Адольф Шумахер : Битва в облаках (на конкурс)

Чудесный солнечный день. Над морем, среди облаков летел пассажирский самолет Boeing 777. Монотонно гудели турбины. Я сидел в самолете у иллюминатора и любовался видом на море. Здесь же сидели и другие пассажиры. Зачем-то им тоже понадобилось лететь в Пекин. Каждый думал о своем. И я думал о своём.
Вдруг моё спокойствие прервал чей-то голос:
- Эй, мистер! – обратился ко мне гражданин на ломаном английском и подергал рукой моё плечо.
Это был непосредственно сам пилот самолета по фамилии Хрюндай, как я прочитал на его бэйдже. Он был одет в соответствующую форму пилота с красивой фуражкой. Ускоглазый, уже не молодой мужчина он вышел из своей кабины и почему-то стоял возле меня и смотрел с надеждой и тоской в глазах. У него были мешки под глазами и сонный взгляд.
- Да? – ответил я.
- Мистер, - сказал пилот, - не могли бы вы немного порулить самолётом вместо меня, а то я ужасно устал… Видите ли, я работаю внеурочно и уже 16 часов за штурвалом сижу. У нас штат пилотов сократили в связи с кризисом, поэтому приходится перерабатывать. Мне теперь при нынешних правилах не посрать, не поспать, не помыться. Давайте я немного посплю, а вы порулите за меня хотя бы пару часов.
- Но, видите ли, - возразил я, - я не умею управлять самолетом и я не знаю, даже как держать руки.
- Да то хуйня «руки», пойдем, я тебе всё покажу! – сказал пилот.
Хрюндай стащил меня за шкирку с моего места и поволок в кабину. Он усадил меня за кресло пилота. Я увидел кучу разных датчиков, манометров-дерьмометров. Пилот начал мне объяснять, как ориентироваться по приборам, показал GPS навигацию и прочую фигню, понажимал какие-то кнопки. За пару минут он рассказал мне все, что с его точки зрения требовалось знать, чтобы успешно управлять самолетом.
- Ну ладно, - зевнул Хрюндай и одел мне на голову свою фуражку, - пойду покимарю чуток, а ты рули, Кутузов. Как к Пекину будем подлетать, ты меня разбуди, я проснусь и посажу самолёт. Понял?
Я кивнул в ответ, хотя и не понимал, как я узнаю Пекин с высоты. После этих слов пилот Хрюндай скрылся в глубине салона самолёта, и я его больше никогда не видел.
Лечу спокойно. Десять минут – полёт нормальный. Проходит полчаса. Оказывается самолетом управлять совсем не сложно, даже проще чем автомобилем: никаких тебе перекрестков, держи себе штурвал и лети. Можно даже и не держать, самолет будет самостоятельно держать выбранный курс на автопилоте. В самолёте на панели управления много всяких рычажков, переключателей и кнопок, но, оказывается, они все не очень нужны.
В кабину вошла стюардесса:
- Ой, - сказала она, удивившись присутствию в кабине постороннего человека, - а где наш старшой?
- Дрыхнет ваш «старшой», - ответил я стюардессе не без гордости в голосе, - а я его заменяю по доброте душевной!
Я включил автопилот и разъяснил стюардессе всю ситуацию. Она понимающе закивала. Со слов стюардессы выяснилось, что Хрюндай уже не первый раз пользуется услугами пассажиров в связи с плотным графиком работы. Оказалось, стюардессу зовут Моника, а сама она приехала работать из Америки. У меня с ней завязался непринужденный искренний разговор.
- Вы такой смелый, - сказала мне Моника, - не побоялись сесть за штурвал!
- Да, - ответил я ей, - что есть, то есть…
Она присела рядом со мной на второе кресло, и мы говорили с ней о жизни, о странах, о том, где лучше отдыхать. С ней было легко общаться. Моника, улыбаясь, налила мне кофе, и я заметил, что Моника хороша собой: она молода, красива, стройна и у неё большая грудь, а я люблю таких. Моника заметила, что я рассматриваю её декольте. Она немного покраснела, застеснялась и опустила глаза. Мы продолжали беседу. Я делал комплименты Монике, она улыбалась. Слово за слово и в какой-то момент Моника предложила мне совершить с ней половой акт прямо здесь, в кабине пилота. Да, да, прямо так и сказала:
- Адик, а не совершить ли нам с вами половой акт?
- Почему бы и нет?! – сказал я с радостью.
Я повернул кресло, снял с Моники кофту, а она стащила с меня штаны и села мне на колени, раздвинув свои ножки. Своим языком и губками она умело и страстно целовалась, а я сжимал её в объятьях и массировал её упругую грудь. Моника увлажнилась, а меня начали обуревать влагалищные мысли. Но вдруг, снимая с Моники лифчик, я задел на приборной панели какой-то рычаг, и внезапно с самолетом что-то произошло. Раздался какой-то треск, начала пищать сирена и загорелась красная кнопка на панели приборов.
- Что это? – спросила Моника.
- А фиг его знает, - ответил я, - Видимо что-то не то нажал!
Я стащил с себя возбужденную женщину и начал лихорадочно давить все кнопки подряд на приборной панели. Но почему-то теперь вместо одной красной лампочки на приборной доске загорелось еще три.
- Моника! – ору я стюардессе, - беги в салон и ищи этого Хрюнделя или как там его...
Стюардесса одела на себя снятую одежду и побежала в салон самолёта. Я продолжил тыкать в кнопки. Среди всего прочего хлама в кабине пилота я нашел инструкцию по управлению самолётом. Правда, она была написана на китайском языке, в котором я ничего не понимаю. А самолет тем временем начал шататься из стороны в сторону. Держа штурвал, я пытался компенсировать «качательные» движения, но мои действия только усугубили ситуацию и самолет начало кидать вверх-вниз словно КамАз, который едет по ужасно разъёбанной дороге со скоростью 200 км/час.
Так продолжалось минут десять. Потом в кабину ворвалась стюардесса:
- Хрюндая среди пассажиров нет! Я смотрела везде, – заорала она.
- А ты в сортире смотрела? Может он срет? – спросил её я.
- Смотрела! Нет его там! – отвечает Моника.
- А в подсобке?
- И в подсобке смотрела!
- Ну, ладно, тогда иди, успокой пассажиров, сейчас будем приземляться на воду! – соврал я стюардессе.
Моника взвизгнула от ужаса и, тяжело опираясь на каблуки, попозла в салон к пассажирам. Не знаю, что она им говорила. Я продолжал крутить датчики и тыкать кнопки. Теперь уже из-под приборной панели повалил густой дым, все стрелки на датчиках крутились куда попало, а самолёт завертелся в воздухе, словно пьяный воробей, попавший в торнадо.
«Это пиздец!», - понял я. Самолет мне не покоряется, он точно не долетит до аэродрома. Все пропало. Я сел в кресло в сломленном состоянии духа. Я потерял надежду. Не надо было вестись на предложение этого Хрюндая! Это же настоящее самоубийство! Я уже даже не одевал свои штаны. Какая разница как умирать? В штанах или без них. Я боролся, как мог. Разве я виноват, что дебильный самолет не хочет лететь как надо? Разве я виноват, что в нем так много кнопок?
Я сидел в кресле в ожидании смерти, прощался с жизнью. «Все кончено», - понимал я. И кресло пилота как-то неудобно было повернуто. Я поправил его и вдруг снизу под креслом увидел какой-то ремешок. Потянул за ремешок, и в моих руках оказался небольшой рюкзачок. Что это за штука?
«Ети твою мать! Да это же парашют! - озарила меня мысль, - Авось спасусь!». Я натянул на себя парашют и застегнул ремни. Открыл форточку в кабине пилота. Сильный ветер чуть ли не пудовой гирей ворвался в кабину и толкнул меня обратно, не давая вырваться наружу. Но я не сдался, я напряг все мускулы и с нечеловеческим усилием выпрыгнул из самолета в окно.
Едва не попав в турбины самолета, я раскрыл парашют и благополучно спустился на воду. Самолёт, дымя турбинами, полетел куда-то дальше в неизвестном мне направлении вместе с Моникой, Хрюндаем и остальными пассажирами на борту. «Пускай сами ебутся», - подумал я. Что с ними потом было – неизвестно, остаётся только предполагать, что ничего хорошего. Я бултыхался в море несколько часов, пока меня не выловили сетью сомалийские пираты, которые тоже заблудились в акватории и плыли по океану на автопилоте уже две недели. Как-то так получилось, что они проплывали рядом со мной и заметили. Им первым я рассказал эту страшную и героическую историю моего спасения. Пираты меня отогрели, накормили сникерсами, отвезли на континент и даже дали немного денег на дорогу. Так я и спасся.
Судьба самолета осталась мне неизвестной. Уже вернувшись в Москву, из выпуска новостей я узнал, что он потерпел крушение в Индийском океане, но его никак не могут найти. Лучшие спасательные бригады всего мира ищут его круглосуточно, но всё тщетно. И так продолжается уже почти полгода. А я остался жив и несу свою тайну дальше.
Конец.