Гыркин : Зомби Сознания Кришны

Прислонившись к дереву и друг другу, они сидели на мокрой траве. Она разглядывала красный уголек сигареты и старалась ни о чем не думать, лишь изредка выхватывая из своей памяти приятные воспоминания о произошедшем несколько минут назад. Она не любила делиться своими эмоциями и ненавидела отвечать на вопросы вроде: «тебе было хорошо?». Какого черта спрашивать об этом, если никто и никогда не отвечает по-другому. Даже если хреново, даже если вообще никак, разве способен кто-то кому-то в эти секунды беззащитности и умиления плюнуть в открытую душу?
Но ей было хорошо.

Он не мог успокоиться, перебирая на Джамбе знакомые мотивы. Разогнавшись до ста шестидесяти во время бега, его сердце теперь форсировало на мыслях о своем малодушии. Непрерывно, прокручивая кадр за кадром, пытался найти оправдание каждому своему нерешительному действию: вот они выходят из кафе, переходят улицу, машина не уступает дорогу… , первый fack, первое слово, первый удар – все было за ней. Кем он был в те секунды в ее глазах? Слабаком, второстепенным придатком, движимым ее волей?

- Ты не боишься, что нас посадят в тюрьму?

- Если нас посадят в тюрьму, мы, по крайней мере, перестанем раздражать многих хороших людей, что бесятся от зависти, наблюдая за нашим праздником.

Что-то горело у нее внутри и освещало все, на чем останавливался ее интерес. Просто от скуки, она бежала с ним по скользкому карнизу и смеялась, ощущая, как потеет его ладонь. А он был готов упасть с любой крыши, чтоб хоть немного подняться. За любую цену, за любую жизнь или смерть он хотел купить в ее глазах тот легкий туман, в котором они смогли бы спрятаться от армии картонных праведников, прожирающих бутербродами свою тухлую виртуальную жизнь.

- Будешь?

Они целовали друг друга горлышком бутылки и пили водку из горьких, потрескавшихся губ. А потом вернулись обратно. Водитель сидел на обочине. Пассажирка ревела в салоне. Ментов еще не было.

Как-то молодой парень украл для своей девушки маленькую розу в переходе. Вернее они вместе ее украли. Его звали Коля, но после этого случая, девушка стала называть его Клайдом. А он ее Бони. Им это чертовски льстило, потому, как это дерзкое преступление было совершено во имя любви и являлось самым безрассудным поступком в жизни влюбленных. В этот день Коля предложил Бони выйти за него замуж. Спустя ровно пятнадцать лет супруги решили отметить знаменательную дату в одном недорогом заведении, в котором они отмечали большинство предыдущих праздников.
Пьяные дети выскочили под колеса прямо на пешеходном переходе.

Одному прапорщику очень нравилась поговорка: « человек предполагает, а Бог располагает». За свою, почти двадцатилетнюю службу в ППС, полицейский прослыл в районе жестоким, отмороженным ублюдком. Ему очень льстила его репутация, и он не забывал ее подтверждать, порою без всяких на то оснований, вытряхивая из неровно идущего домой заводчанина, всю душу. В отделе избегали нарядов с ним от греха подальше, отчего часто копу приходилось заступать на службу одному, или в компании салаги. В тот вечер на «хулиганку» выехал с рядовым. Подъехав к кафешке и завидев двоих малолеток, издевающихся над супружниками, мент оживился. Молодому кивнул на пацана, а сам пошел к бабам. Скинув малолетку с изувеченной тетки, повалил ее на землю. Успокоив несколько раз с кулака, принялся арестовывать юное, почти неприкрытое разорванным платьем, тело.

Любовь в пустоте неуязвима. Не важно, сколько в тебе мяса и что ты умеешь. Пока в задоре будешь вколачивать в землю наглое и пьяное лицо незаконно живущего человека, его тонкие, дрожащие пальцы обхватят твой кадык и вырвут его к чертям собачьим. А потом, худые, неровные ноги принесут эти тонкие пальцы к твоему злому наставнику и он потеряет свои глаза. А закончиться все тем, что Бони и Клайд будут стирать с друг друга запекшеюся кровь и лечить себя утешительными, слащавыми воплями, не смея заглядывать в некогда любимые глаза.
Они же вернуться домой, и, торжественно усевшись в центре круга, будут рассказывать своим братьям об еще одной победе над адским циклом.