Шуруп : Крэш комсюка

Крэш комсюка

Севочка, работая в идеологическом отделе обкома комсомола, решил, что ему все можно, и он имеет индульгенцию на любые свои выходки. Человеку нельзя давать слишком много прав при отсутствии обязанностей и контроля. Наш комсюк замучил всех своими приколами, которые постепенно превращались в крэши, по крайней мере, так стали считать многие, даже художник. Тот сам пострадал от необузданного юмора номенклатурщика. Дело было так. У художника опять шла жестокая пьянка. Водку мешали с вермутом, запивая пивом. В конце-концов хозяин рухнул в углу рядом со Шкипером. На следующий день нужно было везти в колхоз серию плакатов, где размалеванные матрешки с насвекленными щеками рассказывали об успехах на дойке. Готовая продукция стояла у стены уже упакованная в бумагу и перевязанная тесьмой. По комнате распространялся запах свежей краски, смешиваясь с перегаром. Этот аромат, видимо, ударил Севочке в голову. Тот взял кисть, черную гуашь и сделал неумелой рукой экспромт на плакатах. На одном коряво написал под лозунгом " Битва за урожай" совсем другое : " Что ни сей, что ни куй , все равно получишь хуй". Далее шутник вошел в творческий экстаз и пририсовал дояркам ослиные уши, а также у одной колхозницы попытался переделать нос в огромный член . Потом все эти творческие дополнения комсюк аккуратно упаковал назад и спокойно ушел домой. Можете себе представить выражение лица председателя, когда художник распаковал всю эту наглядную агитацию. Жертва шуточки лишилась гонорара, и пацана чуть было не привлекли за антисоветскую пропаганду. Сева гордо говорил, что лично защищал творца-идиота, а все эти гадости устроил пьяный Шкипер в состоянии белой горячки. Одним словом, пить надо меньше. Так я понял, как делаются настоящие крэши и подставы. Все догадались, кто стоит за этой дикой выходкой, но скромно промолчали, так как Сева был реальной крышей в этом гнилом болоте советчины.
Не менее жестко комсюк подколол и Юру Длинного. Последний всех замучил своими литературными опусами. Длинный бегал по городу и орал, что Пушкин -дерьмо, Блок - говно, а вот его "Жужопия"- великое произведение культуры ХХ века, которое останется навсегда в истории человечества. Он вваливался в компанию и начинал читать страницу за страницей, после чего алкоголь переставал действовать, а выгнать незваного гостя никто не решался, памятуя о его спортивных достижениях. Юрка вел нескончаемую переписку со столичными изданиями, а в ответ получая вежливые отказы.
Севка вытащил из Юркиного почтового ящика одно из редакционных писем. Дома над кипящим чайником весельчак аккуратно открыл конверт. Больших трудов не составляло с официального бланка стереть текст, а потом напечатать другой, где говорилось, что величайший роман всех времен и народов "Жужопия" будет опубликован в "Новом мире" с большим гонораром и выдвижением на всесоюзную премию. Редактор якобы приглашал автора для заключения договора и выплаты аванса. Когда Длинный получил такое послание, он буквально сошел с ума. На последние деньги купил билет и рванул в белокаменную. Назад парень вернулся хуже ощипанной курицы. Ехать пришлось в товарном вагоне, где до этого перевозили скот. Я никогда не видел такого почерневшего лица и глаз, которые источали безысходность.
В конце- концов было принято решение - ответить на черный юмор комсюка. К этому времени Севка где-то достал настоящие сенаторские очки в роговой оправе. Он ими очень гордился и чувствовал себя американским миллионером среди аборигенов. Аппаратчика пригласили на дачу с немереным количеством выпивки. Алкоголь сделал свое дело. Комсюк упал мордой в маргаритки, потеряв свои реликтовые очки. Их взяли, привязали веревкой и опустили в выгребную яму, вытянув конец, к которому прикрепили бумажку с надписью" Мы- твои очки, мы пошли погулять, найди нас". Утром Севка долго бродил с похмелья и всех спрашивал про потерю. Глаза с бухалова смотрели в разные стороны как у кролика. Наконец он наткнулся на бумажку, потянул веревку и вытащил реликвию. В это время все спокойно пили чай, делая вид, что ничего не происходит. В дальнейшем на нос комсюку вернулась обычная советская оправа, заносчивость поубавилась, а приколы стали мягче.