Анастасия Шиманович : Каменная.

Я умею держать лицо.
Достаточно нужное и не самое простое умение, как говорили мне многие. Не знаю, может они и правы. Особых усилий оно никогда у меня не вызывало. Пользы тоже принесло не много.
Я не выдавала никаких эмоций когда меня чихвостили в школе, чем приводила в бешенство учителей.
Я не устроила отцу никаких «прелестей» переходного возраста. Он вообще уверен, что у меня его не было.
Я с каменным лицом шла четыреста метров от танцевального класса до дома, в то время как по ляжкам радостно неслись вниз мои первые месячные.
Я сдержанно и спокойно выдворила из своей съемной квартиры парня, застав его под соседкой из пятой квартиры. Мудак, даже тогда не мог побыть сверху.

Так о чем я…. Думаю, это умение пришло из детства. Я росла только с отцом, без мамы. Когда мне было лет десять, она пошла в магазин за молоком, прихватив пухлую сумочку с какими-то вещами «выкинуть» и не вернулась. Очереди на рынке большие, наверное… С тех пор папа запил.
Нет, он никогда меня не бил, ничем не обделял, работал, но как только дотягивался до бутылки – был потерян как мой хороший и спокойный папа. Он превращался в злого, дерганого человека, который вымещал свою ярость на посуде. Бедные бабушкины сервизы.
Звон и летающие осколки сильно нервировали, а видя мое испуганное лицо папа бесился еще больше - наверное, так проявлялся стыд – поэтому мне приходилось делать морду кирпичом и молчать. Папин гнев разбивался об мое спокойное лицо и тихий голос, он утихал и шел спать, а наутро сам убирал все то безобразие, которое устроил вечером.
Да, отсюда оно и пошло, а потом потихоньку вылилось в привычку.

Друзья в шутку называют меня «каменный ебальник» и всячески подшучивают и пугают, надеясь хоть раз услышать вскрик. Странные, зачем им это? Я так привыкла ко всяческим звонкам с взволнованным голосом, паническим смскам и прочему, что уже не реагирую, когда с ними действительно что-то случается. Как в притче про мальчика и волков, ага. Дошутились, идиоты. Еще и обижаются.

Так было и в этот раз. Саша, моя подруга детства, поехала в гости к своим родителям в область, откуда мы родом. Мы с ней жили по соседству в детстве, так и сдружились, соплюхи. Бегали по гаражам, пакостили, много раз избегали глупой смерти от падения с какой-нибудь высоты – ну вы знаете, все как у нормальных детей.
…Звонок застал меня в обеденный перерыв на работе.
- Алло, Кать? – Сашкиным голосом спросила трубка.
- На проводе.
- Ты как там, все нормально?
Я усмехнулась.
- Знаешь, столовая сегодня подкачала, картоха какая-то кислая. А так вроде все норм. Как там твои?
- Да что с ними сделается. Все ворчат, что ерунды понавезла всякой, не нужно было тратиться и бла-бла-бла. Кать, я не просто поболтать звоню…- голос в трубке дрогнул. – Кать, беда…
Я улыбнулась. Снова беда, ага. Как же, как же. Небось маникюр испортила.
- Ну и шо случилось в Датском королевстве?
- Кать, твой папа…
- Саша, - я разозлилась,- если сейчас время очередного идиотского подкола, то подумай дважды. Я не в настроении. А шутить по поводу папы вообще плохая идея.
- Кать, да какие тут шутки! – откровенно зарыдала трубка и меня кинуло в жар. – Твой папа… сегодня утром… Мне так жаль Кать, правда… Он просто упал и… Я…
- Не надо…
- Кать, я соболезную…
- Прекрати… Не надо так шутить, Саш.
- Да ты вообще там охренела что ли?! – гундося рявкнула трубка. – Какие нахуй шутки? Ты правда думаешь, что я стала бы говорить такое, чтобы послушать – даже не посмотреть! – твою реакцию? Ты совсем там ебнулась?
-…Прости.
Но Сашка не унималась:
- Шучу я! Ну охуеть теперь! Все что можешь сказать на такую новость. Действительно, каменный ебальник!
- Саш… - это все, что я смогла сказать коротким гудкам.

Следующие два дня были как в тумане. Поездка в область, подготовка скромных похорон, встреча со злой зареванной Сашкой, соболезнования от ее семьи, два выкуренных блока сигарет за один вечер…
Мне было плохо, но, как всегда, этого никто не видел. Только отражение в выключенном телевизоре из папиной комнаты. Папа…
Всхлип, щелчок зажигалки, дымная струйка изо рта, гадкая соленая дорожка капнула на коленку. Тишина давит на уши, но мысль послушать ящик вызывает рвотные позывы. Ловлю себя на мысли, что никогда в жизни мне так сильно не хотелось услышать звон разбитой тарелки, как сейчас.
Я затушила сигарету и улыбнулась. Встала, пошла на кухню, нащупала в кухонном шкафчике щербатое блюдце…

- Пап… - шепчу я следующим утром, глядя на ровную горку земли и деревянный косой крест. Сашка стоит рядом и крепко держит меня за руку. – Пап…
Пап, помнишь, как ты купил мне первую в жизни школьную форму? Она мне так не нравилась. Я думаю, ты все же догадался, почему на скучном коричневом платье быстро появлялись дырки … А помнишь, как мы ездили на озеро с тобой? Помнишь, пап? Так хорошо было и плевать что комары всю задницу мне искусали… Ты учил меня рыбачить там, а я бутылку водки в озеро вылила и водой из того же озера наполнила. Мне так хотелось, чтобы в тот день ты был трезвым… Ты ведь видел, правда? И не стал ругаться.
А помнишь… помнишь, как учил постоять за себя? Объяснял, что ключами можно не только дверь открыть, но и по башке дать… Ты был хорошим учителем пап.
А помнишь, как ты психовал пьяный, видя мой страх? Орал, чтоб я на тебя так не смотрела… что не надо родного отца бояться, папа всего лишь чуть-чуть выпил… помнишь, да? Я делала вид что не боялась. А потом и впрямь перестала бояться. Меня теперь вообще смутить трудно. Я умею держать лицо.
Слышишь, пап? Ты научил меня держать лицо. Я умею. – Сашка сжала руку крепче, глядя на меня. Я зажмурилась до боли в глазах и закричала:
- Но, пап… Нахуя я это умею? Зачем теперь это все, когда тебя больше нет?! Пап, ответь, пап!

...Сашкино плечо под щекой. Мокрая земля под коленками. И горячие струи из глаз, текут, текут…
- Кать, выпей… Выпей, успокойся, – запах спирта ударил в нос. Я закашлялась.
«Не быть мне больше каменным ебальником», - проскочила глупая мысль.

Прости папа. Я не смогла удержать лицо. Ты ведь не будешь злиться за это, правда?..