Giggs : Последние слова врага

Майор Степляков отбился от своего батальона и попал в окружение. Что-то ударило его по каске в самом начале атаки, он тут же потерял сознание и скатился в ближайшую воронку. Ефрейтор Куницын, бежавший сзади, видел это, но, пробежав мимо, только злорадно подумал: «Так тебе и надо, пидараз!»
Степляков очнулся ближе к вечеру. Далекие выстрелы слышались уже где-то далеко за спиной. «Опять отступили, хуесосы», - догадался Майор. Он снял каску и внимательно осмотрел ее. В районе небольшой вмятины на каске он разглядел следы древесных волокон. «Так и знал – какой-то гад, из своих же, прикладом уебал», - вздохнув, подумал он. И проговорил вслух, прищурясь:
- Надеюсь, сынок, ты геройски пал в этом бою, потому, что если я тебя найду…
Майор не договорил и лишь с хрустом сжал свои мощные кулаки.
Степляков не сильно расстроился из-за того, что оказался в тылу врага. Единственное, что беспокоило его – это дисциплина в вверенном ему подразделении в его отсутствие. «А, какая к ебеням без меня дисциплина», - махнув рукой, мрачно подумал Степляков.
Он осторожно выглянул из воронки. Прямо перед ним лежало тело немецкого солдата, с серебряным полумесяцем на шее. Солдат очень тихо что-то бормотал окровавленными губами. «Живой эсэсовец. Непорядок», - подумал Степляков и потихоньку затащил немца в воронку. Степляков сунул фляжку к губам солдата и тот, сделав пару глотков, открыл глаза.
- Время умирать, солдат, - улыбнувшись, сказал майор и наложил жилистые руки на горло немца.
Немец заплакал и стал быстро что-то объяснять на своей тарабарщине.
- Какой такой «нихт шиссель»? Не знаю я никакого шисселя, - раздраженно проворчал майор и с хрустом раздавил солдату кадык.
Когда по телу эсэсовца прошла последняя судорога, майор нехотя разжал руки. Солнце начинало садиться. Послышался шум мотора. Майор снова выглянул из своего укрытия. Метрах в пятидесяти остановился грузовик. Из него бойко выпрыгнули два немецких солдата с автоматами и медсестра. Один из солдат все время хватал медсестру за аппетитный зад, второй только смеялся, в то же время, шаря глазами по полю в поисках раненных. Водитель, глядя в зеркало заднего вида, закурил и одобрительно скалился при особо громких вскриках хорошенькой медсестры.
Майор перезарядил наган и стал быстро стягивать форму с убитого. Переодевшись и выбравшись из воронки, стал ползти в их сторону. Он старался держать в поле зрения всех четверых, но взгляд упорно скашивался на ноги медсестры. Майор тихонько выругался, привстал и хромая, пошел в их сторону, держа руку с наганом за пазухой и делая вид, что у него болит в области груди. Двое солдат с медсестрой направились ему навстречу. Когда до них оставалось метров пять, майор указал рукой в сторону леса и крикнул:
- До хуя партизанен!
Все трое, как по команде, мгновенно повернули туда головы. В это время Степляков вытащил руку с наганом и метким выстрелом снес водителю половину лица. Солдаты вскинули, было, автоматы, но майор уже начал всаживать в них по очереди пулю за пулей. В бою он целился чаще всего в область паха, как и в этот раз.
- Смешно они потом корчатся, - так объяснял майор подчиненным эту свою привычку.
Медсестра замерла в шоке и с ужасом наблюдала, как сумасшедший эсэсовец убивает своих земляков.
Один солдат еще слабо шевелился. Степляков ногой перевернул его на спину.
- Нихт шиссель, фрёйнд, битте, - умолял немец, придерживая руками кровавое месиво под ремнем.
Сткпляков выстрелил ему в рот.
- Ну вот, гражданочка, и все, - сказал майор, вытирая со лба пот:
- А Вы боялись…
У немки отвисла челюсть.
- Ру…русиш? – спросила она, дрожа, как осиновый лист.
- Хуюсиш бля! Ну-ка, повторяй за мной: «русский». Ну?
- Рюськи, - пролепетала она.
- А теперь скажи: «я тупая немецкая пизда». Я тупая немецкая пизда.
- Я литая нецкая и зда, - выдавила из себя немка и улыбнулась.
- Улыбаешься? И правильно! Правде завсегда улыбаться надо. Вот, взять хоть нашего ефрейтора из второй роты. Вчера говорю ему: «Ты, чурка ебанная, если еще раз приказ не выполнишь, я тебя, бестолочь таджикская, в расход пущу и письмо в твой ебучий аул напишу, что ты расстрелян за предательство. Потому как ты, выблядок, присягу давал.» Так этот мудак обиделся и рапорт на меня накатал. А что, я не прав?
- Праф…
- То-то и оно, что прав. Да не любят людишки правду-то. Да и меня никто в батальоне не любит.… Пойдем отсюда, а то темнеет уже.
Майор взял ее за руку и повел в сторону леса, забрав по дороге свою форму и несколько автоматов. Над полем появилась первая осветительная ракета…
Зайдя подальше в лес, майор наломал сосновых веток и накидал их на землю.
- Костер не будем разводить, хорошо? А то я стесняюсь при свете ебаться.
Немка с улыбкой кивнула. «Вроде, хороший он мужик, хоть и псих, может и не убьет», - подумала она.
- А хотя нет. Давай разведем маленький костерчик все-таки. Я женской пизды не видел с тех пор, как физруком в школе работал. Ты как, бреешь там? Не, не говори – сюрприз будет, хоть мне безволосые щелки, все-таки, как-то привычней, - весело болтал Степляков, разводя огонь.
Майор скинул с себя трофейную форму и кинул медсестре:
- Переоденься. Давно мечтал настоящего эсэсовца выебать, да все как-то не выходило. Времени не было…
Немка без особого энтузиазма сняла белый халат и стала натягивать окровавленную униформу. Майор подошел к сидящей женщине и, схватив ее за белокурые волосы, ткнул огромным членом ей в губы:
- Ну, соси, что ль, курва.
- Вас? – округлив глаза, спросила немка.
- Делай чмок-чмок, - начиная злиться, пояснил майор.
Немка умоляюще посмотрела на него и прошептала:
- Найн, битте…
Майор, матерясь, пальцами открыл ей рот и сунул член ей в рот. Немка нерешительно начала делать первые сосательные движения. Вскоре она приспособилась и стала наращивать темп.
- Ну, хватит, хватит, - сказал майор:
- Спускай штаны. Не снимай, а спускай, дура. Вот, теперь повернись. Не брила ни разу! Так и знал. Придется в очко тебя отпердолить. Ну-ка, дай аптечку свою.
Майор вывалил содержимое аптечки на траву и нашел тюбик вазелина.
- О! То, что надо! Ваше командование правильно поступило, что снабдило вас вазелином – на сухую мой хер не всегда проходит.
- Нааааайн!!! Битте!!!
- Как это «найн»? Я что ль виноват, что ты не бреешься ни хуя?
Пуча глаза, майор, наконец, заправил член как надо и стал зверски натягивать немку в анальное отверстие. Чтобы перестала кричать, несколько раз врезал ей ладонью по затылку. Медсестра стала только тихо постанывать и жалобно подвывать…
Под утро майор устал и, связав пленницу, завалился спать. Уже днем, перед тем, как задушить ее, майор поинтересовался, глядя на чудовищные синяки под ее глазами:
- А что значит «нихт шиссель»? Вроде мата нашего? Или молитва такая?
- Я, я! Нихт шиссель! Нихт шиссель! – затараторила она в ответ.
- Да что это? Вас?
Немка, как могла, изобразила стреляющего человека и помотала головой. Майор догадался.
- Тьфу ты блядь…