Шуруп : Залепухи и оплеухи.

Залепухи и оплеухи.

Почти каждому вновь прибывшему в первые несколько дней устраивают разного рода изуверские шутки - проверки, чтобы по твоей реакции выяснить кто ты, какой ты и как к тебе относиться? Для уголовников сразу не всегда понятно, чего ты стоишь. Да наплевать, кто ты да и что ты - рассудил бы просто человек, со временем выяснится, если интересуешься. Но для уголовников этот вопрос чрезвычайно важен: а вдруг ты педераст, а вдруг козел или еще что-нибудь подобное. И даже не это важно, это только формальный предлог. Главное заставить тебя самого поверить в то, в чем тебя обвиняют, почувствовать себя слабым, ущербным, неполноценным по сравнению со всеми остальными.
Если эта цель достигнута, то дальше с тобой можно поступать как кому заблагорассудиться. Ты становишься рабом. Над тобой совершенно безнаказанно можно производить самые бесчеловечные опыты - шутки. Можно бить и заставлять делать все что угодно. Один из бандитов очень любил поиграть, разбросав по камере фишки рукой в разные стороны, потом он удалялся на личную шконку и приказывал кому-нибудь из ущербных собирать их по полу. Ущербный ползал по полу, а все остальные открыто презирали его за это, наносили ему оскорбления, издевательски насмехались и попутно пинали ногами и били руками. Особо нравилось им ударять его ребром ладони по шее или ребрам. Под этим они подразумевали свою причастность к карате и очень гордились собой. Издевательствами над ущербным занимаются все, даже те, которые лишь случайно в этот раз не оказались на его месте.
По вечерам , перед отбоем ребята любили разыгрывать следующую шутку. В течение дня в камеру поступали новые лица. Они еще не знали порядков, заведенных в данной камере. Стол , называвшийся сплавом, использовался по ночам как шконка. На нем умещался один человек. Это было лучшее место, так как спать на нем было довольно просторно. Но уважаемые бандиты спали на шконках, чуть ли не друг на друге. Это считалось почетней. Ни нижних шконках - самые уважаемые; на верхних - менее уважаемые; на полу - так себе чуханы; под шконкой и у параши - неуважаемые. Все по чинам, как и на воле. Сплав считался чем-то средним между полом и шконкой.
Вновь прибывшим необходимо располагаться на ночлег. Все устраивались кое-как по чину и не без грызни, конечно. Но всегда оставался один для сплава. Знающие бандиты объясняли тупоголовым, что настоящий парень должен завоевать себе место. Таков закон. Они и воевали. Один стаскивал другого со сплава. Тот огрызался, сопротивлялся." Бей его! Не пацан что ли?"- кричала свора. М пацаны бились, добиваясь уважения и места. Смеха было...крови. Все это в переполненной камере. Бойцы топтали головы, животы лежащих на полу. Те огрызались. Со шконок подбадривали гладиаторов. Те и старались, залитые кровью, грязью, изнемогая от усталости.
Заканчивалось тем, что заглядывал надзиратель, вытаскивал драчунов, если ему удавалось их найти и сажал в карцер. Бывало так, что один из бойцов падал от изнеможения. Его загоняли под шконку. Кстати, под шконкой было совсем неплохо, так как ты был скрыт от глаз камеры и подшконнечникам в дальнейшем доставалось гораздо меньше тем, кто раружи. Победитель мало что получал от победы. Он был весь в дерьме. Глуховые смотрели на него как на болвана. Кроме того, на следующий день ему предстояло опять воевать за стол, который часто оставался пустым, хотя за него проливалось столько пота и крови. Бывало так, что стол занимал вообще кто-то третий.
Шконочные и подшконочные очень гордились тем, какие они умные: могут надурачить дураков. Но до них не доходило, что все происходящее было неизбежно: откажись от боя, значит не мужик, затравят, другого места тебе не дадут так как все заняты, а после боя - потеснятся. Тюремщики боролись с этим злом, сажая в карцер избитых.