subzero : Сказ на ночь.

Вечерело.
В лесу было тихо. Где-то далеко на болотах жужжали комары – лось забрался в топь и медленно погружался в трясину.
Изредка из дремучей чащи доносились хруст и треск – медведь залез на осину, видимо в поисках улья. Залаяла лиса, застучал дятел, кукушка беспристрастно выдала чей-то приговор. Ку.… А почему так ма….
И тишина. Чистый воздух после грозы, скоропостижно улетевшей зимовать и набираться сил на юг. Заходящее солнце с трудом пробивало лучами лесную крону, оставляя на листьях золотые пятна.
Закат был великолепен. Медведь на осине полностью забыл об улье, которого там впрочем, и не было, и устремился в закат, наслаждаясь чистотой, сочностью и яркостью багряных протуберанцев, причудливо раскиданных засыпающим солнцем по фиолетовому небу. Зачарованный мишка тянулся к солнцу, он хотел взять его с собой в берлогу, где так темно ночами, когда хочется просто пыхнуть пятисотдолларовой Гаваной, небрежно пролистывая “Wall Street Journal”…
Вовлекшись в красоту природы, медведь не заметил, как хрустнула ветка, на которую он оперся для улучшения обзора. Медведь подался еще чуть-чуть вперед, т.к. оранжево-красное солнце медленно и неуклонно уходило за горизонт. Ветка хрустнула еще и сломалась. Медведь пошатнулся, потерял равновесие, попытался ухватиться за сук, неудачно, и сорвался вниз.
Пролетев порядка пятнадцати метров, медведь набрал достаточную скорость, чтобы острая ветка, торчавшая вертикально вверх из бурелома под осиной, проткнула его насквозь. Медведь заревел, задергался в ужасной агонии боли, страха и отчаяния, и испустил дух, издав при этом долгий протяжный трубный вой, ознаменовавший завершение земного пути этого славного животного.
Лось умер еще до того, как его голова погрузилась в трясину.
Его закусали до смерти те карликовые вампиры, что мириадами водятся на болотах, живя за счет нерадивых странников, опрометчиво забредающих на комариную территорию, как лось в послегрозовую пятницу. Они высосали из него всю кровь, до капли, оставив только лимфу и тишину в оледеневших жилах. Его заиндевевший мозг; остекленевшие тусклые глаза, с впечатавшейся навсегда болью, как жук в смолу, что однажды каменеет и становится янтарем; одеревеневшее тело медленно погрузились в пучину. Стаи комарья, дравшиеся за место на лосиной голове, взвились ввысь и, усмотрев вдалеке новую жертву, понеслись за добычей.
Добычей была лиса, неосторожно затявкавшая в тишине.
Но комары не долетели. Они попадали в болото, отравленные лосиной кровью.
Что в ней было, не знаю, однозначно, что лось не поперся бы в здравом уме и твердой памяти на болота, где его ждала неминуемая смерть. Что-то с ним было не так. Это точно. Хотя, следует сказать о том, что один комар добрался таки до лисы, и они упали вместе, пораженные ядом в глубину существа.
Как выяснил дятел, кукушка оказалась права. То был его вопрос….
Теперь в лесу стало еще тише. Кукушку никто ни о чем не спрашивал, она решила спросить у себя сама и не ответила. Осталась лежать в своем пустом гнездышке, хотела воды, да некому было подать стакан – детей разнесла по чужим гнездам, никто и не вспомнил старушку-мать.
Тихо. Тихо-тихо. Ни звука. Тишина.
Солнце ушло. Небо на западе еще было окрашено лиловыми цветами заката, а на востоке уже пышной чернотой распускалась ночь. Закончился еще один обычный лесной день. И кто знает, как к нему относиться? Кто знает, что правильно? Кто ЗНАЕТ?