hemof : Когда дрожал воздух (на конкурс)

Солнце палило нещадно, казалось, зной сконцентрировался на территории маленького дворика и жестоко выжигал всех, кто там находился. Горячий воздух дрожал и улетучивался куда-то вверх, подальше от нагретой земли.
Снегирёв моргнул, пытаясь избавиться от попавшего в глаз сигаретного дыма. «Как же, сука, жарко», думал он, уныло разглядывая серебрящуюся пыль в лучиках солнца между ветками дерева. «Как, сука, жарко и нудно, и где хер носит этого мудака?» Реутов всё не приходил. Время тянулось медленно, прилипая к телу и наслаиваясь на него слой за слоем, слой за слоем.
-Здаров, Паша,- Реутов быстро подходил к дереву, под которым сидел на корточках Снегирёв.- Шо ты, давно ждёшь?
Снегирёв затянулся, сжигая сигарету до фильтра, и щелчком отбросил её в траву, разговаривать было лень. Он находился в том состоянии, когда происходящее вокруг крутится как бы само по себе, без его участия, и надо только быть наблюдателем, не делая лишних движений. Всё происходило само собой.
- Короче, Паха, шо ты, поможешь? Я если шо и сам этого быка увалю, мне главное попасть первым надо. А ты подстрахуй, если шо. Вдруг я промахнусь, он здоровый, блин, я, если сразу его не бахну, он точно меня загасит.
Снегирёв устало вздохнул. Было лень разговаривать, жара порядком измотала за день, хотелось совершать как можно меньше движений. «Почему они всегда так много говорят,- подумал он, слушая Реутова,- Всегда трещат и трещат без умолку, как будто кому-то это интересно. Всем всегда хочется говорить только о своём, а я типа обязан их выслушивать».
- Ты это, ты знаешь, сколько ему лет? – Снегирёв достал из пачки и подкурил ещё одну сигарету.
- Ну, знаю, лет двадцать, ну и шо? – Реутов вытер пот со лба.- И шо такого?
- Да то, шо он взрослый мужик уже. Ты попробуй его с ног сбей. Он нас, как щенят раскидает.
- Та, не гони, нас же двое. Если я его не собью, тогда ты поможешь. Паша, шо ты ссышь. Мы с тобой и не таких валили, ты вспомни по весне, как мы мужиков у «Шинка» отоварили. Снегирь, шо ты паришься?
«Да, действительно, шо я парюсь, один хрен исход всегда один и тот же».
-А шо ты прицепился к этому Кире?
- Я ж тебе рассказывал,- Реутов нетерпеливо переминался с ноги на ногу.- Он месяц назад у меня кроссачи попросил поносить, те, «найки», короче, ну и таскал их до сих пор. Я ему намекал пару раз, ты давай, типа, мне тоже носить нечего, а он морозится. А вчера мы на хате зависали, короче, бахнули, ну и с ночёвкой остались, шобы по комендантскому часу не шариться. А с утра я встал и кроссовки подмотал, пока все спали, они же, один хер, мои.
-А шо ты думаешь, шо он сюда придёт?
- Так мы ещё вчера добазарились, здесь встретиться в это время, ну типа по пиву пройтись, так я думаю, шо он мне сейчас предъяву кидать будет, за кроссовки.
- Так они твои,- усмехнулся Снегирёв.
- Так вот и я говорю!- заорал Реутов.- А он, падла обуревший, тягает их уже месяц. Так я с ним сейчас и базарить не буду, сразу и врублю.
- Шо ты гонишь, ты шо из-за каких-то вонючих кроссовок меня позвал Кирю отоварить? Та я в жизни не поверю.
- Та, тут дело принципа,- Реутов продолжал говорить громкой скороговоркой, в то же время ожесточённо жестикулируя руками.- Да и вообще, сука он. У него у бати магазины и тачилы блатные, а он их попрятал, чтобы ополченцы не отжали.
- Кого попрятал?
-Машины блатные попрятал, а сам на копейку пересел, казлина вонючая.
- Ну и шо?
- Да нихера. У меня батя воюет, а эта сука отсиживается, имущество прячет и воняет ещё по любому на ополченцев. Предатели, короче, я их только так определяю, предатели.
Снегирёв выбросил недокуренный бычок и показал пальцем за Реутова:
- Тихо, не ори. Киря идёт
Реутов резко запнулся и нервно обернулся через левое плечо.
- Ты только сразу давай,- быстро проговорил Снегирёв,- а то перегоришь. Не жди, когда он базарить начнёт.
Реутов зачем-то прокашлялся, как будто собрался петь и, развернувшись, быстро пошёл навстречу Кире. Киря был на голову выше него, увидев Реутова, он ткнул в его направлении пальцем.
- Слышь, ты!..
Реутов подпрыгнул и, занося локоть сверху, ударил Кире чётко в подбородок. Снегирёву показалось, что он услышал хруст. «Здорово бьёт, зараза», подумал он.
Но Киря не упал, пошатнувшись, он сделал два быстрых шага назад. Реутов побежал за ним и ударил справа ещё раз, но промахнулся. Киря чуть наклонил голову, и Реутовский кулак скользнул по его волосам. Киря засопел, уклонился пару раз, влево, вправо и начал бить в ответ. Реутов потерял прицел и стал бестолково размахивать кулаками.
«Ну, всё,- подумал на бегу Снегирёв,- Реут, козёл, опять просрал».
Снегирёв с разбега пнул Кирю высоко в грудь, потом подпрыгнул ещё раз и попытался пнуть в лицо, но Киря перехватил его ногу и, резко дёрнув вверх, откинул Снегирёва в сторону так, что у того что-то хрустнуло в паху.
«Ах, ты ж сука, такая», Снегирёв лихорадочно обшарил глазами землю и увидел кирпич.
Киря с Реутовым уже боролись на земле. Киря подмял Реутова под себя, повернул голову и посмотрел на стоящего рядом Снегирёва с кирпичом.
- Пацаны, кончайте,- заорал он.- Паха, ты шо, кончай!
Снегирёв обманно дёрнул рукой с кирпичом, подождал, пока Киря наклонит голову и тогда приложился наверняка. Киря свалился с Реутова, как мешок. Он застонал, закрывая голову руками.
- Шо, сука свидомая?- Снегирёв, пробивая руки, врезал Кире кирпичом в затылок так, что тот потерял сознание.
- Пидарас, блять, говно грёбаное!
Реутов встал на колени и взял Кирю за волосы.
- Слышь, Паша, ты убил его, ё маё! – Он откинул его голову на землю.- Ты дурак, что ли? Можно было и так его увалить. Нахера ты его кирпичом?
- Чтоб было дохера. Да живой он, видишь, дышит, сука. Давай добьём его.- Снегирёв посмотрел на ближайший дом.- Шучу. Погнали отсюда. Вон бабка из окна выглядывает. Сейчас ополченцев вызовет, и будем мы с тобою окопы рыть из-за этого пидараса свидомого.
- Не вызовет, связи нет.
- Один хер погнали, пусть валяется, сука, может сам сдохнет.

Они зашли на больничку к Зельцу. Жара потихоньку спала, начинало вечереть. Зельц лежал в городской больнице, после того, как выпрыгнул из окна. Прыгал он со второго этажа, так что ничего себе не повредил, только руки слегка порезал. В больнице его не держали, но домой он возвращаться не хотел. Неделю назад осколками убило его мамку, вместе с Боней, собачкой, которую она пошла выгуливать в пять часов утра. Мать погибла сразу, а Боню потом Зельц даже не смог собрать, её разорвало на несколько частей. Зельц был на год младше пацанов, до войны ему исполнилось пятнадцать.
- Слышь, ну а шо батя? – спросил Снегирёв.- Когда приедет?
- Та, как он приедет? – Зельц курил сигареты одну за одной.- Хрен ты сейчас проедешь, война кругом. Да он и не знает ничего. Связи нет, интернета нет.
- А дядька, шо?
- А шо дядька? Дядька меня к себе забрать хотел. Я не хочу.
- Слышь, Зельц, а погнали со мной в ополчение,- сказал Реутов.- Я уже добазарился.
- Шо ты чешешь?- Снегирёв толкнул Реутова в плечо.- Кто тебя возьмёт, малолетку?
- Отвечаю, бля, у меня батя воюет со стахановскими. Он сказал, приходи. Хочешь и ты с нами погнали.
- Не,- Снегирёв усмехнулся,- я воевать не пойду. У меня батя, инвалид, еле ходит и брату шесть лет. Шо мамка с ними без меня делать будет?
Потом они, некоторое время сидели, молча, раскурив пачку сигарет на троих. Где-то в стороне очередями били «грады», звук был далёкий и настолько привычный, что проходил естественным фоном, как шелест ветра в листве, или как шум завода в прежнее мирное время.
- Слышь, Зельц, а шо ты прыгал-то?– спросил Реутов.- Ты убиться, что ли хотел?
Снегирёв толкнул его в бок:
- Реут, ну ты, сука и придурок, ты не догоняешь, или шо? У него мать при обстреле убило, ты совсем дурак, что ли?
- Та ладно, пацаны.- Зельц закурил ещё одну.- Я когда с окна прыгал, я о матери не думал. Я обдолбанный был. Мне показалось, что опять артобстрел. Показалось, что хана мне, шо прям в хате разорвёт, ну я и сиганул с окна. Думаю, всё равно, какая разница.
- Так, а шо ты принял?- спросил Снегирёв.
- Я у Шурика малого взял на гаражах. Он там мутит.
- Понятно.- Снегирёв сплюнул.- Мало ополченцы торчков поубивали. Этот жив ещё, гнида.
Звук канонады усилился громкими одиночными ударами, похоже было на гаубицу. Пацаны молча слушали и смотрели на тени, которые растягивались сквозь подрагивающий от артиллерийских разрывов воздух.

На следующее утро Снегирёв взял кусок трубы и отходил за гаражами малого Шурика. Бил жёстко, по голове, по коленям и локтевым суставам. Шурик орал и извивался на земле, пока не превратился в скулящий кусок мяса.
Снегирёв сел рядом с ним, прямо на землю.
- А будешь ещё наркотой барыжить, я тебя убью и за городом закопаю, где-нибудь в братской могиле, вместе с правосеками.- Снегирёв подкурил сигарету и сделал очень глубокую затяжку, так что закружилась голова.- И никто тебя искать не будет, и меня за тебя никто не накажет. Потому что война, сука. Понимаешь, война.
По окраинам города опять стреляли. Слышны были «грады» и гаубицы, возможно и миномёты. Воздух глухо сотрясался, но страшно не было, было понятно, что работают по блок постам. Была странная уверенность, что город сегодня бомбить не будут. Всё пройдёт стороной.