Артур Финч : Машина времени

В то утро я был вне себя от ярости, хотя и проснулся с хорошим настроением. Сходил в туалет, сварил себе кофе, запах которого заполнил всю кухню, и вышел на балкон. Пахло весной, ранним утром и немного, совсем немного, скошенной травой. Я присел на потертое кожаное кресло, стоящее в самом углу, взял пачку красного Бонда, собираясь закурить, и тем самым дать начало новому дню. Именно с этого момента все пошло не так. Открыв пачку, я сделал первое открытие — осталась одна, последняя сигарета. Нужно заметить, что по утрам я привык скуривать две, три, а иногда даже четыре штуки. Ну, подумал я, хорошо, что есть хотя бы одна.
Затянувшись несколько раз, я положил сигарету в пепельницу, а затем практически одним глотком выпил полчашки кофе. Тут меня ждало открытие номер два, не самое приятное открытие, — кофе оказался слишком сладким, отвратительно сладким. Я вылил остатки в горшок с землей, где раньше жил кактус, докурил сигарету, раздавил окурок о пепельницу и вышел с балкона.
И здесь меня ждала третья, самая болезненная из сегодняшних неприятностей. Выходя, я ударился мизинцем правой ноги о груду железяк, которую мой брат называл машиной времени. Ага, машиной времени. Большая часть этой железяки была накрыта черным покрывалом, но некоторые шестеренки выглядывали из-под ткани. Именно об одну из них я и ударился. Боль была невероятной: я кричал, матерился, сжимал мизинец руками, но казалось, боль только усиливается.
— Охуительно, сука…— проскрипел я. — сука, пиздец…
Но внезапно боль утихла настолько, что у меня исчезло желание избивать машину времени. Когда боль отошла, превратившись во что-то далекое, меня никак не касающееся, я похромал на кухню. Кинул чашку и турку с плиты в раковину, решив, что помою попозже, может быть, вечером.
Накинув ветровку, я захватил ключи, кошелек, обулся и вышел на улицу.
У подъезда сидели две старухи. Сидели они молча и выглядели так, словно потеряли что-то очень важное, что-то такое, без чего они не могут.
— Здравствуйте. — поздоровался я, проходя мимо старух.
— Доброе утро. — ответили те в унисон и снова замолчали.

Ларек с сигаретами находился за домом и напоминал чуть-чуть увеличенную собачью будку. Только вместо псины внутри сидела толстая и, наверное, старая женщина. На витрине стояли пустые бутылки из-под пива с выцветшими этикетками и мятые пачки из-под сигарет с ценниками, которые не менялись по меньшей мере лет десять. Красный Бонд, если верить ценнику, десять лет назад стоил две гривны. Охереть, две гривны.
— Две пачки красного Бонда, — сказал я, заглядывая в приоткрытое маленькое окошко.
Женщина поглядела на меня оценивающим взглядом, а потом исчезла под прилавком. Через мгновенье она показалась вновь, держа в руках сигареты.
— Двадцать две, — сказала продавщица таким тоном, словно ее там вообще не было.
Я протянул ей деньги, забрал сигареты и произнес:
— Спасибо. А раньше они стоили всего две гривны…
Она ничего не ответила. Просто закрыла окошко и исчезла из виду.

Когда я вернулся домой, эта идея уже начала потихоньку захватывать мой мозг.
Я вошел в квартиру, и сразу пошел в зал, туда, где стояла железяка моего брата. Не сказать, что я понимал, как ею пользоваться, но однажды по телевизору показывали подробную инструкцию. Мужик, напоминающий ученого, помешанного на своем деле, садился в кресло, окруженное какими-то пластинами и разного размера шестеренками. Затем вся эта конструкция из металла начинала дрожать, шестерни двигались, а пластины крутились туда-сюда, и машина просто исчезала. Машина моего брата, как говорил он сам, была сделана намного качественней, чем та, которую показывали по телевизору. Это, конечно, не президентская модель, но тоже достаточно неплохо. По крайней мере, она не шумит, как реактивный самолет.
Привычку хранить деньги в шкафу для одежды я, скорее всего, подхватил от моей матери. Отыскав под грудой штанов и рубашек коробку с деньгами, я выгреб все содержимое и пошел на балкон, не удосужившись даже сложить вещи обратно в шкаф.
Проходя мимо машины времени, я стянул накрывавшую ее ткань, чтобы не терять времени зря, а затем осторожно, стараясь на удариться ногой о выступающие детали, вышел на балкон. Я присел в кресло, подкурил сигарету, затянулся и стал перебирать деньги. Я должен это сделать, сказал я себе, перебирая купюры. Я отыскал сотку, которая была напечатана девять лет назад и несколько двадцаток, отпечатанных больше десяти лет назад. По моим подсчетам этого должно хватить. Я затянулся в последний раз, раздавил бычок и пошел к ней, пошел к моей машине времени.

Она выглядела прекрасно. Но особого трепета я не испытывал. Увидь я такую махину в детстве — надул бы от радости в штаны, а тогда я просто залез внутрь, уселся поудобней и попытался разобраться с тем, что делать дальше. С помощью обычной клавиатуры ( я даже помню, как брат выпрашивал ее у меня), подсоединенной к какому-то подобию монитора, я ввел дату: 12 сентября 2005 года. А потом добавил время: 10:15.
Не успел я подтвердить данные, как машину вдруг затрясло, а шестерни вокруг моей головы начали вращаться. Я прижал голову к правому плечу, так как мне показалось, что одна из шестеренок находилась угрожающе близко к моему лицу.
А затем все прекратилось. Шестерни остановились, и я мог видеть то, что меня окружало. Я «приземлился» у ларька, удивляясь, что машина не только не шумит, она еще и знает, куда именно нужно лететь. Хотя, может быть, это совпадение.
Я вылез и только тогда увидел, что на меня удивленным взглядом смотрит шатающийся бомж.
— Как же вы заебали, — вдруг сказал он, — уже пространство и время с говном смешали, пидорасы.
Он плюнул на землю и пошел прочь.
Я подошел к ларьку, окошко открылось, и оттуда выглянула приятная женщина. Не красавица, конечно, но и не то страшилище, во что она превратится девять лет спустя.
— Здравствуйте, — сказал я, — можно четыре блока красного бонда? Пожалуйста.
— В тюрьму собрались? — захихикала продавщица и исчезла под прилавком.
Через несколько мгновений она появилась, и, улыбаясь, протянула мне сигареты.
— Ровно восемьдесят.
Я дал ей ту сотку, которую прихватил, подождал, пока она отдаст мою двадцатку и ушел, сказав:
— Большое спасибо!

Я возвратился к своей машине, удивляясь, почему я раньше до этого не додумался…положил сигареты на колени, а затем ввел дату и время. Я решил вернуться пораньше, до того момента, как обнаружил, что у меня осталась только одна сигарета, до того, как сделал слишком сладкий кофе, до того, как ударился мизинцем о чертову, то есть, извините, о чудесную железяку, подтвердил данные, и шестеренки начали вращаться.