Игритт : ПроЛитПром

... Турнир, сулящий победителю руку принцессы, поражал своим великолепием.
Счастливый отец - король, имеющий твердое намерение переложить ношу ответственности за свою драгоценную дочурку, достигшую брачного возраста, на чужие мужественные плечи, не пожалел звонкой монеты.
Разноцветные шатры, увешанные гербами смельчаков; огромное количество уже подвявших, но все еще сохраняющих свое великолепие цветов; яркие, словно заморские птицы, герольды; море вина, старого, как мир; кучи жареного мяса, еще утром бывшего вполне живыми существами (оленями, кабанами, кроликами), - всё было на этом турнире.

- Видела бы это старая ворчунья (почившая от болезни годом ранее королева - мать), даже она не смогла бы не взвыть от восторга! - подумал король, удовлетворенно потирая руки.

... Ристалище, истерзанное, изможденное, разнесенное в клочья беспрерывной бойней, было сплошь устелено пятнами крови.
Все пышное великолепие рыцарского турнира терялось, блекло и уходило на задний план.
Теперь все взгляды были прикованы только к ней.
Кровь.

Миллионы капель, миллионы оттенков, от бледно- розового до алого, переливались, искрились на солнце, словно драгоценные рубины.
Это и были драгоценности, ведь из них состояла человеческая жизнь.
Драгоценности, которые обесценили.
Драгоценности, которые стоили не более, чем прошлогодняя листва и жухлая ботва картофеля.
Кровь все еще была здесь, в этом мире, под этим солнцем, на этой земле, пред взглядами голодной до зрелищ толпы.
Ее хозяева уже успели найти упокоение от мирской суеты в наспех вырытых могилах, но их кровь все еще была здесь.

Знать, с величавым видом восседающая на лучших местах подле короля и принцессы, еще вчера думала , как же получить причитающуюся дань, как пить, не хмелея, и кого бы повесить, за то, что...
За что повесить - тот еще вопрос, но вешать, в любом случае, необходимо.
Осень, а у людей так мало развлечений.
Хороший хозяин всегда думает о своих подданных.

Придворные дамы, стыдливо рассматривая толпу, всем видом демонстрируя ложную скромность, переживали, подействует ли волшебный приворотный отвар, (если да - замолвить слово за местечкового травника), и озарит ли мужское присутствие их опочивальню.
Простонародье в лохмотьях, с пальцами, покрытыми несмывающейся уже, прилипшей к ним навек грязью, денно и нощно пыталось найти ответы на извечные вопросы - как пережить зиму, как взрастить больше урожая, как прокормить стаю голодных ртов, и как не быть повешенным.
Осень же.
А у людей так мало развлечений...

Теперь - все они были здесь.
Красивые и уродливые, богатые и бедные, властные,но не принадлежащие самим себе.
Сейчас, в этот день, в этот миг, они все были одинаковы.
Они были едины.
Те, кто молчал, покусывая губы, те, кто кричал, показывая гнилые остатки зубов, те, кто размахивал руками, те, кто жеманно прижимал к себе нюхательные соли, демонстрируя готовность в любой момент упасть в обморок - все они хотели крови.
Крови человека.
Она заводила их; будоражила, заставляла сердце биться быстрее, делала их дыхание хриплым, а пульс - учащенным.
Им было плевать, абсолютно плевать на вчерашние проблемы. Им нужна была кровь.
Эта звериная агрессия, это адское желание увидеть смерть, почувствовать ее тлетворный запах, услышать последний хрип сраженного - вот что привело всех, таких разных, сюда.
Хлеба и зрелищ, господа, хлеба и зрелищ. Но без хлеба можно было и обойтись.

Принцесса нервно комкала шелковый, с золотыми инициалами платочек.
Ее белоснежное лицо скрывала тончайшая вуаль, которая, однако, не мешала серым, хитрым, прищуренным глазам неустанно наблюдать за происходящим.
За финальным поединком турнира.
Она нервничала.

Ее фаворит, рыцарь с дивным французским именем Роланд, с подобающим ее будущему супругу знатным происхождением, молодой, атлетически сложенный, кудрявый, не знающий еще ни одного поражения, сдавал позиции.
В мечтах, она уже рисовала пышную свадьбу, уже возлежала, прекрасная и воздушная, на брачном ложе, уже видела золотистые кудри их общих детей.

Взмах его меча, истощенного в дневных поединках, был уже не так яростен и напорист. Он скорее защищался, нежели нападал.
Противник, неказистый внешне, черноволосый бородатый Гаррэт, имел явное преимущество.

Искры столбами разрывали окрашенное закатным пурпуром небо.
Они рассекали воздух, и, казалось, готовы были убить любого, до кого могли дотронуться.
О, сколько первозданной энергии, сколько огня таилось в них!
Воздух был пропитан яростью, страстью, кровью и потом.
Чудесный аромат.
Аромат жизни. Аромат смерти.

Оба рыцаря были ранены. Но, казалось, не замечали этого.
Они кружились в вихре, в водовороте, они готовы были отдать все за победу.
За принцессу.
Они были рыцарями.
Истинными мужами своего времени.

Удачный выпад Роланда позволил ему свалить Гаррэта с ног. Толпа ликовала.
Толпа билась в экстазе, как бешеное безликое существо, как многоглазое, многорукое исчадие ада.
Толпа ждала.
Ждала, когда будет пролита кровь. Последняя кровь турнира!
Самый желанный, самый возбуждающий момент.

Принцесса дрожала.
Серые прищуренные глаза, словно пиявка, получившая доступ к оголенной человеческой коже, сосредоточенно и неустанно следили за Роландом.
Они сулили исполнение всех его потаенных желаний. Они обещали вечное блаженство. За победу.
- Убей - молили они. Пролей кровь! Убей!

Роланд не двигался.
Он прирос к земле, к месту , на котором стоял.
Словно кровь, которая была везде, начала втягивать его в свою густую бесконечную трясину...

-Убей! Убей! Убей! - возмущенные, молящие, дикие голоса диких животных звонким эхом отдавались у него в мозгу.
Кукольный ротик принцессы исказила отнюдь не кукольная гримаса.
- Да прикончи ты его!

Резким движением он отбросил свой меч.
Повернулся к трибуне, на которой восседали король и Матильда
- Сэр Гаррэт бился отважно. Он заслуживает смерти не больше, чем я.
Я сразил его в честном бою, и Я хочу сохранить ему жизнь.
Слишком много крови было пролито сего...

Он не договорил.

Черноволосый и бородатый Гаррэт, медленно и неуклюже поднявшись за его спиной, отточенным движением снес голову молодому и кудрявому Роланду.
Гаррэт знал правила турнира, и не мог позволить этому юнцу разглагольствовать на никому тут не нужные темы.
Ни королю, ни принцессе, ни толпе, ни ему самому не нужно было снисхождение.
Всем плевать на сострадание.
Всем нужна кровь. Всем нужна смерть.
Всем нужны зрелища!

И, тем более, если выбирать, кому умереть, то Гаррэт уж точно не желал такой участи для себя.

Толпа изрыгала ругательства пополам с восторженными криками.
Никто не мог усидеть на месте.
Сложно подобрать слова, способные наиболее удачно описать то дикое первобытное безумие, завладевшее сердцами, телами, умами людей.

- В конце концов, бороду можно и сбрить. А черные глаза - не так уж и плохи.
Главное, он отважен, аки лев, хитер, аки лис, коварен, аки змей.
В любом случае, живя со мной, ему придется таким быть, - подумала принцесса.

- Вешать в ближайшие пару недель никого не буду. Пока хватит. Бракосочетание проведу в ближайшее новолуние, - подумал король.

- Слава королю! - кричала толпа. - Слава принцессе! - Слава отважному Гаррэту!

Это был настоящий праздник. Триумф безумия, жестокости, сладострастия и опьяняющей победы.

Те же, кому особенно повезло, коим еще предстояло предать земле останки юного Роланда и привести ристалище в первозданный вид, не ликовали.
Они торопились.
Если не торопиться - от пира на весь мир может ничего не остаться.

...А солнце невозмутимо и плавно опускалось за горизонт, делая его все более и более багровым, словно забирая с собою на небеса всю ту пролитую ни за что кровь.
На своем веку солнце видело столько всего... Его уже нельзя было удивить.
Смертью, кровью, и людским безумием, так уж точно.