Assol Fusion : Фантастический роман

Подходя к своему подъезду, она размышляла: «Может, стоит посмотреть: горит ли у нас свет?», — окна их квартиры, которые выходили в сторону подъезда, были темными, но это ничего не значило. Ведь остальные выходили на противоположную сторону дома, а свет мог быть включен лишь в одной из комнат. Да и свой «Мерседес» Флор всегда оставлял за домом.
Но чтобы выйти на другую сторону дома, надо было пройти сквозь темную подворотню, расположенную рядом с подъездом, а это было неприятно и в вечернее время небезопасно. К тому же было слишком холодно. Поэтому Снежана оставила эту идею и зашла в подъезд, набрав код домофона.
Выйдя из лифта, она обнаружила, что свет на лестнице не горит, — это было, чуть ли ни в первый раз с тех пор, как они сюда переехали. Испуганно вглядываясь, Снежана подошла к двери. «Если дядя заметит статуэтку, то выбросит, а на меня наорет», — подумала она, поняв, что надо зайти незаметно.
Пытаясь найти ключи, она долго рылась в своей маленькой, до отказа наполненной косметикой сумочке. Когда ключи нашлись, оказалось что в темноте невозможно отличить какой ключ от какого замка. Замков было несколько, но днем дверь обычно запирали на верхний. Вспомнив, что статуэтка может светиться, Снежана вытащила ее из-под куртки и стала ощупывать, пытаясь найти кнопку включения, но тут свет на этаже загорелся. Вернее, мигнул: как только девушка вставила нужный ключ в замочную скважину, свет снова погас, но это было уже не важно.
Приоткрыв дверь, Снежана осторожно зашла и поставила статуэтку в угол шкафа в прихожей, прикрыв ее пальто, и тут заметила, что в глубине одной из комнат, в темноте, кто-то медленно прошел. Это была женщина в темном одеянии. Снежана вздрогнула, но сразу успокоилась: — Это Феликса! Опять подглядывает? Отвратительно!». Феликса была их новой домработницей. Дядя недавно нанял эту мрачную старуху. «Видела ли она, как я зашла?» — гадала девушка, но делать было нечего. Чтобы возвестить о своем приходе, Снежана громко хлопнула входной дверью и включила свет в прихожей.
Дядя отреагировал. Выйдя из кухни, он погасил там свет и степенно направился к племяннице. Предчувствуя головомойку, Снежана содрогнулась, ей захотелось спрятаться, убежать, исчезнуть, раствориться, только бы избежать разговора с опекуном, но деться было некуда. Подойдя, Флор остановился: немолодой, плотный, чуть выше среднего роста, угрюмый и властный. Он всегда внушал Снежане страх, своей деспотичностью, холодностью и высокомерием, а главное припадками внезапной ярости.
После длинной паузы, словно присмотревшись к жертве, Флор презрительно спросил:
— Где шлялась? — Снежана замерла, отключившись от всего. Не зная, что ответить, она глядела на него, как кролик на удава.
— Я… я…
— Да, ты! — нахмурил густые брови Флор. — Почему самовольно ушла? — пронзительный взгляд его темно-синих глаз, казалось, просвечивает как рентген.
Надо было ответить, но язык, онемев, приклеился к небу.
— Извините… — сделав усилие, еле слышно выдавила Снежана.
— Заткнись! — перебил опекун, — и объясни, где таскалась?! Чертова овца!
Зная, что причина ее самовольного ухода будет неубедительна для дяди, девушка молчала. Пауза затянулась.
— Я жду! — резко напомнил Флор.
Вздрогнув, Снежана попыталась снова:
— Извините… дядя… Я…— и затихла, не находя слов.
— Хватит извинений! — взбеленился опекун: — мне нужен ответ!
— Я ждала. А Вас все не было… — пролепетала племянница.
— Так! И что?
— И я …
— И ты посмела уйти! — едко подсказал он.
— Да… — с ужасом подтвердила Снежана.
— И где же ты, была?! — вкрадчиво продолжил Флор: — Где же ты, дрянь, была!? — взвился он, затопав ногами.
Снежана коротко выдохнула:
— Я ходила в салон…
— В сал-о-о-о-н???! — Флор побагровел. — Ты посмела пойти одна!? — вознегодовал он, — Одна! — подчеркнув то, что его больше всего зацепило. — Скорее рвешься на улицу! Для чего?! Заняться развратом?! Попасть в притон?! Паршивая дрянь! Овца! Хочешь стать шлюхой?! — как припадочный вопил опекун.
— Дядя… — покраснев от тяжести обвинений, задохнулась девушка. — Как вы можете?
— Заткнись! — замахнулся огромной ладонью опекун, но… словно сам, испугавшись прикосновения, сдержался от пощечины.
— Это распущенность, ходить по улице одной! — снова вступил он. — Одной! Для чего? — продолжая распалялся. — Ловить мужиков? Рвешься на дискотеки? Хочешь окунуться в грязь? В пакость? Наркотики? Пьянство? Разврат? Да?
— Нет…— опустив голову, Снежанна ели сдерживала слезы.
— Тогда какого черта ушла? Какого черта ушла, тебя спрашивают?! — зверел опекун, брызгая слюной.
Боясь пошевелиться, Снежана оправдалась:
— Но завтра… у меня день рождения... Я хотела сделать маникюр.…
Флор на секунду затих, переваривая ответ:
— Почему не дождалась меня? — он снова повысил голос. — Скорей тянуло шляться?! Да? Да?!!
— Я ждала.… Но у меня была запись на пять часов. А Вас все не было…
Обычно Снежана заранее предупреждала Флора, когда ей надо было уйти, и он везде сопровождал ее. А в этот раз она забыла сказать ему о том, что записалась на маникюр и, не решившись отменить запись, подумала, что успеет обернуться, пока Флор не вернется.
— Значит, запись надо было отменить! — рявкнул Флор. — Почему ты не сделала этого?
— Дядя, пожалуйста, простите меня… — взмолилась девушка, зная, что опекун будет цепляться к любому ее ответу, а особенно возражению.
— Почему ты не сделала этого? Почему? Я тебя спрашиваю?!— не отреагировал на ее мольбу родственник.
Снежана молчала, не находя оправдания.
— Почему не отвечала на звонки? — надвинувшись, он навис над ней.
— Батарейка села... — в ужасе отступила девушка, подняв на него глаза.
Взгляд дяди стал недоверчивый:
— Дай телефон.
— Что?
— Давай телефон! — грубо потребовал он.
Снежана открыла сумочку и трясущимися руками стала лихорадочно рыться в ней, ища телефон.
Ждущий в напряжении Флор вдруг резко вырвал у нее сумку и вытряхнул ее содержимое на тумбочку в прихожей. Помада, румяна и прочие атрибуты женской сумки рассыпались по тумбочке и полу. Не придав этому значения, Флор выхватил телефон и… убедился, что батарейка действительно разрядилась.
Снежана глотала слезы.
Поджав губы, дядя снова надвинулся на Снежану, внушая:
— Ты должна усвоить, как… азбуку, что не можешь выходить без меня! Куда бы то ни было! — диктовал он, грозя пальцем у нее под носом. — Не смей перечить мне! Шляться, и вести себя как... разнузданная дура!
Снежана робко кивнула:
— Отвечай,— не убедился родственник, — поняла или нет!?
Зная, что скандал перешел в ту фазу, когда на любой ответ Флор будет возвращаться к оскорбительным нравоучениям, Снежана боялась ответить.
Дядя напряженно ждал:
— Поняла или нет? Чертова кукла!— взвизгнул он, когда спустя минуту пристального «гипноза» так и не услышал ответ.
— Да! — вытирая слезы, выдавила племянница.
Флор же, заметив ее слезы, обрадовался, словно почувствовав, что выговор достиг цели, вернее, только начал достигать, потому что обычно с этого и начиналось главное внушение. Однако сегодня Снежане показалось, что дяде больше нечего сказать ей. Он натужно подумал с минуту, потом еще с полминуты, но видимо так и не нашел слов и, явно недоумевая, подытожил:
— Это все! Можешь идти к себе, — это прозвучало так странно, что Снежана дернулась, и удивленно взглянула на опекуна. Она никак не ожидала, что взбучка уже окончилась.