Николаев-Ачинский Серж : Любимая (по мотивам рассказа А. Грина)

ЛЮБИМАЯ

(по мотивам рассказа А.Грина)


Жека заявился ко мне рано утром.
- Поздравь! - заявил он с порога.
- Что случилось? - тупо спросил я, растирая ладонями гудящие с бодуна виски. - Мешок денег нашел?
- Лучше!
- Помер богатый родственник?
- Мимо!
- Иди в жопу! - отмахнулся я и направился на кухню. Там где-то с вечера должна была оставаться бутылка пива.
- Я женюсь! - крикнул мне в спину Жека.
Я остановился и медленно оглянулся.
Жека был трезв
- Женюсь, - повторил он.
- Ты это? Это, бля, серьезно?
- Еще как серьезно! - радостно завопил он. - Она такая крутая! Эээх... Блин!
Он продолжал еще что то нечленораздельно вопить, выражая щенячий восторг. Жека... Завсегдатай наших тусовок Жека... Женится? Я продолжал тупо смотреть на него полагая, что он шутит.
- Ты обкурился, да? - спросил я Жеку. - Кончай придуриваться.
- Она это, что то! Это надо видеть! Ты должен обязательно с ней познакомиться! Я смертельно в нее втрескался! Я сделал ей предложение!
- Очень радуюсь за тебя, - произнес я тупо, все еще до конца не веря в происходящее. - Но как же так? Почему так скоро? Еще тройку дней назад мы с тобой кувыркались в групповухе у этой...
- Замолчи! - Жека нахмурился. - Не вспоминай! Долой прошлое! Я не думаю о нем больше! Решено! Я люблю и буду порядочным человеком!
"Он болен" - грустно подумал я.
- Ты не рад за меня!?
- Рад, - вяло кивнул я. - Но расскажи, как же так все случилось?
Жека воодушевился и в пылких бессвязных выражениях поведал мне, что не далее, как позавчера он познакомился на улице с удивительным и т. д. существом, остолбенел с первого взгляда, стал ухаживать при лунном свете, говорить о сродстве душ, вздыхать, таять, забывать есть - словом, проделывать всё то, что принято в таких случаях. А на следующий день упал на колени, рыдая, целовал её ноги и получил согласие.
- Так ты это… Ты ее так и не трахнул, что ли? - недоверчиво спросил я.
- Нет! Только после свадьбы! Это ее условие! - пояснил Жека.- Она дочь состоятельного чиновника, закончила с отличием гимназию, а теперь мечтает поступить в консерваторию. Ведь это хорошо - в консерваторию? В консерваторию! Ты подумай... Поедет в Петербург, слава, овации, ну... Одним словом, круто!
-Мда, блин!
- Ты увидишь, Вася!.. Это ангел...
- Жека, - грустно сказал я. - Будь счастлив... будь... По такому разу надо выпить. Я щас сгоняю за бухлом, а ты...
- Нет! Нет, я не могу! Бегу! - Жека стремительно рванулся к двери.- Бегу к ней... опоздаю... Ну... ты понимаешь... я не могу... я... бывай!
- Слушай, - сказал я, - когда же я увижу это...
- Ах, да! Ё-моё! - Жека хлопнул себя по лбу ладонью. - Мы сегодня с ней идем в театр. Приглашаю тебя. Вот тебе билет. Держи. Ровно в восемь.
- Ты в театр?! - у меня глаза поползли к затылку. - Ты рехнулся!
- Да в театр! Я решил вести культурную жизнь!
Жека метнулся за дверь, а я остался один с билетиком в руке.

* * *
На часах без четверти восемь. Тачка доставила меня ко входу в театр. В ярко освещенном зале я увидел Жеку в третьем ряду. На нем был крутой синий прикид. Уже видать, успел прибарахлиться. Я же не нашел ничего лучшего, как припереться в театр в зеленом спортивном костюме и кроссовках. А мне пофиг.
Я подошел ближе.
Рядом с Жекой сидела крупная блондинка. Увидев меня, она медленно поправила кончиками пальцев локон на щеке и томно улыбнулась. Я критически окинул ее взглядом. Ничего особо выдающегося. И что в ней нашел Жека? Впрочем, это его выбор.
- Здрассте!
- Привет! - Жека радостно рванулся мне навстречу. - Знакомься. Это Лена. Лена, это Вася. Мой лучший друг. А это Лена - моя невеста.
- Очень приятно, - ощерился я, устраиваясь в кресле по соседству с Леной. - Жека, я завидую тебе. Счастливчик.
Она скромно улыбнулась, а Жека самодовольно ухмыльнулся.
Грянул оркестр.
- Ах, я обожаю военную музыку! Это моя слабость! - послышался за моей спиной голос пожилой дамы.
- А вы, - спросил я девушку, - вы любите драму?
Она повернулась ко мне, и было видно, что она не понимает вопроса. Мысли её были не здесь, а где-то в пространстве. Я повторил вопрос.
- Да... люблю... конечно, - серьёзно сказала она и тихо повторила, смотря на занавес:
- Люблю...
К театру ли относилось последнее слово? Не знаю.

* * *

На сцене происходила какая-то невыносимо скучная хрень. Коренастый брюхатый мужик в застиранных светлых колготках испускал звуки, будто со скотного двора. Ему визгливо вторила толстая тетка два метра в обхвате. Я не заметил, как заснул. Не знаю, сколь долго я проспал. Мой сон был нарушен истошным остервенелым воплем:
- Гори-и-им!!
Я резко вскинул голову. Мне показалось, что рухнули стены и знойный вихрь всколыхнул воздух.
Бешеное стадо с рёвом заколебалось вокруг, топча и опрокидывая всё на пути. Оно бессмысленно полезло во все стороны, цепляясь с воем и проклятиями за рампу, мебель, стены, волосы женщин, царапаясь и кусаясь, прыгая сверху с грохотом и воплями. И так же ярко, ровно горело электричество, заливая уютным светом мятущуюся толпу фраков, костюмов, причёсок, голых плеч и белых, безумных лиц. Хохот помешанных летел в уши, слезливый и бессильный. Всё трещало и стонало, как роща в напоре ветра.
Жека самоотверженно схватил Лену и рванулся с ней сквозь все это стадо к выходу. Но уже через мгновение эта хрупкая с виду сущность с неожиданной силой резко отшвырнула Жеку от себя и с диким воем полезла по головам других. Она срывалась и падала, время от времени исчезая в круговерти животной драки. Ее лицо превратилась... Нет, это было не лицо.
Отвратительный, трясущийся комок мяса, и слюни, текущие из раскисшего рта... о!
С очередным прыжком с нее сорвалась юбка, и эта самая Лена свалилась на пол, раскорячив ноги, и я увидел розовые трусы, а под ними...
- Бля!
Поначалу я не поверил своим глазам. Спереди промеж ног под розовыми трусами торчал огромный бугор.
Лобок? Клитор? Да нет же! Это же... Это же хер!
- Ё-мое! - невольно вырвался у меня вопль. - Ахтунг! Педрила! Это педрила!
Жека остолбенел.
Пидор резво вскочил и вновь полез по головам обезумевшей в страхе толпы.
Жека продолжал стоять неподвижно, выпучив остекленевшие глаза на пидора и разинув рот.
Я истерично захохотал.
Пидору меж тем удалось пробраться по головам к двери, и он исчез из поля зрения за кашей из людских тел.
Всё - паника и давка закончилось после нескольких упорных, зычных, умышленно-ленивых окриков сверху:
- Господа, стыдно! Пожара нет!..