P-08 : Ванька

Если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек
Если ты ходишь по грязной дороге, ты не сможешь не выпачкать ног


Сидим в комнате, друг напротив друга. Я – на табуретке, откуда удобнее бегать до кухни, он – на диване, по праву гостя. На низеньком столике на колесах накрыта поляна: какая-то нехитрая закусь, двухлитровая картонка с соком, ноль-семь «Журавлей». Задымленная пепельница, сигаретная пачка. Музыка из колонок. За окном сгущаются сумерки.

Я его встретил через несколько лет после того, как мы в крайний раз потерялись. Нам обоим за тридцать, у меня за плечами – двойная вышка, худо-бедно успешная карьера, и не сильно сложившаяся личная жизнь. У него – два срока на шесть лет и на три соответственно.

Бывает же так! Росли вместе, в одном дворе, и при примерно одинаковых исходных данных настолько вот разошлись наши судьбы. В какой же момент это вышло? Сейчас сложно сказать. Явно уж, не в пять лет, когда ковырялись на одной детской площадке. И не в десять, когда ходили компанией на водозабор, украдкой курили, без конца гуляли – по лесу, по улицам, по дворам.

Может, постарше, в пятнадцать – когда появились уж крепкие напитки, трава, химия, а затем и вовсе всякая гадость? Но нет, тогда все бесились в меру, да и я ж как-то через это прошел. Скорее уж, ближе годам к двадцати, когда я ездил через весь город на лекции, а Иван бахался хмурым. Ну да, примерно тогда все и завертелось.

Вот же удивительная натура, просто сплошные чудеса в решете! Категорически нигде не работая, ни минуты не утруждая себя в смысле каких-то общественно-полезных дел, не состоя ни на какой должности и не получая денег от матери, он ежедневно умудрялся поднимать немалые суммы на свою достаточно крупную уж к тому моменту дозу.

Я как-то прикинул – а ну, если бы он торчал, а откладывал эти деньги на банковский счет, он мог бы разбогатеть через какое-то время! Но все безвозвратно вылетало в трубу. Какие-то левые мутки, стремные вещи, паленые телефоны – здесь кинули, там обули, там прокатили кого-то – на раскумариться хватит. Бррр, до чего же все это мерзко.

Нет, вы напрасно представляете себе какого-то отмороженного упыря с белесыми бельмами глаз. В целом Иван – вполне интеллигентный человек. Раньше, когда он еще не торчал, а ставился время от времени, я искренне любил выпивать с ним. Так уж случилось, что, не имея образования, он был весьма хорошо эрудирован и отлично начитан – можно было обсудить какие-то моменты из истории Византии и Римской империи, нюансы Первой и Второй мировых войн. И все это под хорошую выпивку.

Видно, по этой причине мое общение с ним продлилось заметно дольше, чем с остальными друзьями детства и отрочества, пошедшими примерно по той же дорожке. Что ни говори, но в искусственно созданных коллективах люди редко сходятся так уж плотно. По крайней мере, когда я обнаружил в себе стремление к чему-то более возвышенному, мои вчерашние со-песочники превратились в рослых дворовых гопников, которые были вполне лояльны ко мне, но говорить увы с ними было не о чем.

Другое дело – Иван. Да, беспутный парень с плохо различимым будущим. Но умный, толковый, грамотный. Когда мне надоедал мой чертов костюм с галстуком я, бывало, одевал что-либо затрапезное, звонил ему и мы шли в беседку дуть пиво, как натуральные дворовые алкаши – кем мы на тот момент и являлись. Это была терапия своего рода, что ли. Можно было выражаться матом, плевать на землю и совершенно никого не стесняться.

Наши подобные посиделки, по понятным причинам, были не очень частыми. У меня вовсю кипела своя жизнь – какие-то проблемы по работе, разрыв с первой женой, все дела. Он же жил на квартире у мамы, и на ее же обеспечении. Увы, на каком-то моменте началась стагнация и путь вперед оказался закрыт для него. Большинство наших диалогов начиналось с «а помнишь?» - когда мы смаковали наши «подвиги» былых времен – в основном, кто с кем напился, кто с кем подрался, и кто с какой девкой переспал.

Надо сказать, что внешне он вполне к себе располагал. Добродушное, открытое лицо типичной среднерусской наружности. Пухлый, кудрявый парень – это потом он похудел и осунулся. Такому бы жить где-то в колхозе, управлять трактором, тянуть посевную а в праздник отплясывать в местном доме культуры. Да вот, не в ту землю упало семя.

В первый раз он оказался на нарах, когда тесно связался с одним мутным общим знакомым. Нет, были, разумеется, и до этого какие-то мелкокриминальные авентюры, которыми мы втайне жутко гордились, но до поры все это сходило с рук. Тогда же, в поисках денег – да чтоб много и сразу – ребята вооружились ножом и пневматическим пистолетом, и отправились брать районную аптеку.

Операция прошла успешно! Добычей их стали аж пятьдесят тысяч рублей, да какие-то там таблетки – я толком не разбираюсь. Уже на другой день весь район знал в подробностях, кто именно подломил учреждение, а на третий день Ивана арестовали. Второго тоже забрали – шесть и восемь лет соответственно.

Вот так, из-за какой-то паршивой мелочи, жизнь парня, и без того не очень просветная, окончательно пошла под откос. Зоны сейчас – это не то, что раньше, и там есть даже доступ в социальные сети. Так, переписывались помаленьку – отбывал он где-то под Ярославлем.

Периодически ребята со двора собирали какие-то передачи и деньги, и я охотно в этом участвовал. Но годы шли своим чередом, и дружба постепенно начала забываться.

Вышел Иван по УДО, так и не досидев до звонка. Мы встретились, отметили это дело. Я удивился тем изменениям, что коснулись его. Нет, никакой блатоты, никакой лихости. Сделался тихим, спокойным, лицо будто бы даже возмужало. Что он рассказывал про свой срок? – Да, самое разное. Без всей этой криминальной романтики, ясно и просто дал как-то понять, что срок – это еще не конец жизни, что и там можно вполне себе жить, если быть человеком и вести себя по-людски. Он даже завел себе какую-то девушку, из тех, что писали уголовникам письма. Надо ж – оказывается, даже москвички, и вполне симпатичные, пишут в места лишения свободы затем, чтобы с кем-нибудь познакомиться.

Жизненный его уклад заметно поменялся. Ушел весь этот задор, кураж, хмельная лихость – Ванька стал домоседом. Жил, как и прежде, у мамы, но перевез к ней свою подругу. Научился готовить, делать что-то полезное по хозяйству, и даже устроился в какую-то однодневку менеджером по продаже чего-то там.

Честно, я за него радовался. Думал раньше, что выйдет из зоны забитое партаками подобие человека – а смотрите ж, насколько все иначе. Неужели и впрямь, тюрьма перевоспитывает? Сложно сказать. Затем мы потерялись еще года на три.

И вот, совершенно случайно, я опять его встретил. Мать честная – он уж совершенно другой. Лицо, какое-то волчье, что ли. Видно, что готов к нападению, весь какой-то зажатый, спружиненный. – Здорово, Иван! Ты где пропадал? – А, это ты, мать честная! Да где-где...из тюрьмы я!

Вот так! Как оказалось, зарплаты менеджера по продаже Ваньке показалось мало, и по вечерам он принялся бомбить на районе машины. Снимал зеркала, диски, еще какую-то мелочь, и был как-то пойман за руку, что называется, на горячем. Ну и, учитывая прежние аптечные подвиги, уехал в этот раз на три года.

Три года – подумайте! Это на бумаге кажется ничтожно мало, а ведь за этот период люди встречаются, женятся, у них рождаются и подрастают дети, строятся и ломаются карьеры. И за какие-то гребаные пластмасски-железки эти три года были из жизни вычеркнуты, дела...

К тому моменту я квартировал в съемной однушке, куда тут же пригласил друга отметить встречу после долгой разлуки. Мы закупились каким-то элементарным угощением, взяли водки, и вот – сидим в комнате, чинно выпиваем, и снова и снова задаем друг другу вопрос – «А помнишь?». А помнишь, как ездили в Анапу в 17 лет, а помнишь Машку, а Таньку? Помнишь, как дрались со старшаками? А новый год – помнишь? Ну, когда Андрей еще ходил по сугробам в домашних тапочках. Выпьем за это, друг! Чертям на запарку, наливой по второй!

Запиликал звонок телефона. Так уж вышло, что пассия, с которой я жил до недавнего времени, разругалась со своим нынешним, осознала ошибку, и вот просит встретить ее где-то в центре, забрать домой. – Дружище, здесь дело такое...Как бы тебе объяснить. В общем, девчонка. Мне сейчас на Охотный. Дружище, я могу тебя попросить? Ты, наведи здесь порядок – хоть тряпочкой как-то, пузыри выброси, и давай, ключ оставишь под ковриком, ну а на днях я тебе наберу. Сходим все вместе в лесок на шашлык, или в кабак какой-нибудь сходим. Я был очень рад тебя видеть. Но сейчас, понимаешь, девчонка... – Да я все понимаю, братан. Ну какие вопросы. Поезжай и не бойся, я все уберу, наведу лучший вид, будешь доволен. – Телефон-то запиши! Ну, братишка, пока. Давай друг, созвонимся!
Охотный. Хлюпающая носом беглянка, короткий разговор, глубокий поцелуй. Такси – давай домой, шеф. Подъезжаем, ну, все ближе и ближе. Кстати, а чего это от тебя так пахнет спиртным? – Да ты понимаешь, друга вот встретил. Больше двадцати лет знаемся, в одной песочнице росли, считай. Нелегкая у парня жизнь, ну да неважно, я тебе потом расскажу.

Вот и подъезд. Руку под половик – ага, ключ. Поворот в замке, заходи дорогая. Комната, взгляд на стол. Вашу мать!

Там, где стоял ноутбук, с которого мы слушали музыку в ходе застолья, девственной чистотой среди пыльной поверхности зияет пустой прямоугольник. «Абонент временно недоступен».