Припадок спокойствия : Карло

Однажды вечером папа Карло, набравшись до бровей в своей каморке, резал тупым ножом колбасу перед бутылкой портвейна и догорающей тонкой лучиной, думая о том, что ему аж до боли в печени нужен собутыльник. Тот, кто сможет продуцировать долгие слезливые уверения в вечной дружбе, обмениваться сакральными "ты меня уважаешь?", и по утру бегать сдавать пустые бутылки в пункт приема стеклотары. Ему нужен был тот, на кого он будет показывать себе пальцем, оправдывая своё ежевечернее слабоволие. Человек-повод, человек-причина, человек-пояснение. Случайно он заметил в углу комнаты полено. Внезапная, залетная мысль осенила его голову и привела в движение мозговые извилины. Они напряглись, и выродили детальный чертеж. Чертеж в мозгу мигал и пенился, призывая к действию. Папа Карло схватил полено, и с воодушевлением принялся строгать.

- Ну вот, мой маленький друг, - сказал Карло, ставя свеже-сделанного Буратино на пол. - Сейчас ты сделаешь свой первый шаг, и надеюсь этот шаг поведет тебя далеко - далеко, к неизведанным далям, веселым приключениям, и невероятным открытиям, что ожидают тебя на пути к улице Тарантовичей. Там находится лучшая винная лавка. Я дам тебе четвертак. Этого хватит, рассчитаться за долги, и взять две бутылки портвейна. Как туда дойти, спроси у прохожих. А сейчас, вперед малыш! К приключениям! Ступай! Я жду тебя с бухлом и нетерпением, потому долго не задерживайся.
Он подтолкнул мальчика к двери, и начал считать секунды до его возвращения.
Буратино сделал первый нетвердый шаг и упал, уткнувшись носом в землю.
- Твою мать, - удивленно сказал Карло. - Ты что, дебил?
- Нет, просто упал, - сказал Буратино.
- Вижу, что упал, - раздраженно сказал Карло, и поставил сына на ноги. - Давай, ещё разок. Попытка номер два. Шагай!
Он шлепнул Буратино по заднице, тот снова не удержался на ногах и свалился возле двери.
- С такой координацией ты все бутылки перебьешь, - подумал вслух Карло. - Может я забыл сделать тебе мозжечок? Ладно, схожу сам, но завтра, твой день. Понял?
- Натюрлих, майн херц, - загадочно улыбнулся Буратино.

Папа Карло взял авоську, деньги и вышел на шумящую крикливую улицу. Буратино подошел к двери, и убедился в том, что Карло ушел. Затем взял нож, и подошел к зеркалу. Несколькими быстрыми движениями уменьшил нос до стандартного размера. Потом взял оставшийся от носа обрубок, и напевая:
В какие, какие, какие края
Уедем с тобою, Мальвина моя...
принялся мастырить его себе между ног. Когда он закончил, то написал наскоро записку, пошарил по комнате, и найдя столовое фамильное серебро, распихал его по карманам. После тенью выскользнул за дверь, и растворился в находящемся на улице обществе.

Где-то через час двери в каморку шумно распахнулась, и вместе со свежим ночным воздухом, в неё ворвался сиплый голос папы Карло:
- Сынок, доставай стаканы, сейчас я открою тебе, какова она жизнь.
Когда в каморку вошло тело Карло, оно внезапно остановилось посередине комнаты и растерялось. Глаза зашарили по углам в поисках мальчишки. Пять минут прошли в напряженной тишине. Потом тело заметило записку, и прочло:
"Дорогой папа. Премного благодарен за всё, чему ты мог бы меня научить, куда мог бы меня сводить покататься на карусели, и где мог бы купить леденцов, но я не могу больше оставаться дома. Меня влекут приключения, театр, Карабас, Тортила, ключ, машины, сигареты Кэмэл, и ночные клубы. Поэтому не суди строго. Это дао, карма, и судьба во всем виноваты. Где столовое серебро я не знаю. Искренне любящий тебя, твой сын Буратино".

У Карло подкосились ноги. Он сел за стол, налил себе стакан портвейна, залпом выпил, и подперев рукой потяжелевшую от горя голову, сказал:
- Дети, дети. Рожаешь их, растишь, ночами не спишь, потом одеваешь, учишь, воспитываешь, а они вона что. Фьють за дверь, и поминай как звали. Неблагодарные ублюдки.
От нанесенной ему обиды, Карло пустил бежать по щеке большую, легализующую будущее длительное беспросветное пьянство слезу.
С предвкушением конечно.