вионор меретуков : Везение

18:20  10-01-2015
Если все сущее создано Богом, то в этом должен быть какой-то смысл. Мир абсурден. Мир как был, так и остался хаосом. Только мы называем это иначе.

Я думаю, что в хаосе и абсурде должен быть некий смысл. Уловить его - задача не из простых. Думаю, что тот, кто сумеет это сделать, станет величайшим из мудрецов или безумцем из безумцев.

…Я спал не менее двух часов. Кровать была очень широкая, с ровным и мягким матрацем, и я великолепно выспался. Приняв душ и выпив в баре чашку кофе, я отправился на прогулку.

Я сделал круг по площади. Миновал несколько открытых ресторанчиков. Почти все столики были заняты. За ними сидели некие праздные люди и с удовольствием утоляли жажду вином.

Я зашел в церковь. Хотя было около восьми вечера, церковь была открыта. Внутри не было ни души.

Стараясь ступать бесшумно, я прошел по мраморному полу к алтарю и осенил себя крестным знамением. По-православному. Надеюсь, Господь на меня не в обиде.
Ему ведь все равно, на каком языке и в каком храме, католическом, православном или мусульманском, к нему обращаются с просьбами.

Не переставая креститься, я осторожно опустился на колени. Я видел себя со стороны. Вспомнился «Блудный сын» Рембрандта. Моя голова была покрыта коростой, израненные ноги загрубели и опухли. Я замер у ног отца, благодарно прижавшись к его коленям.

Слезы полились из моих глаз...

Я крестился и сквозь слезы жарко просил Господа вернуть мне отца. Мне казалось, он страдает и ждет от меня помощи...

...Я не искал отца. Вернее, искал, но делал это неубедительно. Потому что знал – отца не найти. Тем не менее, я обратился в районное отделение милиции.

- Базилевский? А вы ему кто? Сын? Тогда пишите заявление, - в последнее время участились случаи пропажи евреев. Вы знали об этом?

- О чем, о пропажах евреев? Но мой отец не еврей.

- Все так говорят, - майор тяжело вздохнул. – Да вы не обижайтесь. У меня у самого жена наполовину еврейка.

- Я не обижаюсь: просто он не еврей.

Майор опять вздохнул.

- Информация строго конфиденциальная, - сказал майор вполголоса и потыкал пальцем в бумаги. Мне показалось, что майор был под мухой. – Массово исчезают евреи... Как вы думаете, почему?

- Знать бы... Может, уезжают...

- Возможно, хотя времена теперь не те, - пробормотал майор и странно посмотрел на меня. Потом протянул чистый лист бумаги. – Пишите... Я такой-то, словом, заполните всё и верните мне...

Через месяц я получил извещение, что отца пока не нашли. Но поиски продолжаются, и об их результатах меня будут регулярно информировать в письменной форме. Я получил разновременно три уведомления самого пессимистичного содержания. Я понял, что надежд найти отца у меня нет.

«Господи, - шептал я, стоя на коленях, - что я делаю здесь, в чужой стране, за тысячи километров от родного дома?

Родного дома?! Да ведь я бездомный... Ну, хорошо, не от дома: от родных березок.

Господи, если Ты есть, а я знаю, что Ты есть, спасибо Тебе, что Ты
дал мне жизнь, пусть даже такую непутевую... О, нет! Я не ропщу на свою жизнь, во всем виноват только я один. И было бы куда хуже, если бы я не родился! Спасибо Тебе и прости меня! Я много грешил, и главный мой грех...»

Я вытер слезы и задумался. Какой же мой главный грех? И есть ли он у меня? Ну вот, ляпнул, не подумав... И в добротную, грамотно выстроенную молитву всадил опрометчивый посыл.

Я долгое время верил, что жизнь – это цепь приключений.

А оказалось, жизнь – одно сплошное испытание. Когда я впервые понял это, то страшно удивился. Ведь лет до двадцати я был уверен в своей несомненной везучести.

Мне везло во всем: в карты, в спорах, в играх... Не было случая, чтобы я не успел на последнюю электричку.

Я выигрывал все соревнования, в которых участвовал.

На экзаменах я вытягивал тот единственный билет, который знал назубок.

Однажды зимой я споткнулся, на миг замешкался, пропустив вперед себя пешехода с кожаным портфелем, и несчастного убила громадная сосулька, предназначавшаяся вроде бы мне...

Потом в один день все поменялось, и разовое удивление от неожиданной неудачи сменилось печальной уверенностью, что время тотального везения бесследно кануло в прошлое, и отныне мне будет везти не чаще, чем везет среднестатистическому обывателю.

С этим было трудно примириться. Но я примирился. Но где-то у глубине души продолжал надеяться, что времена везения еще вернутся...