Артур Финч : Поле

Василий Семеныч был человеком простым, что называется из народа. Свою жизнь он прожил мирно, спокойно перелистывая год за годом, словно страницы той единственной книги, которую старик прочитал еще в юности. Это был большой сборник самых разных рассказов Конана-Дойля. Не ясно, откуда в маленькой деревушке с названием «Счастье» взялась эта книга, ведь сказать по правде, в деревне не было даже библиотеки . Естественно, больше всего Василию Семенычу понравились рассказы о Шерлоке Холмсе. Бывало, старик так вдохновлялся рассказами о гениальном сыщике, что воображал себя Ватсоном или даже самим Холмсом, и от безделья бродил по деревне, пытаясь распутать какое-нибудь преступление. Надо сказать, до поры до времени Василия Семеныча в деревне уважали, так как знали о его трудолюбии и душевной доброте. И вот бродил он по деревне, воображая себя детективом. А ведь как оно в деревнях бывает? То один из уважения нальет, а нехорошо отказывать замечательным людям. То другой совета спросит, подливая в рюмку водочки. И в какой-то момент Василий Семеныч и осознал одну важную вещь: ведь преступления он не раскрыл ни одного, а без двухсот грамм водки заснуть уже не получается. Спился.
Это открытие привело его в ужас, но пить старик не перестал. Наоборот, от осознания всего этого кошмара, стал пить больше и чаще.
Деревня заговорила. Никто уже не помнил Василия Семеныча, как честного, трудолюбивого и отзывчивого мужика, к которому всегда можно обратиться по любому вопросу. Василий Семеныч вдруг превратился в старого, смердящего алкоголика, которого можно встретить ошивающегося на рынке, или валяющегося под забором у старой церквушки. И старик продолжал пить, потому что стыдился самого себя, лежащего пьяным на улице. Противно ему было слышать упреки и насмешки от людей, которые совсем недавно предлагали ему выпить из большого уважения. Из уважения к нему!
И так бы и помер от тоски и несправедливости этот бедный старикан, если бы один добрый человек не предложил ему работенку. Когда Василий Семеныч услышал об этом, он будто бы заново родился, будто бы очнулся ото сна, который длился несколько лет подряд.
— Работа? — воскликнул он, дрожа всем телом. — Конечно, согласен! — Видимо, не такой уж я и пропащий, думал старик, радуясь всем нутром, пригодился ведь кому-то!
— Ты знаешь, Семеныч, — начал новый начальник, наливая старику в стакан прозрачную жидкость, — у нас за деревней лесок есть, а там домик, небольшой такой, знаешь?
— Знаем! А как не знать-то? — старик посмотрел на свой стакан с каким-то еле заметным отвращением, но все-таки выпил, решив, что такое, пожалуй, стоит отметить.
— А ты знаешь, для чего он там нужен?
— Хто?
— Домик, Семеныч, домик в лесу.
— Этого мы не знаем, звиняйте. Для лесника, наверно? Или нет?
— Только слушай внимательно, Семеныч. Сейчас о работе твоей говорить буду. Сразу скажу, работенка легкая, тихая. Жить можно прямо в домике, а провизией я тебя обеспечу, будь уверен. — и он перевел взгляд на полупустую бутылку водки.
— Это мы понимаем! — радостно воскликнул старик.
— Я тебе скажу по секрету, Семеныч, наш колхоз недавно выиграл тендер…Мы, так сказать, теперь выращивать будем не только пшеницу и ячмень, а еще и каноплю. Для больниц, понимаешь, Семеныч? Для аптек там всяких и всякое такое.
Старик сидел молча, словно его новый начальник разговаривал на другом языке и понять его можно было только с помощью переводчика. Наконец, он произнес:
— Так, эт самое, а мне что делать-то? В домике этом.
— Жить! Будешь там все время, Семеныч, мы тебе туда радио проведем, телевизор настроим, что скажешь, то и сделаем! А то тебя требуется совсем немного, Семеныч, будешь несколько раз в день выходить в поле и проверять, не шастает ли там сволочь какая. Может, шпана какая-нибудь или еще кто. Ты просто крикни разочек, а они и разбегутся, как тараканы, эти, поверь мне, народ пугливый.
Некоторое время старик молчал.
— Ну, так что, Семеныч, что скажешь?
— Раз для больниц, аптек там, — ответил он задумчиво, — значит дело хорошее, значит, помогу.
Вот так все и произошло.
Старик окончательно перебрался в лес. Регулярно ему привозили крупы, мясо, молоко, хлеб, овощи и сигареты.
«Не жизнь, а сказка», — думал Василий Семеныч, слушая радио, которое хоть и шипело иногда, как злющий кот, но все-таки работало и приносило старику радость. Телевизор он почти не включал, скорее из-за того, что не понимал большую часть из всего, о чем там говорят. Несут какую-то чепуху, ищут дураков.
— Разбежался! — прикрикнул однажды Василий Семеныч, глядя на то, как какой-то чернокожий мужчина предлагал купить набор ножей всего за 999 рублей. — Ищите дураков! Здесь таких нет!
Когда Василию Семенычу надоедало слушать радио и смотреть телевизор, он закуривал сигаретку, закидывал старое ружье на плечо и направлялся к полю. Он заходил в кусты, которые иногда вырастали выше него самого и бродил, делая вид, что пытается кого-то отыскать, а на самом деле он просто наслаждался запахом и видом всего этого добра, которое он охраняет. Он мог ходить по полю часами, напрочь забывая о том, кто же он такой, что он здесь делает, и чего же ему все-таки нужно. В такие моменты он просто наслаждался тем, что живет. Вот так просто. Можно сказать, что в такие моменты, он впадал в какое-то особое состояние, из которого выходил только дома, засыпая под чьи-то разговоры по радио.
— Вы, знаете, все может быть…— доносилось до засыпающего разума Василия Семеныча, — знаете, есть и другой вариант…
— Какой же?
— А что, если жизнь — это настолько удивительная вещь… а что если она настолько уникальна и неповторима, что зародилась только один раз, на нашей с вами планете…
— Это печальный вариант, но знаете…даже если в космосе есть другие цивилизации…или даже, так сказать, другие формы жизни, и даже если их нет...Любой из этих вариантов пугает...


***
Однажды Василий Семеныч проснулся и внезапно понял, что очень любит свою жизнь. Раньше он никогда об этом не думал, да и то, что было тогда, нельзя называть жизнью. Существование, может быть.
Шли недели. Василий Семеныч, по совету своего начальника, стал чаще выходить на поле. Несколько раз он замечал подростков, которые впохыхах срывали верхушки и листья, но, услышав выстрел или крик, сразу же давали деру. Действительно, думал старик, народ, конечно, пугливый. Он много ходил, пытаясь если и не обойти поле полностью, то хотя бы зайти как можно дальше. И вот, зайдя дальше обычного, он увидел сломанный, увядающий куст. Листья усохли и крошились в пыль от малейшего давления. Василий Семеныч аккуратно сорвал несколько листков, положил их в какой-то пакетик, найденный во внутреннем кармане, и ушел домой, закинув ружье на плечо.
Дело близилось к вечеру. Василий Семеныч растопил печь, заварил чай и присел на кровать. Он хотел было закурить, но внезапно вспомнил о листьях, которые принес с поля. Старик перетер листья, вытрусил весь табак из папиросы и сообразил нечто, что некоторые бы смело могли назвать полноценным косяком.
Закурил.
Затянулся.
Закашлялся. И снова.
Затянулся.
Затем Василий Семеныч включил телевизор. И надо же! Показывали того самого негра, который рекламировал ножи. Старик хотел было переключить канал, но внезапно для себя понял, что ему интересно. Ему нравилось смотреть на то, как какой-то мужик стоит и рассказывает о ножах, словно это самая важная вещь в его жизни. Василий Семеныч поймал себя на мысли, что если бы у него был телефон, он наверняка заказал себе хотя бы парочку таких ножей.
— Да, — протянул старик, удивляясь тому, как странно звучит его голос, — ножи – это дело полезное.
Как только старик произнес эту фразу, телевизор выключился и чуть было не упал с тумбочки, на которой стоял. Все дрожало и тряслось. А затем с улицы раздался взрыв. Или что-то очень похожее на взрыв.
— Зямлятрясение!!! — воскликнул старик, удивляясь тому, что это совсем его не пугает.
Все прекратилось так же внезапно, как и началось, но Василий Семеныч уже вскочил с кровати, чувствуя — что-то не так. Он выбежал на улицу, было темно, но его взгляд привлекло какое-то яркое зеленоватое свечение над полем. Старик вернулся в дом, накинул пальто, захватил ружье и помчался в сторону поля.
Чем ближе он приближался, тем ярче и невыносимей становилось свечение.
Он вскинул ружье, целясь в этот непонятный свет и крикнул:
— А ну вон пшли отсюда. Я ведь и жахнуть могу!
— Не надо. — равнодушно ответил голос.
Внезапно свечение исчезло и, несмотря на темноту, Василий Семеныч увидел НЕЧТО.
Это была огромная тарелка, врезавшаяся в землю левым боком. В том месте, где тарелка вошла в землю, образовалась большая куча земли, доходившая старику до макушки. Тарелка издавала тихие скрипящие звуки, словно сожалела о случившемся. Около тарелки стояли еще два Василия Семеныча. Они выглядели точно так же, как и он, только ни у одного из них не было оружия, и никто из двоих клонов не выглядел так, словно увидел призрака.
— У нас тут поломка небольшая вышла, — сказал один из них голосом Василия Семеныча, — ты уж извини за шум. Мы здесь все уберем.
— Да, — добавил второй клон, — нечего спариться.
— Париться! Не спариться, а париться! — поправил его первый.
— А, ну да! Я и говорю: нечего париться.
Василий Семеныч выглядел так, словно резко умер и просто-напросто еще не успел упасть на землю. Он не мог произнести ни слова, что и говорить, он даже думать ни о чем не мог.
— Чего это с тобой? — спросил один из клонов у старика.
Василий Семеныч не ответил.
Не дожидаясь ответа, клон достал откуда-то большие черные пакеты и передал их другому, а сам принялся что-то выкручивать из дна тарелки.
Клон с пакетами стал вырывать кусты конопли с корнями и принялся запихивать их в пакет. За короткое время клон набил коноплей пакетов двадцать и, открыв какой-то отсек в тарелке, запихнул туда награбленное. Клон, занимавшийся ремонтом (или чем-то таким) отошел от тарелки, которая внезапно исчезла и тут же появилась. Только теперь она стояла ровно, как и полагается. Другой клон, который только что рвал коноплю, стал засыпать траншею голыми руками. Следует сказать, что у него, наверное, имелся опыт в таких делах, так как спустя несколько секунд траншея исчезла, а на том месте, где она была, откуда-то появились какие-то растения. Они набили еще несколько пакетов и положили их к остальным.
Один из пришельцев забрался в тарелку, спустив для второго что-то, сильно напоминавшее трап. Второй клон, однако, никуда не спешил. Он подошел к Василию Семенычу, похлопал того по плечу и произнес:
— Приятно с вами работать. Хорошие вы ребята. — он окинул взглядом поле и добавил: — остальное мы заберем в течение трех-четырех суток.
Как только клон поднялся в тарелку, он перестал быть клоном Василия Семеныча. Существо, это существо выглядело совершенно иначе: у него было серебристое, объемное тело, напоминающее расплавленный в ложке свинец. Казалось, одно движение, и пришелец растечется по земле…
Василий Семеныч смотрел как исчезает трап, видел как тарелка выстрелила ярким лучом в небо, а затем взлетела, как будто бы именно этот луч поднимал ее в воздух.
Раздался хлопок.
И тарелка исчезла.
Василий Семеныч стоял, все еще глядя в небо. Времени не существовало. Во всяком случае, для него.
А потом он ушел.
Он вернулся в свой домик, отыскал единственную бутылку водки, которую ему привезли еще в первую неделю его жизни в лесу, положил ее в карман пальто, закрыл дверь и пошел в сторону своей родной деревни с названием «Счастье».