Шуруп : Опасный телефон

Опасный телефон


Как-то, отработав смену в морге, Хирург заглянул на традиционную пьянку к художнику, захватив с собой литр медицинского спирта, а также огромный целлофановый пакет для мертвяка. В это время в углу уже лежал нажравшийся до одури Шкипер и гнусаво храпел. Тут-то и пришла в голову врачу веселая приколка. Мы засунули отрубившегося парня по грудь в целлофан и оттащили в ванну, перед этим заботливо положив туда одеяло, чтобы не замерз. Для вящей убедительности патологоанатом прикрепил на шею несчастному специальную картонную бирку с номером. Выключив свет, прикрыв дверь, все ушли продолжать гулянку.
У нас появилось новое хобби - развлекаться по телефону. Разработали целый спектакль в двух актах: сначала одна из девушек звонила по случайному номеру и представлялась работницей АТС. Она просила абонента измерить длину провода от аппарата до розетки, а потом предлагала все эти метры засунуть в жопу и вынуть лишь через десять минут. Спустя некоторое время в дело включался я, звонил на тот же номер и суровым голосом представлялся участковым Сидоровым, который ловит телефонных хулиганов. Взяв показания с пострадавшего от безобразников, я жестко заявлял, что десять минут прошло и провод из жопы пора вытаскивать. Вся компания от хохота каталась по полу.
Мы несколько раз разыграли подобный спектакль и стали уже уставать от непрерывного смеха. Тут из ванной комнаты раздался нет не крик, а рев динозавра, который узнал, что он исчезает как вид навсегда. Это орал Шкипер, лежавший в ванне и очнувшийся от холода. Он решил, что находится в морге и возможно уже умер. Мы вытащили несчастного, который весь трясся. Тот на нервной почве выхлебал целый стакан неразведенного спирта и опять, уже счастливый, что жив, ушел в аут.
Тут раздался звонок . Я взял трубку и грубым голосом прорычал: " Да а а, слушаю Вас!" Надо сказать, что я умел делать такой страшный тембр, да еще нагло интонировал, так что оппоненты порой не выдерживали, ощущая нотки большого начальника. На той стороне линии замешкались, а потом заискивающий мужской тенор представился подполковником Селедкиным и дальше произошел такой диалог: " Товарищ генерал, я ухожу в отставку и приглашаю Вас на банкет." Я сурово рыкнул: " Нет, Селедкин, теперь ты мне не друг, не кунак, а просто жалкий пенсионеришко- отставник. Ты на отходняк собирай старух у подъезда, да писающихся в штаны стариков, а не меня, боевого генерала. Ты теперь кто есть, обычная вша тыловая, дармоед-захребетник, садящийся на шею Родине." На той стороне тело рухнуло, и раздались короткие гудки. Пьяная компания ржала так, что дрожали стекла и мне предложили поступать в театральный, чтобы играть в "Ревизоре" Держиморду.
Когда под шафэ вернулся домой, то меня ждала реальная приколка. В нашем классе учился мальчик еврейского вида, над которым все издевались. Я уже рассказывал, как ему хулиганы совали за шиворот тряпку, и он боялся ее вытащить даже по приказу учителя, которому требовалось стереть с доски. Я этого мальчика защищал от грязных происков антисемитов в связи с природной добротой души. В благодарность тот делал мне маленькие подарочки, включая красивые японские наушники. Мы вместе слушали музыку, разбирали поэзию серебряного века, одним словом, интеллектуально общались. И вот этот мальчик ждал меня у подъезда. Я пригласил его, как обычно, в гости. Парень сказал, что покидает вонючую Рашку навсегда и его ждет Земля обетованная, а раз так, то он хочет забрать назад все свои подарки, так как ничего здесь не хочет оставлять, даже мне, человеку, стоящему на целый сантиметр выше окружающих дикарей. Я обомлел и просто сидел в кресле, открыв рот от удивления. Мальчик в это время деловито ходил по комнате, собирал свои безделушки в большой портфель, а потом, не попрощавшись, ушел, хлопнув дверью. Он забыл в вазочке кусок сушеной мацы, которую я решил сохранить на память о еврейских традициях и настоящих приколах.