Артур Финч : Играющий на трубе

— Слушайте, — говорит юноша с бледной кожей и девственным пушком на щеках, обращаясь к седому старику, который сидит на древнем стульчике и внимательно смотрит на неподвижный поплавок, — Вам когда-нибудь хотелось узнать, почему оно именно такое? Почему оно зеленое?
Старик, казалось, с невероятным усилием воли оторвал взгляд от поплавка и положил старую бамбуковую удочку на кривой рогач, торчащий из воды.
— Взрослеешь, — ответил старик, улыбаясь. — Помню, мне было 29, когда я впервые спросил об этом. Тебе сколько-то, восемнадцать?
— Семнадцать…
— Быстро вы взрослеете…
Старый рыбак достал самокрутку, из которой высыпалось немного табака, и как раз в этот момент поплавок заплясал и резко ушел под воду. Старик потянулся за удилищем, подсек, но на крючке ничего, кроме маленького пучка водорослей не оказалось.
— Тьфу, ты! — плюнул старик, цепляя красного, извивающегося червяка, — из-за тебя прозевал!
— Да ладно Вам. Вы ж их все равно выпускаете, какая разница-то?
— Отпускаю, не отпускаю — это уже мои дела. Ты или молча слушай, или проваливай, уяснил?
Старик снова забросил удочку, положил ее на рогач и, наконец, закурил свою самокрутку.
— Ты знаешь, почему ты живешь? — спросил старик.
Юноша задумался, краем глаза взглянув на солнце, которое в этот день казалось чересчур зеленым.
— Эм…чтобы помогать другим людям?..
— Я не спрашивал, зачем ты живешь. Я спросил, ты знаешь, почему ты живешь?
— Эм...нет…
— Почему существует этот пруд, наполненный красноперками и карасями? Почему есть окружающий нас лес? Почему есть люди, и почему есть планета, на которой они живут?
— Почему? — спросил юноша. Теперь его глаза горели и ему было по-настоящему интересно. Ему казалось, что вот-вот, еще немного и он узнает все. Абсолютно все. — Почему?
— Прислушайся, — сказал вдруг старик, медленно протягивая руку к удочке. Резко дернув удилище на себя, рыбак вытащил на берег небольшую красноперку. — Красавец, — сказал он и отпустил рыбу обратно в воду.
— К чему прислушаться?
— Не спрашивай. Просто слушай.
Юноша присел на траву и стал прислушиваться. Он не знал, что именно услышит, поэтому принимал шелест листьев и пение птиц за тот самый звук. Но старик, глядя на него, покачал головой и произнес:
— Ты поймешь, когда услышишь.
И действительно, через какое-то время он услышал что-то, напоминающее игру на каком-то музыкальном инструменте. Звук был немного грубоват, но все равно ласкал слух.
— Что это? — спросил юноша, стараясь не двигаться, чтобы не потерять этот звук.
Когда старик начал рассказ, игра прекратилась, и юноша вдруг понял, какой прекрасной была та мелодия, и как теперь ее недоставало.
— В древности, — начал старик, — людям казалось, что Земля находится в центре вселенной и все другие космические тела вращаются вокруг нее. Это была ошибка. Люди заблуждались.
Старик достал еще одну самокрутку, закурил и продолжил:
— На самом деле в центре вселенной находится верховное божество — Зеленый Слон.
— Зеленый Слон? — переспросил юноша.
— Да.
— Что он там делает?
— Понимаешь, — произнес старик, втягивая дым, — играет на трубе.
— Этот звук…Это был он?
— Да, это был он. Жизнь — это процесс колебания звуковой волны, которую производит Зеленый Слон, играя на своей трубе. Он следит, чтобы волны равномерно расходились во все стороны и никогда не прекращает играть, чтобы мы с тобой, понимаешь, ты, я и другие люди, могли жить. Чтобы существовал пруд, наполненный карасями и красноперками. Чтобы был лес, который сейчас нас окружает. Это хорошо, что ты так рано начал спрашивать об этом, понимаешь?
— Понимаю, наверное…
Юноша посмотрел в небо, словно пытался увидеть того, кто играет на трубе. И тут ему в голову пришел новый вопрос.
— А почему солнце зеленое? — спросил он. — Это из-за него, да?
— Солнце — это затылок Зеленого Слона.
— С ума сойти…
Старик вытащил удочку, забрал стульчик и ушел, не сказав ни слова.
Когда старик скрылся из виду, юноша опять услышал эту мелодию. Она звучала громче, и теперь казалась еще прекрасней, еще загадочней и величественней. Он сидел на траве с закрытыми глазами и слушал, понимая, что ничего подобного никогда не слышал.