Лев Хоботов : Эх, Москва, Москва...

Это я. Я богат как Крез и жаден как Плюшкин. Это меня ненавидит вся страна, это я пью кровь христианских младенцев в перерывах между обжиранием черной икрой и гомосексуальными оргиями. Это я средоточие мирового зла, это я выскреб ваши карманы, а потом нассал у вас в лифте, это я превратил вашу жизнь в ад и теперь глумлюсь над вами с особым цинизмом. Ну? Вы, наверное, уже догадались, кто я? Правильно! Я – москвич!
Обычно я просыпаюсь за полдень в своей десятикомнатной квартире на Тверской. Просыпаюсь я в огромной трехспальной кровати с балдахином, крепостной из провинциалов приносит мне чашечку свежесваренного элитного бразильского кофе. Если кофе недостаточно или слишком горячий, я выплескиваю всю чашку челядину в харю, а самого его отправляю пороть на конюшню. Кстати, угадать нужную температуру напитка еще ни одному холопу не удавалось. Потом я иду гадить в платиновый унитаз (золотые уже давно не в моде, ими пользуется только быдло), по дороге щиплю за разные места крепостных девок, и не только.
После завтрака из восемнадцати блюд лакей одевает меня в стразы. Я спускаюсь вниз, где у подъезда меня ждет Роллс Ройс Фантом с мигалкой. Я еду, как и все москвичи, на работу в правительство. Там мы придумываем и принимаем большинством голосов драконовские законы и выкачиваем из страны все соки. И вкачиваем их в Москву. А потом устраиваем банкет, заканчивающийся, непременно, оргией.
После оргии я сажусь в свой Майбах с мигалкой и еду собирать оброк. Как и у каждого москвича, у меня есть свой квартал доходных домов в сраной Капотне, где я с удовольствием хожу в долгополой норковой шубе по квартирам и собираю дань. Моя охрана, не церемонясь, ногами выбивает двери в убогие жилища понаехавших простолюдинов, а я, брезгливо глядя на протекшие потолки и оторванные обои, отбираю у людей последнее.
Оставляя за собой пепелища, рыдающих детей и женщин, а также изнасилованных мужчин, я ухожу под треск автоматных очередей моих охранников, сажусь в свой эксклюзивный Ламборджини Дьябло с мигалкой и уезжаю в свой дворец на Рублевку.
Теперь можно наконец-то расслабиться: я с разбегу прыгаю в бассейн, который прислуга наполнила полусухим Дон Периньон урожая 1884 года.
После купания и обеда из двадцати семи блюд, я беру свой эксклюзивный бриллиантовый Айверту и звоню своим друзьям москвичам, с которыми мы договариваемся о встрече в элитарном ночном клубе. Посещение клубов уже давно стало рутиной, но положение обязывает. Если не мы, то кто?
Перед клубом надо привести себя в порядок, поэтому я сажусь в свой эксклюзивный Пагани Зонда с мигалкой и еду в элитарный и очень эксклюзивный салон красоты, где мне делают пилинг, маникюр, прочие пилатес и спа… И промывание желудка, ведь двадцать семь блюд на обед – это вам не сахар.
В элитарном ночном клубе собирается весь высший свет. Поэтому я подъезжаю к клубу на сверхэксклюзивном двадцатишестиметровом лимузине Хаммер, выходя из автомобиля, гашу сигару в глазу не слишком расторопного лакея, и по заранее приготовленной только для меня дорожке из десятитысячных долларовых купюр прохожу внутрь.
Здесь все: правительство, актеры, певцы, телеведущие… И все пьют из огромных эксклюзивных золотых ковшей, инкрустированных изумрудами, бриллиантами и рубинами, кровь трудового провинциального народа. Играет музыка, повсюду фонтаны из элитного алкоголя, в которых купаются обнаженные мальчики, развлекающие гостей любыми возможными и невозможными способам. На столах стоят хрустальные ведра с черной икрой. Между столами снуют официанты, они разносят ковши с кровью трудового народа, которую добывают прямо тут же на сцене. Там дюжие москвичи вместе с евреями, чеченцами и дагестанцами голыми руками выжимают ее из приезжих провинциалов, а выжатых пустых провинциалов выбрасывают в контейнеры. Потом эти контейнеры отправляют в Подмосковье, где остатки столичного пиршества достаются местным жителям.
Ровно в полночь на сцене раздается взрыв, со сцены пропадают выжимальщики крови, а на возникшем из клубов дыма троне восседает сам Сатана. Все выстраиваются в очередь и присягают Сатане на верность.
Так заканчивается каждая ночь. После чего я, как и все москвичи, уезжаю на своем эксклюзивном Бентли с мигалкой на автопати.