Лузер : Время

Настенные часы, наручные часы, песочные часы, часы с кукушкой. Услужливо размахивая маятником, часы смакуют пошлый воскресный досуг и отмеряют порции суетливой будничной рутины. Я ненавижу часы. Часы придуманы предателем рода человеческого и развешаны над котлами с кипящим маслом в самой жуткой из преисподен. Там, где идет отсчет времени неизбежно царят хаос и бессмыслица.
Часы дозируют мое отчаяние. Не знаю, что причиняет мне сейчас больше мучений: часы на стене или трубка радиотелефона в углу дивана. Я уже почти час неотрывно смотрю на телефонную трубку и нервно сжимаю вспотевшими пальцами спичечный коробок. Я редко бываю так взволнован. Раздается звонок, и я, задыхаясь от страха, хватаю липкий пластик. Пытаясь сглотнуть вставший в горле ком, я с трудом произношу: «Ало!», но звонят с работы матери. Со злостью швыряю трубку на диван и, гадливо морщась, пытаюсь уставиться в телевизор. «Что если он не возьмет? Кому еще позвонить?» С ужасом понимаю, что звонить больше некому. Стало быть остается только ждать. О том, что случится, если Макс не возьмет, лучше даже не думать. «Все, край!» Бегу к серванту и открываю полку, где лежали запасы «Трамала». Я знаю, что там давно уже пусто, но на всякий случай шарю рукой по шершавому дну ящика. Возвращаюсь на диван. Мой левый глаз начинает непроизвольно дергаться. Я не могу контролировать свой левый глаз, потому, что он будто не принадлежит мне. Да и все тело стало как бы не мое, и я давно потерял к нему всякий интерес. Я не помню, когда я в последний раз мылся или менял белье. На моем лице с ввалившимися глазами и заостренным угреватым носом красуется недельная щетина, а волосы на голове начали сбиваться в неопрятные катышы. На руки вообще противно смотреть: костлявые и бледные, они покрыты пятнами различных оттенков. Мой лоб покрывается мелкими капельками пота. Я чувствую подкатывающую боль в суставах. Я слаб, как пятилетний ребенок, и в слабом мозгу моем, как в мутном бездонном колодце, плавает размазанная мысль. Поначалу она похожа на размокший кусок ваты, но постепенно обретает очертания круглой черной рыбы и наконец звенит хрустальной рюмкой о края сознания. Кто я? Кем бы я мог стать, сложись все по другому? Мог бы к примеру стать инженером--программистом или даже владельцем продовольственной палатки. А может быть я стал бы оперуполномоченным или директором банка или патологоанатомом. Я представляю себя отцом двоих детей, мысленно обнимаю смазливую жену на семейных фотоснимках, строю дачу на Дмитровском шоссе, коплю деньги на новую иномарку. На этой мысли мои легкие разрывает болезненный смешок. Я уже сильно вспотел. Вытираю прилипшие ко лбу волосы рукавом. Смотрю на часы. Медленно! Мучительно медленно!

Медленно! Другое дело, когда у тебя в кармане лежит маленькое, тугое, круглое счастье, инструмент вечной вселенской гармонии. Тогда время течет незаметно. Тогда ты чувствуешь себя вполне сформировавшимся, уверенным в сегодняшнем дне человеком. Теперь главное--не спалиться, ибо в серых складках пальто и отечных лунках глаз, в перегаре у рта, в кобуре на ремне милиционера, в фальшивых улыбках старух и много еще где тебя поджидает хаос и бессмыслица. Но, смелее! Уверенно шагай к своей заветной цели и не вздумай оглядываться или спотыкаться, ибо когда ты споткнешься и будешь падать, кто-то обязательно предательски прошепчет в спину: «Из праха ты создан, в прах превратишься».

Теперь я уже почти неотрывно смотрю на телефонную трубку в углу. Звонок. Глотательные движения. «Ало! Макс! Ну че, взял? Заебись. Да. Кислая со вчера осталась. Жду.»