Эдуард Багиров : Кеды

Все выкладывают дурацкие бездушные фейсбучные компиляции про «как хорошо, что мы провели этот год вместе», а я, пожалуй, напишу о тех, с кем провел это время вместе по-настоящему. Знакомьтесь - это мои любимые кеды. Это весьма заслуженная пара обуви, всего за год повидавшая такие виды, что многим из моих читателей и за жизнь не повидать. Но вот беда - кеды не умеют говорить и, тем более, писать, поэтому придется отдуваться самому.
Началось всё в Киеве. Это была их первая поездка в жизни: хозяина только что вынули из списков Интерпола, в которых он провисел почти два года, и поэтому у него не хватило терпения дождаться нового загранпаспорта - хотелось побыстрее, хоть тушкой, хоть чучелом, хоть куда-нибудь. Спокойный Киев кедам понравился. Они еще не подозревали, что о спокойствии им скоро придется забыть, и надолго.
По оформлении хозяином загранпаспорта кеды впервые оказались в Европе: истосковавшийся в Интерполе хозяин первым делом рванул в венскую Оперу - послушать любимого тенора. Несчастной паре обуви пришлось битых три часа терпеть вопли каких-то странных мужчин и женщин под бравурную макаронную буффонаду Пуччини в «Мадам Баттерфляй»: кеды уже довольно неплохо секли в музыке; ну, им так казалось, во всяком случае; и, вследствие тихого хипстерского склада характера они предпочитали камерные соло Григория Соколова и Николая Демиденко; особенно нравился им Шопен, а для фона вполне годились и большие концерты, вроде Сен-Санса - того самого, который с Ойстрахом; оперное же искусство кедам как-то не пошло. Кеды, что с них взять? Хозяин, впрочем, тоже, кажется, от венского действа остался не слишком-то в восторге, но бубнил, что ради немыслимого тенора по имени Нил Шикоф он готов вытерпеть и не такое.
Далее хозяину взбрело в голову отправиться в Таиланд, на остров Самуи. Да не одному, а с мамой, сестрой и пятилетним племянничком. Говорит, хотел под старость лет к детишкам попривыкнуть: своих-то нету. Привыкал к детишкам он недолго: уже через две недели родичи отправились назад на заснеженную Нижегородчину, а кеды впервые оказались в Индонезии, на острове Бали. Хозяину всегда там нравилось, да и кеды, вроде, ничего против не имели. Там они встретили Новый год.
После Бали кедам пришлось пилить в Гонконг. Там они впервые познакомились с бородатым писателем по фамилии Минаев и премилой женой его Лизой. Лиза кедам понравилась больше, но виду они тактично не подали. Впоследствии кеды увидятся с этой парой еще много, много раз, и уже даже Минаев будет казаться им вполне ничего. Ведь кеды - они как люди: со временем могут привыкнуть практически ко всему.
Потом хозяину помстило, что он влюбился. Мерещилось ему такое нередко, чего уж скрывать, но кедам-то от этого не легче, ибо букет цветов и коробку «Рафаэлло» хозяин на сей поволок не в соседний район Москвы, а аж на Мальту. Впрочем, уже через несколько дней кеды с Мальты вернулись, и больше уж не бывали там ни разу. Спустя короткое время кеды уже нежились под солнцем сказочного Стамбула, после чего снова поехали по Европе.
Чаще всего им приходилось бывать во Франции. Они гуляли по улицам степенного Страсбурга, слушали в древнем соборе эльзасского Кольмара концерт величайшего пианиста нашей эпохи - Григория Соколова, на который хозяина и доктора Самигуллина провёл выдающийся музыкант Спиваков, а на одной из многочисленных парижских пьянок на них наступил пьяный писатель Бегбедер, к которому хозяин с вездесущим Минаевым попали однажды в гости.
Но ни Минаев, ни даже пьяный Бегбедер - не самое страшное, что было уготовано судьбою почтенным уже кедам. Бывали моменты и пострашнее. Однажды, в разгар тихого, не предвещавшего беды московского лета на Патриарших прудах, хозяин встретился с каким-то лысым и татуированным по самые уши, иезуитски ухмыляющимся чуваком по имени Рома. После чего в доме появился здоровенный мотоцикл «Харлей-Дэвидсон», и изнеженным венскими и парижскими концертами классической музыки кедам внезапно пришлось переключать на нем хрустящие металлом передачи, интеллигентно отодвигаясь от пышущего жаром, грохочущего, огромного и страшного двигателя. «Ну, кто, блин, ездит на «Харлее» в кедах? - сетовали они. - Какого чёрта?» Но это, как оказалось, было всего лишь повидло: уже за углом кеды поджидал такой кошмар, что не всякому и приснится.
Как-то раз кеды оказались в расслабленной Касабланке, и пару дней наслаждались жизнью. «Лепота! - думали они. - Вот всегда бы так!» Но куда там! Из Марокко кеды на целую неделю попали в мерзостную Либерию, где их поливал вонючим раствором хлора закованный в эпидемиокостюм жуткий санитар из похоронной бригады, выносившей из трущоб Монровии трупы умерших от лихорадки Эбола бедняков. А сразу же после Либерии они топтали обледенелые берега Берингова моря на Чукотке, где чуть было не поучаствовали в охоте на кита, но благо суровые чукчи велели хозяину переобуться. До сих пор кеды вздрагивают, когда слышат фамилию телевизионщика Шарапова, бездушно и хладнокровно загонявшего их хозяина в самые суровые дебри планеты.
На днях случилась их последняя поездка. На сей раз в Сингапур, где у самого высокого в мире бассейна хозяин пил с уже привычными кедам Минаевым и его Лизой, и провожал в аэропорт свою последнюю девушку - навсегда. Теперь кеды доживают свой долгий - больше года! - век в тепле: на острове Бали, на вилле у бассейна, с выпивкой и множеством красивых женщин вокруг. Ну, и, конечно, с хозяином, который снова входит в свой новый год без ансамбля, свободным и развеселым холостяком, и не особо, вроде, этому расстраивается; да ему так и привычнее, чего скрывать; хотя - черт его разберет, этого хозяина, что у него там в голове. И больше они уж никуда не поедут вместе. Но можете за них не переживать: им теперь хорошо и спокойно, чего они желают и вам. С Новым годом.