищах. И некоторые названия улиц были мне знакомы, например, улица Юбилейная, которую мы миновали. Я сам забивал их в персонифицированный учет и формы НДФЛ-2. Ванька стал кому-то звонить. Мы свернули во двор, проехав мимо рынка небольшого, пронеслась по извилистому дворику и остановилась. Мы все вылезли из машины поразмяться, а Ванька звонил снова по мобильнику своему.
Пять минут позднее из подъезда вышел паренек. Вид его показался мне странным. Худой, волосы с каким-то светлым отливом, но не блондин. Лицо симпатичное, худощавое. И что-то в нем было характерное такое. Неславянское. Более того, это лицо показалось мне знакомым. Похожего парня я видел в прогоревшей оптовой торговой организации. Паренек тот взялся за мобильник. Он казался мне не вполне трезвым и добродушным. Давай лавэ - сказала Наташка. Кому, спросил я, доставая деньги. Наташка взяла у меня их и на моих глазах передала тому пареньку. Он сказал - я иду, а вы пока поднимайтесь.
Мы поднимаемся и входим в квартиру. Небольшая прихожая, тесная кухня. Мы все проходим туда, разувшись. Навстречу идут два пушистых кота или кошки. Сразу вспомнились слова песни «Человек и кошка плачут у окошка...» Молча ждем. Я вспоминаю долгое ожидание в Люберцах, изматывающее душу. Ждать, когда отданы деньги всегда хреново. А чего делать? Я, помнится, воды еще из банки попил и слить сходил. Потом Наташку спросил - долго ждать. Настроение у очкарочки явно упало. Откуда я знаю! - раздраженно ответила она. Пошел базар о дозах. Пацаны стали сокрушаться, что вообще-то веса маловато на такую компанию. Наташка им еще тоже очень раздраженно сказала, показывая на нас - у них дозняка нет!
На этот раз ожидание было недолгим. Чрез минут двадцать щелкнул замок, открылась дверь, и паренек с радостными глазами пришел на кухню. Есть кайф, - сказал он и положил на стол шарик. А дальше пошло то, что мне больше всего нравиться в героиновой теме. Подготовка. Когда бледные ребята и девчата не сводят глаз с заветного шарика, делят его, насыпают в ложку и кипятят на огне зажигалки. Кипятил тот паренек, причем ложечка у него была не простая, а такая видная. Маленькая, позолоченная с красивой рукояткой. Мне она чем-то наполнила церковную лжицу, с которой причащают. Кипятил он недолго. Здесь растворялось быстрее, чем в Люберцах или у меня. То ли качество отличалось, то ли опыта было больше. Я забеспокоился о баянах. Мы ж их не взяли. Паренек меня успокоил, что чистых баянов здесь хватит. Из-под плиты что ли вынул ящик, где валялось 6 инсулинок вроде. Четыре он вытащил, а у ребят свои при себе были. Попросил сигарету, выдернул кусок фильтра и заряжал раствор чрез эту ватку. Как они бодяжили - я не помню. Потом пошел базар о точках. Сколько кому. Ну, у них всех количество было двадцать, Наташке вроде 15 осталось, я себе попросил 5 точек, как в Люберцах. Что Оля поставиться в первый раз, я не думал.
Первым поставился тот паренек, который принес. Потом он спросил - ну, кого ставить? И тут Оля говорит - меня. Теперь я хочу. Я немного офигел, но ведь хотел себе жену-наркоманку? Хотел! И пусть ставиться тогда! Что я могу иметь против этого? Получаю то, что хотел. Да и не так страшен героин, как его малюют. Вот так Оля вмазалась в первый раз. Она была готова прямо стоя, я уговаривал ее сесть на табуретку. Ну, мало ли как организм прореагирует, вмазываться лучше сидя или полулежа в любом случае. Хотя медленные торчки ставятся прямо в подъездах - и ничего плохого с ними не происходит. Оля присела, закатывает рукав кофточки. Ее вмазывают, а мне дают инсулинку. Прошу поставить меня. Занимаю потом место Оли на табуретке, закатываю рукав и подставляю левую руку. Прошу на запястье поставить. Там вены лучше, да и мне больше так нравиться. Шнуром от мобильного Ванька мне перетягивает руку. Я накачиваю вену. Игла входит в мою вену. Этот ставит быстрее и лучше Сашки. Ощущаю жжение в руке. Вижу, как в инсулинке появляется моя темная венозная кровь. Говорю - есть контроль. Паренек начинает двигать. Игла еще в вене, а я чувствую, как в ногах начинает подниматься вверх теплая волна и чувство невесомости. Ноги ватные. Жара и чувства покалывания нет. Иглу вынимают, и я зажимаю пробитую вену. Покрываюсь холодным потом. Пот не такой обильный, но он есть. Легкий толчок в затылок, и в глазах все начинает плыть. Золотистый туман в глазах. Героиновая классика моя. Но состояние непривычно бодрое и веселое. Спокойно-приятное. Сижу и недоумеваю - а вставило по-настоящему или нет. Хрен поймешь. Здесь и поперло как-то по другому. Я ощущал приход, но он был необычайно мягким и приятным.
Оля стоит вроде ничего. Один паренек смотрит на нее и говорит - да у тебя зрак на глазах садится. А хозяин что-то насчет меня забеспокоился. Спрашивает, нормально ли мне. Мол, весь потом пошел. Я отвечаю, что мне вообще ништяк, а пот на приходе всегда бывает. И только тут понимаю, что торкнуло по-настоящему. Говорить не хочется, дышать не хочется, двигаться не хочется. Медленные волны удовольствия плывут и качают меня. На какое-то время я просто подвис на табуретке с раскрытым ртом. А Оле весело стало. Она показывает мне свои зрачки. Милый, посмотри, какие у меня зрачки. А зрак сел в точку у нее. Потом просит снять очки. Ей хочется посмотреть, какие они у меня. Само собой, зрак у меня сел тоже. Я вот только тогда почувствовал, что здорово заторчал.
Вмазали чисто, вперло хорошо. Стали разбегаться, одеваемся, выходим. Наташка поехала с теми парнями, объяснив нам, как дойти до маршрутки. Мы быстро простились. Они поехали, а мы пошли. Первое впечатление было- надо догнаться. Хотя бы кодом. На свежем воздухе чувствовалась теплота во всем теле. И чем дальше шло время, тем больше осознавал, что сильно обдолбан. Заметил, что идем на слегка гнущихся ногах. Нетвердо. Кашлять не хотелось вовсе, дыхание замедлилось приметно. Интервал между вдохами заметно возрос, но это уже перестала меня тревожить. Привык все же. Подруга шла рядом, она шаталась сильнее меня и громко говорила - ну, меня конкретно убило! Так вставило! Меня что-то ее восторг беспокоить начал. Я начинаю ей объяснять, что с ее восторгом и нашим убитым видом первый мусор - наш. Она притихла, а потом спросила, - а чем мы кололись-то? Героином, - ответил я! Любимая вытаращила на меня глаза. Нет, серьезно?! Или ты пошутил? Совершенно серьезно - сказал я. Да, говорил мне папа, - сказала Оля. Раз ты клей «Момент» нюхаешь с ребятами, значит, и героином колоться будешь! Папа был прав! Так в разговорах не очень твердо доходим до ярмарки. Берем сигареты и пиво. Начинаем усиленно курить, потом пьем пиво. Медленно ориентируемся, где все-таки находится маршрутка и идем на автобусную остановку.
Вот на остановке началось самое интересное. Что у меня, что у любимой, двоилось в глазах. На душе у меня стало тихо и спокойно. Хотелось присесть и уставиться на улицу. И глазеть без конца на то, что нас окружало. Все стало каким-то внешним по отношению ко мне. Не имеющим особого отношения. Мне было тепло, уютно и покойно. Я привычно вылупил зенки и смотрел кругом. Пил пиво и курил сигареты. Время от времени подвисал, затянувшись. Чувство тела пропадало совсем, дышать не хотелось, в глазах темнело, шум в ушах усиливался. Глаза сами собой закрывались. Отрешенность и чувство ненастоящести окружающего усиливались. Время тянулось бесконечно долго, на часы смотреть не захотелось. Маршрутки не было все, а нам до этого не было дела. Хотя пошел дождь и стало прохладно. Но нам вдвоем все равно было тепло и уютно. Мы пили пиво, а потом обнялись и просто втыкали на лавочке, куря сигарету за сигаретой. Говорить нам не хотелось. Оба полусонные и счастливые.
Наконец маршрутка подъехала. Мы залезли в нее и поехали. В маршрутке я закрыл глаза и испытал чувство полета. Мы не ехали - летели. Пред закрытыми глазами стали представать разные образы. Вороны, крысы, помойки. Это мои героиновые грезы. Грызуны, пожиратели падали. Постоянно грезится под хмурым. Потом я будто в шахту какую-то стал проваливаться. В животе стало расти беспокойно, появилась легкая тошнота. Стал думать о том, что могу блевануть. Дернуло-то нехило. Маршрутка остановилась. Открываю глаза. Будто с того света вернулся. Стали люди подниматься и выходить. Я говорю Оле - а вроде приехали, ибо впервые ехал по этому маршруту. Другие подтвердили нам, что все - это конечная.
Выходим. Любимая хочется слить, она отходит за гаражи и там блюет неожиданно для себя. Потом, слив, ко мне прибегает и рассказывает про это. Ну, я ее успокаиваю. Мол, героин провоцирует рвотный рефлекс. Она говорит, что блевать ей было очень приятно и потом стало намного легче и веселее. Замечаю, что у меня ощущения тоже изменились. Оглушенность уменьшилась, чувство довольства и покоя увеличились. Туман в глазах стал реже, шум в ушах - тише. Трезвею? Нет, медленная эйфория так и прет. Курим, потом обнимаемся. Потом садимся в метро. Ехать в метро - в кайф тоже. Снова чувство полета. Обмениваюсь ощущениями с Олей. Она говорит, что чувствует полет прямо после вмазки. Будто не идет, а летит. Ей все внове. Говорит, что нравиться
На Киевской выходим и идем в бар дешевый. Сидим там часа три. Пьем пиво, кофе, вино. Окружающие на нас косятся. Оля ходит, покачиваясь, сильно хмельная. Говорим про вмазку, вспоминаем все, обмениваемся впечатлениями. Слышим, как парочка за соседним столиком говорит - это наркоманы. Прикольно было. В полночь благополучно добираемся до дома. Маманя удивилась, что мы относительно трезвыми пришли. Опиатного опьянения она не палила никогда, тем более, что у Оли по жизни севший зрак.. Маманя спать легла, а мы давились от смеха на кухне долго, вспоминая сегодняшний день. Ложимся, трахаемся. Неожиданность - у меня хорошо стоит после геры. Раньше так не было. Кончаем не один раз оба. Вообще, меня тогда это насторожило. Саша же сказал, что кончить под герой может только системный. Но прошло часов 9 после вмазки, да не герыч это был, а шняга подмосковная. Хотя лучше люберецкой шняги. Потом уснули, сжимая в объятиях друг друга.
На другой день с утра остаточные явления были в виде спокойной эйфории. У Оли был сладкий вкус во рту. Все ей казалось сладким. Оля тогда сказала, что состояние ей понравилось очень, и просила, чтоб к концу месяца у нее был свой баян и вес белого. Ну, когда зарплату получу за июнь.
Так началось наше хмурое лето влюбленной пары. Именно тогда мы впервые осознали себя как единое целое. Появилась общая тема - героин. Он очень понравился Оле. Как я и предполагал, он ей нравился больше травки, больше галлюциногенов, которые мы попробовали в августе. Девчонки больше геру любят, - непрестанно повторяла Оля мои же слова. Гера снимала у нее тягу к синьке. Поэтому в то лето Оля еще не показывала мне, на что она способна пьяной. А пьяной она способна на многое. Хорошее и плохое.
На первый будний день мне позвонила героинщица и предложила продать мне телефоны тех пацанов, с которыми мы мутили. За две пачки кода. Предложение было принято, и вечером она приехала за 300 рублями. Получила лавэ, я - их контактные телефоны. Потом она предупредила меня, что Оля очень склонна к наркомании и что я получил то, что хотел. Что, подсадил девочку, исполнил свою мечту? Ты получил то, что хотел. Чрез месяц начнутся истерики - хочу, дай! Будет плакать, головой о стену биться. У вас все еще впереди. Девчонки быстро попадают в систему. Так она сказала. Тьфу-тьфу, до сего дня этого не произошло. Пока потребление опиатов не стало для нас роковым.
На следующую субботу было решено мутить. Прозванивал всех насчет травки. Хозяина двух роскошных кошек ничего кроме джанки не интересовало. Ванька предложил богатый выбор. Герыч, метадон, кокос, гаш, зеленка. Само собой, я заказал ему зеленку. Обещал позвонить завтра после полудня. На все эти дела было взято три с половиной косых. Мамане мы сказали, что я еду на кафедру, где собираются аспиранты, а потом мы идем с Олей на встречу одногруппников. Маманя была рада отдохнуть от нас целый день и проводила нас напутствием сильно не напиваться. Мы обнялись и направились к нашей железнодорожной станции, по пути отоварившись пивом в «Рябинушке». На платформе мы поняли, что день начинается хорошо.
Потом, правда, на кафедре меня разозлило привычное отношение. Кафедра переиграла время сбора аспирантов. Оно было перенесено на среду. Злой я вышел из своей Академии и увидел Олю в окружении четырех пацанов. Наши студенты приглашали ее в бар, а она отнекивалась. Сама Оля была похожа на студентку со своим рюкзачком, в котором уже лежала пара инсулинок, приобретенных ею в ближайшем аптечном киоске. Двое пацанов оказались очаковскими. Мы познакомились, попили пиво. Один из них оставил Оле свой телефон. Пока они базарили с Олей, я позвонил Ваньке. Гаша не будет, барыга уехал, можно взять два веса хмурого. Почем? Рубль-двадцать. Ясно. Когда и где? В пять быть на Щелковской, на автовокзале. Сесть на маршрутку и ехать в Чкаловск. Быть на связи. В поездке место будет уточнено. Сколько ждать? Все будет на наших глазах. Без кидалово.
И чего? Стали мы с Олей гулять в ожидании условленного времени. Студенческий вид Оли с рюкзачком навел меня на мысль, что она может мутить прямо на улице в отличие от меня. Барыга в ней увидит наркоманку с ее узкими зрачками. К пяти мы были на Щелковской. Меня снова поразила страшная бестолковщина этого автовокзала. Мы долго бродили в поисках нужной маршрутки, даже звонили Ваньке два раза. Наконец нашли и залезли. Ванька гнал, что ехать минут двадцать, от силы - полчаса. И ни фига! Одни пробки. Мы уже у МКАДа поняли, что безнадежно застряли и опоздали. В этой пробке стояли 35 минут. Стал уже нам Ванька названивать, - где вы, что? Я распсиховался, хотелось страшно курить. А мы передвигались толчками, пока не объехали три столкнувшиеся машины. Потом после какой-то деревни снова пробка. Кроме того, от попутчиков я узнал, что Чкаловск - это не так уж и близко, как говорил Ванька. Все это меня не обнадеживало. А маршрутка неслась вперед среди полей и перелесков Подмосковья. Чего выйдет из всего этого, - непрестанно думал я. Да еще девчонку ввязал в это дело. А чем кончится, - хрен знает. Оле же все было весело и интересно. И самое главное - внове.
Да и для меня все эти замутки были новыми и неизведанными ранее ощущениями. Как много, оказывается, я ранее не знал! Прозвоны знакомых наркош долгие, пока не услышишь заветное - есть маза, забивание стрелки, сборы, контрольные звонки, поездки в незнакомые места Подмосковья, встреча с пушером, долгие стремные ожидания, кидалова, кипячение. Сама по себе мутка хмурого - достаточно острое ощущение. А ведь в возрасте этих торчков и мелких барыг я ничего этого не знал. Жизнь проходила мимо - вот что я подумал. Зато теперь я все это познаю с любимой. Изнанку жизни. То, на что добрые и благополучные старательно закрывают глаза. Не хотят знать. И не подозревают, что иногда адвокат во внерабочее время может ставиться герой, банчить метадоном. Или что бухгалтер может дуть план и гаш. Да, кто не торчал, тому этого просто не понять нас. Нашего увлечения. Нашей страсти к изменению сознания. За которую мы готовы платить деньгами, здоровьем, свободой. А я это узнал. И хотя мне не дано влиться окончательно в ряды веселых планокуров и мутных героинщиков, возраст все же не тот, я узнал их жизнь, рассмотрел, понял. И окончательно отбился от стада благополучных баранов и хищников.
В субботу москвичи пиздуют на свои дачи, называемые ими фазендами после первого сериала, показанного на излете советских времен. Кто один, кто с семьями. Отдыхать и вкалывать на грядках. В развалюхи и шикарные коттеджи. Потому и дороги так забиты авто. Старенькими жигулями и иномарками. А я, отработав неделю, в субботу пиздую с подругой на точку мутить геру. Джерань. А в понедельник снова на работу. А что - прикольно! Почему так нельзя? Отчего общество не признает такой способ культурного отдыха в выходные после рабочей недели? Почему метро украшено рекламными щитами галимой водяры, а нет рекламных щитов типа «Аллё, есть маза!» - например, реклама мобильника. Или - «Вы все еще кипятите? Тогда мы идем к вам!». А в самом деле, почему? Потребление героина делает из человека преступника? Нет, преступника из потребителя героина делают наркофобия и социальный расизм. На том стою и не могу иначе. А синька губит людей, разрушает здоровье и семьи не хуже хмурого, а, пожалуй, и получше. В этом мне тоже предстояло убедиться в том году - что творит водка с людьми.
Пока я думал, вдруг зазвонил мобильник. Ванька был взволнован. Выходите из маршрутки на первой останове, мы приедем за вами сами. Впереди еще одна пробка - эта уже на час. Мы сошли и побежали первым делом в кусты сливать. Огляделся. Пустынная остановка, на противоположной стороны дороги - лес, с другой - лесозащитная полоса, поле, деревенька вдали. С северо-востока ползла черная грозовая туча, против которой тянулся ветер, предвещая скорую грозу. Свежий воздух даже у проезжей дороги. Пива негде взять. А сколько их ждать - хрен знает. Так я ответил на вопрос любимой. Вдали заворчал гром, прямо потом над нами шарахнула молния. И нас оглушили мощные раскаты грома прямо над нами. Налетевший ветер поднял тучу пыли с дороги. И прямо тут же хлынул дождь. Мы срочно укрылись в будке на остановке.
Ждать пришлось недолго. Скоро тормознул и засигналил тот же автомобиль, который вез нас в Мытищи неделю назад. Мы подбежали и сели на заднее сидение. Впереди сидел тот же водила и Ванька. Сзади с нами - молчаливая бледная девушка-блондинка с неестественно узким зраком. Настоящая опиатчица по виду. Ее звали Света, она была подругой водилы. Наркоманка с 13-ти лет. Так она нам сама сказала. Мы поехали, куда-то сворачивали. Ванька был возбужден, его глаза горели. Съем будет на ваших глазах, ждать не надо. Это итальянец Марио, студент из Патриса Лумумбы. Он банчит хмурым. У него - отличный героин и по той же цене. Три веса он отдаст за три косых. Деньги отдавать мне было жалко все. Я решил взять два. Ехали минут двадцать. Свернули на какую то пустую площадку, огороженную лесополосами. Там встали. Ванька взялся за мобильник и стал звонить. Э, Марио, мы на стоянке дальнобойной уже. Давай подгони две кассеты. Потом оживился и сказал. Он будет чрез две-три минуты.
И верно, очень скоро на площадку въехал джип, в котором сидело 2 итальянца. Ванька сказал мне традиционное - лавэ. И взяв нужную сумму рванулся вместе с водилой к тому джипу. Съем на самом деле был на моих глазах. Я видел, как они отдавали деньги и как им протянули что-то в руки. Таким же бегом они вернулись к своему авто. Все это заняло не более двух минут. Света в это время безучастно смотрелась в зеркальце. Давно ставишься? - спросила она Олю. Давно, лет семь, - соврала та.
Ребята заняли свои места и Ванька протянул мне шарик. Из второго шарика он отсыпал себе на вмазку за посредничество. С понтом еще сказал - да вам этого двоим недели две хватит, ежели у вас дозняка нет. Водила взял шарик тоже - они добавили до трех косых. И тут Оля поразила меня. Она так деловито взяла мизинцем герыч и лизнула его. Будто всю жизнь этим занималась. Горько, пиздец - сказала она. Неплохой героин. Тут я вспомнил ее зрачки и подумал, что она тоже наркоманка с семилетним стажем. Раз разбирается в герыче и умеет его пробовать. Ванька, глядя на нее, тоже попробовал. И сказал, что выхлоп слабый с него. Просто хорошая шняга. Зажигалкой запаяли нам шарик и отдали. Взяли чек примерно. За посредничество. Довезли нас до ближайшей станции Ярославской железной дороги и высадили там. Героин несла Оля в своем рюкзачке. Когда я взял билет и подошел к ней, она прижалась ко мне и сказала - милый, мне страшно.
Мне тоже было стремно. Два веса хмурого (хотя собственно хмурого там несомненно было гораздо меньше) тянули как минимум на два года срока, а то и побольше. Ведь у нас группа - два человека. У Оли довольно колоритный вид, любой мусор тормознуть может. Увидит инсулинки в рюкзачке и начнет шмонать. Мутить всегда было стремно, а хмурый - тем более. Чего я мог сказать ей? Едем тихо-тихо, внимания к себе не привлекаем. И все будет хорошо. Маманя уснет - поставимся. А Оля ко мне прижалась и поцеловала меня. Нежно-нежно. А ее целую и шепчу на ушко - мне самому стремно, а чего делать? Всегда выносило, авось и сейчас вынесет. Потом мы где-то полтора часа ехали на электричке до Москвы. Не раз проходил ментовской патруль, но на нас не обращали внимания мусора никакого. Влюбленная парочка с парой шариков в рюкзачке девушки была им просто неинтересна. А Ванька вообще загнул о близости Чкаловска. Мы долговато ехали что-то на электричке. Часа полтора. А вот когда вышли на вокзал Ярославский, Оля снова стреманулась. Как много красноперых! Мусоров там хватало, но к нам интереса никакого они не проявляли. Стоим, курим, купили пиво и тянем его. А они ходят кругом и ходят. Ну, такая у них работа, пусть дальше ходят. Сели в метро и доехали до Юго-Западной. А оттуда пошли домой пешком, отоварившись пивом. Был теплый июньский вечере, дома - маманя. Отчего бы нам не погулять часок лишний при хорошей погоде?!
Вобщем, дошли мы до кустов у нашего пруда. Отсеченной части его. Кусты густые, мы потом там ебались. Чрез месяц. А тогда зашли в кустики и занюхали пару дорожек этого порошка. Сами там и сделали. И бля, поперло! Я из этих кустиков уже никаким вышел. Ну, прихода не было, я не спорю, но вставило. А потом мы пивом догонялись на нашей лавочке. Потом домой. Маманя еще снова сказала - как я рада, дети мои, вы относительно трезвыми пришли. Ну, чего я могу сказать? Тут можно только ржать над маманей. Нет запаха - значит, все в порядке.
Так вот началось наше хмурое лето. С регулярными замутками хмурого по выходным. С нетерпеливым ожиданием этих выходных. С перебранкой с маманей все будни. С пивом каждый вечер уже вдвоем. С прогулками до ближайшего пивного ларька. Иногда Оля ездила ко мне на работу и гуляла весь день возле завода. Иногда она исчезала на два-три часа и возвращалась поддатая. Ее мужики водили в бар. Расплачивалась ли она с ними своим телом, я не знаю, она это отрицает. Но мелкие суммы денег она приносила. Себе на пиво и сигареты. Вобщем, ждали мы выходных. Когда в субботу съебемся от мамани в Мытищи. На точку. Вмажемся на маленькой кухне, попьем пива в скверу, побазарим с героиновой парой, поедем домой, а по пути посидим в вокзальной забегаловке на Киевском вокзале. Замутки становились все более и более качественными. В июле мы избавились от хвостов. Последняя суббота июня была последней замуткой с Наташкой. И бля, ведь опять сам ее позвал, по доброте душевной. Сам без нее договорился ведь с тем парнем. У которого кошки.
Это был дождливый день и холодный. Заплатили за мобильник, выкроив из денег на кайф, стояли на Арбате под холодным дождем. Зашли в какую-то арку. Я вызванивал его. Как обычно. Перезвони мне чрез десять минут. Курим, целуемся, перезваниваю. Приезжай к четырем, все будет. Идем к метро, звонит Наташка. Подогрей, кумарит. Поехали с нами в Мытищи, мы мутим. На хуй мне ваш героин, на код подогрей. Я тебе предложил, а ты - как хочешь. Мне аптечная дурь надоела. А про себя - и ты тоже надоела уже. Я сейчас машину подгоню и с вами поеду, ладно? Ладно, час ждем. Мы спустились в метро и ели там хот-доги, Прошло так минут двадцать. Звонит мобильник. Героинщица. Езжайте на Щелковскую, я буду там. Нашла чувака с Хая с авто. Вчетвером поедем. Веселее будет. Он вес оплачивает сам. Мы соглашаемся. Хотя у меня было подозрение, что какие-то деньги она с меня все же вытащит. Садимся в вагон и едем на Щелковскую по прямой. Ждем там у входа в аптеку с героинщицей под дождем довольно долго.
Это замутка стоит того, чтобы ее описать. На ней мне открылись безбашенность и все нахальство опиатных торчков. Новый знакомый по Интернету Наташки оказался таким безбашенным парнем. Наташка рассказала нам про него, пока ждали, что познакомилась с ним, что у него есть выход на трамал и стадол. Вообщем, два трамальщика нашли друг друга. Впоследствии Наташка стала его подругой. Да оба очкастые были с опиатным шайтаном в глазах. Парочка получилась еще та! ИньшаЛла, чтоб у них это на всю жизнь получилось.
Паренек подъехал минут чрез сорок после долгий переговоров с Наташкой по мобильному. Заплутался он в дороге, еле нашел нас. Оказался невысоким, белобрысым, в очках. Макс. Ровесник Наташки вроде. Сели к нему и поехали. В машине я пожалел, что с ними связался. Принять могли сотни раз. Ехал без документов, нарушая правила. Как хотел или как умел. Гнал на сто в час. Ставился за рулем в жилу стадолом. Учитывая, что обратно поедем непустые, я думал о том, как бы мне избавиться от Наташки с ее новым другом. Кроме того, я понимал, что она будет разводить меня на деньги. И вот как хочешь - нас ДПС ни разу не тормознули. Как бы Макс не гнал, вихляя рулем. Доехали до Мытищ. Долго петляли по ним в поисках улицы. И только полпятого приехали к хозяину кошек. Он был такой убитенький, взял деньги и пошел к барыге. А с нами осталась его супруга - ровесница Оли. Она искоса посматривала на героинщицу, потому как у той была скверная привычка вешаться мужикам на шею с целью развести их на деньги. И ей не нравилось, что она целовалась с ее мужем. Хозяин пришел еще быстрее, чем в предыдущий раз. И мы пошли с ним за баянами в аптечный пункт, а все девчонки остались дома. Макс взял шесть баянов. На всю компанию. Пришли, прокипятили, поставились. Все было привычно и обыденно. Да, было взято два веса. Вес на мои деньги и вес на максовы. Пока мы ходили, Оля познакомилась с женой хозяина. Знакомство это едва не оказалось роковым для наших отношений с Олей.
Ощущения были привычными. Горячая волна, поднимающаяся с кончиков пальцев на ногах, толчок в затылок, потемнение в глазах, шум в ушах сильный, сильная потливость, ватные ноги, чувство невесомости. И чувство довольства и покоя, разливающееся вместе с горячей волной по телу. Мне поставили 10 точек, Оле - 8. Хозяева - по 27. А сколько Наташке с Максом - я не знаю. Не помню. Помню, что Наташка была недовольная. Если честно, на замутках она была всегда напряженная и скованная. Я еще сказал ей, сравнивая ее настроение с моим: «Вот, знаешь, в плановой компании ожидание раскурки как-то радостнее проходит. Достают кораблик, забивают косяк. Это как-то само по себе создает праздничное радостное настроение. А ты всегда какая-то невеселая в ожидании кайфа». «Угу! - ответила мне героинщица. Ведь я всегда жду одного. Получить наконец свое и поскорее съебаться.» Вот такая разница между плановыми и медленными! Ну, она поставилось, ее только кумарить перестало, но не вставило нормально. Я помню, она манжетку эту заныкала. Ну, мол, возьму это. Вообще, героиновые торчки эти манжетки копят и вываривают в те дни, когда пустые в остальном. Вот очкарочка их точно вываривала. Хотя к тому времени к герычу она остыла. Подлинным ее увлечением стали трам и код.
Хозевам по хуй все, Максу тоже, мне и Оле тоже. А Наташка чего? Я вот не знаю, было или не было. Но Оля мне говорила, что она у хозяйки спиздила дурь и пятихатку. А как было на самом деле - хрен узнаешь. Ну, потом у меня еще два стольника выклянчила - сам отдал, отчего и знаю. А ей же мало. Там, сидим, базарим, а она Оле говорит -слыш, ты кошелек у своего возьми и дай мне. Тут она, само собой, лоханулась. Оля разве дура совсем? Чтоб у своего парня тырить лавэшки да этой очкарочке отдавать? Героиновой? Она чего, этой что ли по жизни должна? Оля мне шепчет - милый, или мне кошелек дай или следи за ней сам - она у нас денежки крысануть хочет. А я хоть в гавно убит, но смотрю в оба глаза. Вобщем, начала Наташка тогда крысить на код себе. И у меня хотела. Я еще ее пожалел по старой памяти и сотку ей подкинул. Она взяла. Бля, домой поехали. В Москву. У меня в кармане полвеса хмурого лежит, все убитые, Макс за рулем стадолом ставиться по жилам и гонит на сто километров в час. Я ему говорю - ты веди нормально, не выебывайся. А он меня на хуй шлет. Бля, думаю, придется скидывать, едем так до первого мусора. И ни хуя! Вот веди машину, за четыре часа до этого выпив бутылочку маленькую пива обычного. Тормознут и отберут права или на бабло разведут. А гони авто на сто, вихляя рулем, без документов, но с герой и стадолом - хрен тормознут. Не жизнь, а сказка торчевая. Я это понял, когда мы проносились мимо гаишников. Подмосковье, Москва. Да он так и по Проспекту Мира гнал. А зачем напрашиваться, ежели непустой? Вот этих понтов понять не могу. Но чисто все было, не приняли. Хотя тогда я уже в себе решил --с этими мутить не буду больше никогда. Потому что в дороге Наташка снова просила у Оли дать ей мой кошелек, хотела еще денег. А Максу насрать, что принять могут за езду такую без документов. Безбашенную езду. А жена хозяина кошек Оле шепнула - давайте на выходные без хвостов приезжайте. Да, вот так нашел мазу на хмурый, Наташка стала мне не нужна, наша странная дружба остыла. Имея такую подругу, как Оля, нужды в других девушках я уже не испытывал.
Вообщем, доехали мы до Чертаново. В аптеку. Наташка просит взять пачку кода. Беру. Нам с Олей по пять капсул, она берет две пачки, Макс берет пачку. Хаваем. Нас с Олей нехило догоняет. Макс убитый, героинщица недовольная. Едем к метро, а она сулит ему свою сестру. Машку с резаными жилами. Которая по сонникам и фену. Мол, 17 лет, пока еще девственница вроде. Вот мне так противно стало, как это услышал. Потому что ранее мне она предлагалась завуалированно. Мол, она план с тобой при случае покурить может, а дальше как у вас получится. Сама работать в горизонтальном положении не хотела, а использовать для этого свою сестру - на здоровье! Предлагала ее мне, а теперь и Максу. Да, хорошая она сводня. Я и не знал, что скоро мой член войдет в ее тело. Эх, довезли до метро, она еще нас стала на деньги разводить. Ноет - пожрать не на что. Я ее спрашиваю - ты чего хочешь? Шаурма, чебуреки? А она булочку хотела. Ну, купил я ей булочку с маком, кофе, разовый билет на метро. Она похавала, попила и свалила. Домой к мужу. А мы с Олей сидели в кабаке до полуночи. С пивом и водкой. Нам было очень хорошо.
В понедельник снова мне звонит героинщица и снова - кумарит, купи код, прошу очень. А сколько можно подогревать? Отказываю грубо. Надо знать меру. На другой день на работе получаю письмо по Интернету - а давай возьмем кадика и потрахаемся потом. Еб твою мать, не нужна она мне была, но ведь полгода тянула деньги - пусть хоть отработает разок! Написал ей положительный ответ, она мне звонит потом и говорит - я так и знала, что тебе это понравиться. Я спрашиваю насчет места - где трахаться будем. Поедем, говорит, в Чертаново (да, тогда на всю Москву кодипронт был в этой аптеке), возьмем код, а потом найдем какие-нибудь кустики. Что ж, сводить девчонку в кусты всегда приятно. А тут мне этот тезка мой еще гитару для Оли принес. Я в тот день быстренько сделал отчетность, что к 20 сдается. И захотел ее отнести куда надо. Ихняя налоговая была в пяти минутах ходьбы от офиса. Я двадцатидвухлетней директрисе говорю, что пойду сдам отчетность, а потом пирожков похаваю у метро, да и вернусь на место. Ага! Похавал называется! В налоговой - жуткая очередюга. Три часа отстоял. До самого закрытия. А там эта финансистка кипешнулась, что меня нет. Дочка ее говорит ей - он на обед ушел. Прихожу к шести - а у меня на работе все в сборе. Эта финансовая директриса, генеральная директриса двадцати двух лет, мой тезка и игольная очкарочка. И все по мою душу. Бабенка сначала стала орать - как я смел уйти, что это прогул. Я не въезжаю. Просто не въезжаю. Я ж ясно сказал Янке, что иду сдавать отчетность. Просто стоял в очереди, даже и не хавал сегодня. Формочки со штампами ей протягиваю. Она на дочь стрелки переводит - мол, почему ей не сказала, что в налоговую пошел. Такой кипеж был! Пока я ходил в налоговую, Янка чего-то переключала да и всю сеть завалила в фирмочке своей. Веселый инженер, налаживавший компьютеры, предлагал ее высечь розгами по голому заду прямо на ее столе рабочем. Пока там они кипешивали, Наташка меня за руку берет и шепчет - съебываемся отсюда скорее. На время смотрит, говорит, не успеем доехать до закрытия аптеки. Ну, мы свалили оттуда.
По пути очкарочка обзванивала аптеки со своего мобильника. И обрадовала - едем на Первомайскую, там код есть. Приезжаем, а кода там нет. Я себе туссин+ беру, а ей себе взять нечего. Думаю, ничего не получиться, а она говорит - извини, у тебя сифилитичная жена, презервативы за твой счет. И мне семьсот рублей. Едем в гольяновский парк. Я взял резинки и мы туда поехали. С собой я тащил гитару для Оли. Отоварился грейпфрутовым соком. А было невесело нам двоим. Смотрел я на Наташку и понимал, что зря все это затеял. Да пусть расплатиться. Хоть раз. Ей же со мной расплачиваться вовсе и не хотелось.
Чем ближе мы приближались к гольяновскому лесопарку, тем более вся эта затея казалась мне беспонтовой. Во-первых, начало лета было дождливым, недавно шел кратковременный дождь, и, соответственно, земля и растительность были мокрыми. На травке мокрой кувыркаться было невесело. Как-то беспонтово. Во-вторых, тащиться с гитарой и своей сумкой и мотаться с этим чрез всю Москву напрягало. А в-третьих, обламывало лицо давней подруги. Оно было не радостным и не равнодушным хотя бы, а откровенно недоброжелательным и напряженным. Отдаваться ей мне явно не хотелось. Примерно такое же выражение лица год назад я видел у кокосовой Леночки. Той самой. Я чувствовал, что Наташке от меня хочется съебаться с моими деньгами, а как - она не знает. И еще - что нет желания трахать ее. Это пустышка. Даже не поиграла в страсть, в желание, даже не взяла за руку, не прижимается. А дома меня ждет девушка, которая постоянно жмется ко мне. Тем не менее, я был рад унижению этой нахалки. Надо же иметь совесть - пусть хоть раз телом расплатиться. Так думал я.
И где это будет, спросил я, едва мы вошли в лесопарк. Там еще такая широкая дорожка была. Кустов рядом не было. А, мы сейчас свернем, куда-нибудь в сторону зайдем. Там не так видно. Только далеко залезать не будем. Не забывай, дома тебя Оленька твоя ждет. А меня муж. Как ему это объяснить - я не знаю.
Я удивился. Обычно она ему объясняла свое отсутствие. Как не странно, на самом деле она любила своего мужа как могла. И со мной ей изменять ему ей явно не хотелось. Хотя по базару Оли это был ее постоянный клиент в то время, когда она обитала в Люблино. Кохана моя в то время сосала ему у него в машине за пятихатку. Вообще, она многих тех, кого я знаю, обслужила. Я никогда не видел его, только по телефону раз с ним базарил. Смешно было тогда и потом, что мне тоже не хотелось изменять Оле с ней. Да на самом деле никакой измены - ну, неожиданно вспыхнувшего чувства к другой девушке и охлаждения к своей - не было. Все чувства мои к этой очкарочке давно перегорели. Я просто хотел расплаты. А она хотела денег. На самом деле она заложила все рыжье сестры своего мужа. И ей надо было его выкупать. Или как-то объяснить это своему мужу. Вот чего она не знала, как ему объяснить. Так я понял из ее сбивчивого рассказа. Сторчалась вконец, подумал я тогда. Не в осуждение, просто констатировал факт. Я понял евангельскую истину - не суди, да не судим будешь уже тогда. Не был в шкуре человека - не хуй судить его. Устроения души его и что его на это толкнуло, ты не знаешь.
Мы свернули на темную тропинку и вскоре остановились около подгнивших скамеек и столика между ними. Все, дальше не пойду, сказала героинщица. Давай здесь. Я так осмотрелся. А чего, столик есть, на нем и разложу ее. Потрахаемся! Я ж давно хотел ее. И что? Не захотела тогда у меня на диване - давай в лесу на столике грязном. Я ж в натуре не брезгливый! Можешь не подмываться. Но сказал ей так. Погоди. Давай я сначала сироп выпью. И потом займемся любовью. Пей быстрее, мне надо к мужу вернуться, - ответила она. И я стал пить сироп от кашля для детей и взрослых. Из горла, запивая соком из вскрытого сучком пакета. Давился от приступов тошноты, а она в это время курила. Когда последний пустой флакон полетел в кусты, она мне сказала - а теперь давай деньги. А то их потом с тебя не получишь.
Ага! Отдать лавэ, потом получить от нее в пах с туфли, и она съебется, не отработав. Ни хуя! Я по жизни лох, но ведь не до такой степени. Так я ей и сказал. Я тебя когда кидал, - спрашиваю. Я никого не кидал. А вот ты меня подводила, и не раз! Так что лавэ после. Секс - вперед. Да и Вика так работала.
Наташка скривилась. Деваться ей было некуда. И она стала снимать джинсы. С таким выражением на лице, будто для порки их снимает. Снимать ей их не хотелось, а пришлось. Она их так приспустила ниже колен, но с одной ноги не сняла, как любимая моя это делала обычно на трассе. Но повернулась ко мне задом обнаженным и стала им так игриво вихлять. А ты посмотри, какая у меня попка! И какое тело. Получше чем у твоей Олюшки! Сифилисом меня не наградишь часом?!
Вот это было зря. Перебор. Ей надо было фильтровать свой базар. Так захотелось ей набить морду. Резинки взяли, мрачно сказал я. Ну, тогда делай скорее да пошли! Муж ждет, бля! - ныла она.
Я так не могу трахнуть, сказал я. Мне ласка нужна. Поласкать тебя хочу. И ляжь на стол этот. А в себе подумал, - давно ли она говорила мне, я не проститутка?! Ни одна проститутка так себя не ведет.
Нет, я так вещи испачкаю, муж сразу поймет, что в лесу ебалась. Давай раком встану и делай со мной, что хочешь.
И встала раком, опершись локтями об этот влажный и гнилой столик. Я тоже расстегнул и спустил брюки. Вытащил свой банан. А он не стоит, блин! И как тут встанет? Ну, пощупал я ее, талию пощупал, бока, груди в лифчике, потом полез под лифчик. Сорвал его. Наверх поднял просто и стал мять ее груди. А она так хмыкает и говорит - а скажи, это ведь все лучше, чем у твоей шлюшки? Скажи, что как девка я лучше ее. А у меня встает. Тело глажу. Ну, так по-собачьи вот чисто, засунул ей куда-то. Не то в передок, не то в жопу. Так до сих пор не въехал, куда именно. Но мы подвигались, наши тела все же соединились. И Наташка стала моей все же. Нехотя.
Покурили. Пососи у меня, сказал я ей. Может, расплатишься, и я пойду? - спросила она. Дома пососут, так с понтом добавила. Я ее за волосы и нагибаю. Соси, ору во весь голос. Бля, ни одна девка не сосала у меня с выражением такой ненависти и неприязни. Ну, ну, ну! - слышал я. И потом пошли такие судорожные движения головы. Не, сосала здорово, но вот такие ненавидящие глаза были. Волчьи чисто! Сироп попер меня явно. В голове спуталось. И вот честно сказать, чувства были взаимные. Неприязнь, отвращение, гадливость. Вынужденный секс с двух сторон. Без всякой радости. Она потом снова оказалась на гнилом столе, который стал трещать. Вот, ебешь девку без смазки и видишь на ее лице, как ей это в натуре противно, но вот ты понимаешь, что в этот момент ты ее имеешь. В сексе удовлетворения было минимальное, а вот моральное удовлетворение я получил над ней сполна.
Потом я застегнул брюки, присел на лавку и курил жадно. Наташка всхлипывала и поправляла лифчик. Обоим было нерадостно. Ты доволен, спросила она. Получил мое тело?
Угу! - ответил я сокрушенно.
Так отдавай деньги, - сказала она. Или ты вообще не мужик?
Отработала, в отказ не иду, сказал я ей, доставая условленные семьсот рублей. Я не Юрка, я не кидаю.
Она еще так пересчитала. И говорит - и только семьсот?
Я посмотрел на часы. Так, бля, возмутился, сорок минут чисто работала! Если моя за час триста брала, тебе семьсот за час мало будет?! Ведь час была только.
Накинь сотку, мрачно попросила она. На сигареты и булочек похавать. Я два дня нежрамши. Муж ни копейки не дает.
А на хуй такой муж? Он никогда тебя не понимал. Что тебе торчать надо. Вот Оли не было, какого хуя ты со мной жить не захотела?! Я бы понял твое увлечение!
Наташка всхлипнула. - Да, эта дура не понимает просто, как ей подфартило. Какого олуха она себе нашла благодаря мне. Что я ей сделала! Ладно, пошли.
Я поднял гитару и сумку. И мы пошли. И я увидел, нет, почувствовал, веселую хмельность. И как дорога стала подниматься вверх и заворачиваться. Я радостно делился с ней ощущениями своего диссоциативного торча. Она только головой качала. Ну и прет тебя! - сказала под конец. Не встречала я еще таких людей. Ты - первый.
Меня по жизни хорошо прет. Я счастливый. Меня малая доза всегда убивает в гавно! В торче мне повезло, а и в любви тоже. Не с тобой только. Но благодаря тебе.
Да пошел ты на хуй со своей Олей! Ты хоть понимаешь, что просто изнасиловал меня? Я не хотела с тобой быть. И заплакала по новой.
Угу! - ответил я. Я это чувствовал. Это в первый раз было. До этого я никогда девушек не обижал. И не чувствовал, что секс со мной девушке омерзителен. Вот с ней первой ощутил. И ведь морально приятно было! Ее отвращение меня возбуждало!
Ладно, заяц, не грузи себя, сказала она, вытирая слезы. Все равно друзья. Долго были вместе и перепихнулись в итоге. Давай, ты к своей сифилитичной жене, а я -к своему. Надеюсь, не наградишь меня.
Ты гепаком меня наградила, извини! До Люберец вируса у меня в крови не было!
Зай, извини, это невозможно. Ищи другую девушку. Только не меня. Ну, с которой ставился, да поди с одного баяна. А по мне - зря ты паришься. Торчи дальше. Тебе ж все по хуй.
Да, Наташ, так оно и есть, сказал я, закуривая очередную сигарету. А все одно - хорошо меня прет сейчас!
Мы дошли до остановки. Она посадила меня в троллейбус, мы поцеловались на прощанье как влюбленные. И я поехал, кайфуя с DXM, а она понурая пошла пешком домой. Ну, думаю, все, больше нам друг друга видеть не захочется. И ни хуя! Нет, прямо повязаны по жизни были! Она первая мне потом позвонила - подогрей. А я ей в ответ - пробей мне. Вот после этого леска и столика паркового общаться - а на хуй это было и мне и ей?! А точка в наших отношениях была так и не поставлена тогда. Она потом звонила мне и называлась моей любовью в белых тапочках. Скажи, круто было это, а?
Ну, домой я приехал, само собой, в гавно убитый, перло меня по полной. Маманя стоит, только головой качает. Да, говорит, это не пиво, это что-то другое. Ложись-ка ты спать. Надеюсь, квартиру не облюешь всю. И не обосрешься.
Да, мам, говорю, базара нет, все ништяк!
Да, я вижу, мрачно говорит маманя. Знал бы ты только, как достал меня этим. Жрать будешь?
Не, говорю, хавать не хочу! Меня вообще-то тошнит.
Тошнит - поди поблюй, морда наркоманская. Эх, и за что мне все это! Заныла и свалила маманя в свою комнату. А тут любимая ко мне прикапалась. Без меня, спрашивает так ехидно. Я ей гитару протягиваю. Мол, гитару вымутил для нее. Мол, гитару тебе привез. А она - да ладно, не парься, давай ляжем вместе. И мы легли. И когда легли, я понял, что весь гольяновский лесок, все тело героинщицы - это хуйня. И ненужная. Что не самая красивая девушка тебя шибко любит. Что ей хочется быть с тобой. Заниматься со мной любовью. И пошла ты, очкарочка, на хуй от меня - подумал я, когда Оля захрапела на моем плече. Вот тогда как девчонка героинщица для меня потерялась безвозвратно.
А потом был жаркий июль. Был отчетный период, в который и рассчитывать-то было нечего. Не, в натуре, ту фирмочку торговую не раз вспомню с благодарностью. Пусть там и напрягали. Пусть толстозадая выебывалась. Но там было чего считать и ради чего лазить по нормативным базам данных. А тут ничего не было. Налоги с зарплаты они просто не платили нормально. Квалифицированная бухгалтерша спутала НДС с налогом на прибыль и прописала такую учетную политику, что НДС загодя платился. А можно было и по оплате сделать. Я отвечаю, это первая хитрожопая фирмочка малая, где НДС был по отгрузке при их малом обороте. Я мог бы подумать, что она эту учетную политику с бодуна писала, но извини меня, это в сорок пять целочка. Не пьет, не курит, ебется раз в месяц с мужем только, на дочь орет ежедневно по полной программе, поди и хуя во рту не держала в жизни своей беспонтовой, ну, не шмалилась, не нюхала, не ставилась. Во, наркотики - это очень плохо. Тетя, извини, только, если ты такую учетную политику не с бодуна пишешь и не на отходняке, тогда в натуре положи свой аттестат профессионального бухгалтера. Не позорь цех бухгалтеров, финансистка хренова, некрасиво получается. Просто некрасиво.
И чего? Они как себя вести стали? Лето, бля! Никому не скажут, а сами съебутся на дачу свою. И доченьке, ну, которая у меня генеральная директриса вроде, денег не оставит. А этой старшекурснице кабаков с подругами и поклонниками, поездок на машине своей с ними, кино, клубов ночных хочется? Ну, она ж молодая, 22 года. Маманя ее одиночка, какого-то левого ей привела отчимом. Ну, само собой, ей хочется. Все вот это. Мне мать ее сказала - ты там бабло ей с расчетного счета только на нужды фирмы давай, из кассы только по документам. Угу! Тетя, а мне ж на выходных нужно двенадцать- два ноля! Плюс до Мытищ и обратно доехать с подругой, плюс инсулинки, плюс пиво. Получка в пятницу, а в пятницу Вы так далеко. Не вижу в офисе. Аванса не могу попросить. Ни задатка с нашей обоюдной левой подработке. А доча твоя у меня порой еще сотки стреляет. Слыш, тетя, а вообще это не понятиям. Как беспонтово ты живешь!
Вот на этом и сошлись. Двадцатидвухлетняя заочница, мнящая себя начинающей бизнес-вумен, и тридцативосьмилетний наркоман. Ну да, там предварительный сговор в наличии, организованная группа. Статья 160 часть вторая. Не отмазаться. Оба тырили деньги из кассы. Я на выходные две косые, она - десять. А ежели в кассе таких денег не было, то по банковскому чеку снимали нужную нам сумму с расчетного счета. В пятницу же. Короче, я принесу счет из кафе. Давай под это спишем? Ну, будто представительские расходы там. Нет, вот чек, счет - все это будет. И больше четырех человек. Мама говорила, что так можно списать. Представительские. Ведь можно, да?
Все можно, только осторожно. А мне вот на ширево надо. И как это списать? Ты хоть знаешь что такое чек? Вне мира финансов и кассы?
Здесь я некомпетентна совсем. А вот как на комплектующие списать можно. Купили к компам комплектующие. Ты лучше меня знаешь, как это делается. Товарная накладная, счет-фактура, НДС к зачету. Куда дели, где купили - ну, матери не до этого будет. Да есть у нас деньги, просто они в бизнесе. А не для меня только. Но про меня могут просто забыть.
И про меня тоже. Про заслуженный аванс, про левый совместный приработок. И ведь сама научила. Когда я эту тетеньку отловил насчет оплаты халтуры, а она бежала, буркнула - а ты лучше возьми из кассы и как знаешь оформи. Ну, вот с тех пор в то лето брали мы из кассы обоюдно с ее дочкой и оформляли. Как нам нужно было. А что дочке твоей на тебя хер положить, ну, тут я просто не виноват. Просто интересы сошлись - и все. Короче, как родаки ее на дачу съебывались, оба мы тырили деньги из кассы. На свои нужды. А потом придумывали вместе, как отмазаться. Ее маманя бывало скажет - ничего ей не выдавай. А позвонишь ей на мобилку, так и так, Яна просит денег оплатить счета, купить для офиса что-то. Нехилые суммы, кстати. И мамаша ее - да, все оформи, значит, нужно для фирмы. Угу! А мне будто зарплату вовремя получать не нужно. Поэтому полторы-две штуки я регулярно брал из кассы. До липовых накладных не опускался. Обычно в понедельник приносил бабло назад. У мамани своей выпрашивал деньги, занимал у друзьей. Но возвращал. А Янка приносила мне счета и кассовые чеки из разных кабаков. Она там свой новый проект обсуждала, переговоры вела. Лады, пусть так и будет. Хотя на самом деле с подружками и парнями бухала, танцевала, зажигала. Лады, лишь бы сотки у меня не стреляла. Безвозвратно.
Не раз ко мне на работу ту приезжала Оля, героинщица, красавица Анечка. Янке не нравилось, но к ней тоже ходили ее подруги и поклонники. Она крутила любовь с двумя пацанами, после работы обычно шла в бар «Зажигалка». В офисе том всегда можно было заняться любовью. Вечерами Янка обычно уединялась в своем кабинете с каким-нибудь из своих поклонников. Чем они там занимались - я не знаю. Но вот что вино бухали и смотрели порнуху с Интернета - это я отвечаю. Понятно, когда родаков ее не было. Ну, а ко мне время от времени приезжали мои подруги. Оля, Анечка, героинщица с Максом. Мы кипятили на фирменных ложках, ставились. Помнится, там драга была недалеко, ну, минут пять ходьбы от офиса. И вот, там мы брали инсулинки. Раз было так. Пошли с Олей брать инсулинки, а она спрашивает меня - почем они здесь? За нами стоял парень. Он ей сказал. Здесь они по четыре-пятьдесят. А неделя или две прошло, вижу его уже с Наташкой около табачного ларка. Он еле стоял. Залипал на ходу. Наташка так ему еще с понтом говорит - слыш, парень, не пались, дома залипать будешь! Старайся держаться на ногах. Ну, нашего клана был паренек тот явно. И опиатного тейпа. Героинщик. Уж она-то его сразу раскусила!
Ну, а раз было - прямо сказка торчевая. Выхожу курить, а Оли нет. Час прошел - ее нет. Два часа - ее нет. Потом выхожу, а она стоит. И непустая. Рассказала дикую внешне историю. Мол, чалдонила по улице, а тут к ней мужик прикопался. Э, девочка, давай познакомимся, чего хочешь? Мне героин нужен, мрачно ответила Оля. В надежде, что он от нее отъебется. Мужичок вылупил зенки на руки Оли. Отмеченные вмазками свежими, сифилисной сыпью и ожогами от сигарет отморозков. Впечатлился видать. Она говорит, взялся за мобилку, стал прозванивать. Девочка, говорит, садись в авто, поехали. Есть маза. Она села и поехала. На Птичий рынок. Ну, это где он на новом месте. Там какой-то чернявый подошел. И Оле вес суют. Брать будешь, спрашивает тот мужичок. А Оля попробовала на язык и говорит, - взяла бы, да бабла нет. Разве за отсос только. И чего? Мужичок согласился, Оля отсосала у него в машине и приехала ко мне. С весом. О, как пиздато было нам. А мужичок тот, ну, ежели по его базару, адвокат 48 лет. Торчит на метадоне и банчит по малой. Метадоном и герой. А чего тут плохого? Жизнь такая. Я гордился Олей за это! А не ругался на нее. Оля могла мутить на улицах.
Да, а еще, получив и настроив гитару, Оля подарила мне чудесные вечера душного московского июля. Под тем же ярым оком Сехмет, что и в прошлом году. Но уже не одному. После всех этих треволнений будних дней, перебранок с маманей, перебранок на работе, рытье в бумагах, давках в транспорте туда и обратно с неизменной бутылкой пива, ужином дома, мы шли гулять. Я брал припасенные пласты коделака, а Оля гитару. Мы отоваривались пивом, занимали ближайшую лавку. Курили, я хавал колеса, Оля иногда к этому присоединялась по настроению, пили пиво. Нас впирало. И Оля играла на гитаре как умела. И бывало импровизировала. Это был ее хит того лета: «Еду в поезде я и везу героин». И еще «Сеял я мак, сеял я коноплю». Она это ради меня делала, я это потом понял. Она это видела в фильмах раньше только. Как девушка приходит со своим парнем в бар, в дорогой кабак, как он ей заказывает. Оля работала на трассе. В бары она раньше заходила сама. Только чашечку кофе выпить да заарканить кого. Со мной она вообще охуела. Ее парень оказался в теме того, что она видела в фильмах. Порошка. Она не понимала, это просто подмосковная шняга. Ей все это нравилось. Как часть новой жизни. А она показывала мне свою привычную жизнь молодой девчонки из украинской глубинки. Эх, не было у меня такого в свое время. В лет так 15-18. Вот сидеть так с девчонкой на лавочке, обнимать ее, тиская ее груди и тянуть вместе с ней под гитару «Голуби летят над нашей зоной». Почему вместе мы не учились? - так думалось мне теми душными вечерами, когда меня впирало от аптечного кадика. Она реанимировала казалось безвозвратно утраченное время старших классов и студенчества. Чего не было в свое время у меня из-за болезни. И за сколько лет впервые у меня - настоящая подруга. Так думал я. И мне становилось хорошо, хотя я превозмогал приступы тошноты от кадика. Порой я блевал. Но вот в эти душные летние вечера я понял, что нашел не очередную пизду, а свое счастье. А девчонка моя играла на гитаре и горланила во весь голос:
«В дальних камерах плакали девчата,
Вспоминая молодость свою,
Как кому-то где-то и когда-то,
Говорили нежное люблю».
Помню, раз на нас чего-то из окна бросили. Не попали, но мы услышали и поняли. Моя любимая ответила таким матом, что у меня уши повяли. У тех, кто эту пакость сделал, может, тоже повяли. Потому что слышен был в ночной тиши звук захлопываемого окна. Видишь, я -хулиганка,- сказала любимая. Э, Оля, пошли домой, мне ж завтра на работу- сказал я. А было полтретьего ночи. И я был счастлив
Это были наши будни. А на выходные я звонил куда надо. Хочется снова. Можно? Да, перезвони. Перезванивал. Эх, ездили и получали, чего хотели. Горячую волну с конца конечностей. Обычно с пальцев ног, но раз, помню, мощная волна одновременно поднялась и с пальцев ног и с пальцев рук. И это был самый пиздатый кайф в то хмурое лето. Лето героина. Это было в ту самую субботу, когда в Москве гремели взрывы. А мы в это время мчались в маршрутке в Мытищи. Передавали в пользование пареньку мой мобильник, меняли карточку, ждали на бревнах во дворе среди задрипанных пятиэтажек, сгоняли за пивом, сгоняли за баянами, пошли к ним квартиру, прокипятили, двинулись. И вот меня шибанула такая охуенная волна героинового прихода. И я сидел и залипал вместе со своей любимой. И думал - вот это да! Вот это вставило! Прохладой в июльскую жару пыхнуло. Мне, помню, хорошо было. Я сидел и думал - вот это дурь. Воистину большая дурь. А в это время фельдшера «скорой» ставили промедолом раненых в том теракте. И чего можно сказать? Снова - Благословен Праведный Судия! Барух даян эмэт. Он определил мне замутить вес подмосковного герыча приличного качества. А другим по неведомым никому, кроме Него, основаниям, - легальную дозу промедола по показаниям взрывной травмы. А кому - и смерть. И кто спросит Его - что Ты делаешь? Мы - глина в руке Его, чего хочет с нами, то и делает, и никто Его за нас не спросит. Вот, мы Его просто не понимаем. А Ему обидно. Так и живем.
Эх, было так тем летом. Когда я узнал, что такое настоящее счастье и настоящая любовь. Любовь моя не раз била меня тем летом по морде. Когда я, получив пиздулей ни за что, ни про что спросонья, сказал ей, что это конец нашим отношениям, она свалила от меня на кухню и резанула себе веревки. Вены. Бля, я такого в жизни впервые увидел. Проснуться в чужой разгромленной хате, залитой кровью с набитой мордой. Покуралесила, поиздевалась надо мной - не, это просто кошмар. Вроде помирились, пошли вместе. Потом по новой - я ухожу от тебя! Плюешь ей в лицо, бьешь ее, потом на колени пред ней в лужу встанешь. Оля, опомнись, что я плохого тебе сделал?!!! Она стоит, качаясь, и плачет, - пред кем ты стоишь на коленях?! Пред проституткой! Зай, прости меня, если можешь. Прошло несколько минут, и пошло по новой - пусти меня, я пойду сама, не хочу жить с тобой, больше меня не увидишь, я под машину брошусь! Я плакал от ее выходок не раз, и вот пока не сказал - иди на хуй, достала, делай с собой что хочешь, - она не успокоилась. И после этого подошла и попросила прощения. И я ее простил. А все водка галимая. И вот после этого случая я понял, что не наркота, а водка губит людей. А ее и мутить не надо, в каждом ларьке есть, блин! Все это было, и нас не разлучило. Как Олюшка позднее говорила - милый, нас не разлучат ни ссора, ни драка, ни измена.
Это резьба по венам дала нам пользу. Лечение руки обошлось дешево. Остальное мы употребили на ее анализы. Я помню тоже, как ожидал ее в коридоре КВД. И как она вышла, сияя радостью. Лёня, зайди, тебя врач просит. Я зашел.
Оля заняла боковой стул. А я - прямо пред венерологом. Это была молодая симпатичная женщина. Немного усталая. Она спросила меня - это Ваша девушка? Я кивнул головой. В интимной жизни вы используете презервативы? - спросила она. Да, сказала Оля, а я кивнул головой. Врачиха продолжила. Но это необязательно. Если вы используете презервативы как средство предохранения от нежелательной беременности - это да. Тогда имеет смысл. Но если вы боитесь заразы - напрасно. Ваша девушка пролечена выше крыши. Она никого не может заразить. Любимый, это я попросила, чтобы врач сама тебе это сказала, - вставила Оля. А врач сказала - да, ваша девушка меня об этом просила. А я радостно воскликнул, - так она может родить? И без врожденного сифилиса? Разумеется, ответила врачиха. В отношении венерических заболеваний ваша девушка совершенно здорова. Ее лечили и вылечили. Вы напрасно волнуетесь.
Мы оба вышли счастливыми. И навсегда убрали резинку между нами после этого. Вот думай, что хочешь. Подсадил свою подругу или нет. После этого она стала мне рассказывать частями о своем прошлом. От которого я откровенно хуел. Потому что не думал, что такое может быть в жизни. Но ее шрамы и ее поведение все это подтверждали.
Она будет называться женою, потому что взята от мужа. Посему оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей, и будут два одна плоть. Моя раньше видела это в кино, в боевиках. Я показал ей в реальной жизне весло с растворяющимся снежком. Пусть далеко не самого высокого качества. Это ж не Узбекистан. Эх, все когда-то бывает впервые! Не стреманулась, впечатлилась. Полюбила наркомана. С одного весла ставились, хотя из разных баянов. Баян у каждого свой - этому я ее сразу научил. Один наркотик проникал в нашу кровь. Он и связал нас в нерушимый союз отчаявшихся во всем остальном людей. И все. Полтора месяца - все переменилось, унеслось. Мазы этой не стало. И ничего. Раза два взяли цыганскую побелку, решили, что на это деньги тратить не стоит. И ведь с тех пор не ставимся. Только вспоминаем оба вкус герыча. Хотя чтоб поставиться при случае - всегда можем. Только случай пока не подвернулся.
Катился июль к своему концу. Маманя намекала, что свалит от нас в отпуск, но про него молчала. Героинщица только на деньги и разводила после того леска. Так судьба несла нас навстречу новым приключениям. Более крутым и непривычным для нас. Но я чувствовал, что нашел свое счастье. У меня была постоянная девушка, а у нее - постоянный парень, оказавшийся наркоманом. Прошедшая трассу, бомжевание, спецприемники девушка отождествляла себя с героинями разных фильмов и сериалов. Она была счастлива - вот ее ощущение. Вдруг сбылось то, о чем она мечтала. И сбылось то, о чем я мечтал. О девушке рядом, которая не шарахается от моих интересов и увлечений. И вообще о подруге. Мы стали счастливы сами по себе. И просто забыли про объединивший нас серо-беловатый порошок. Нет, вот все помнится, как было, но нам и без него хорошо. Он - лишь прошлая часть нашей общей жизни. Доминантой ее так и не стал. Оказался не нашей темой. Раз Оля просто проспала замутку - и все. С тех пор не ездили. Появилась новая дурь. Поинтереснее геры. Да и жизнь наша стала поворачиваться круче и интереснее.
Было наглое разводилово на деньги со стороны героинщицы и ее дружка Макса. Когда они приехали за нами якобы покататься и обмыть машину, а увезли черт знает куда в аптеку за кодипронтом в обмен на косяк беспонтовки. Ну, мы с ними тоже поступили адекватно. Въехала ли Наташка, что чрез две недели удолбанная пара всерьез обсуждала, как ее замочить с ее новым дружком и скрыть их трупы, что всем крупно повезло, что мы просто проспали ее визит - я не знаю. Но после этого наглого кидалова иначе как на грязную шлюху я на нее и не смотрел.
А еще была нормальная раскурка с интересными хаевскими ребятами. Когда после работы мотался по всей Москве. Курили в Серебряном бору, ехали ко мне в Очаково, взяли Олю с нами. Она всю дорогу орала - хорош втыкать! То мне, то тому парню, с которым мы курили в первый день нашей совместной жизни. Плохо было то, что у него дома оказалась початая поллитровка водяры. Оля выпила ее почти в одиночку и устроила дебош. Я проснулся от ее ударов. Я врезал ей с ноги раз, и она сразу успокоилась. А потом дома я устроил ей порку. В меру своих сил отстегал ремнем по голому заднему месту. Она потом так встала, потерла зад, одела штаны и сказала, - не ожидала я от тебя такого. А все равно пороть ты не умеешь. И все это - под дикую брань с маманей. Она сваливала в отпуск. И пред ним отчаянно ругалась с нами. Тут еще и женушка объявилась. Позвонила Наташка. Женушка. И вызвалась в первый день отпуска погулять со мной и с Кимом у пруда. Я полгода ее голос не слышал, даже сначала и не узнал. Смешно, да?! Мне самому стало смешно.
Все это и много чего другого случилось в августе. Но об этом просто в другой раз. Про все дикие события в моей жизни. Есть чего вспомнить - базара нет! Чего-то такое поехало, пошло. Скажи мне, что вот так будет - я бы разве поверил? Никогда. А случилось. И ничего вспомнить мне не стыдно. Не было в моей жизни ничего постыдного. Так что Высший Суд меня оправдает! Есть у каждого Израильтянина доля в Мире грядущем - именно с этого начинается трактат Авот. Поучения отцов. Бездомную девушку я ввел в дом свой. Накормил, обогрел. Лечил, сделал счастливой. А она - меня. Не, не надо гнать. Я исполнил волю Его. Я так думаю, что мы от рождения были предназначены друг другу. Эх, Царю Вселенной, помоги наркоману и проститутке!