Абдурахман Попов : 100 рублей

R

"Что действительно радует, так это то, что ничего уже не радует»
в гадюшнике

На остановке ко мне подошёл краснорожий какой-то хуй. Это был татарин. Если краснорожий - обязательно татарин. Или индеец. Но это редкость. Есть ещё, правда, татары белёсые, как малафья. Они проживают в г. Пензе. Но это хуеплёты какие-то, а не татаре. Номинально, разве что. А у аутентичного татарина ебло должно быть красное, натужное. Вот у этого, который подошёл, такое и было.

И эта рожа говорит мне на чистейшем русском:
- Дай, брат, на похмелиться.
"Иди, думаю, на хуй, нацмен проклятый."
А сам говорю:
- Нету, уважаемый.
- Ну блять-блять, дай, говорит, хоть сто рублей, сука!

Блять! То есть, я опешил. Я ехал на работу. Я стоял на остановке, как шлюха. То есть, чувствовал себя ею. Я ждал автобус для отправки на работу. Как шлюха какая, напоминаю. Меня ждала работа. А я ждал автобус. Татарин ждал ответа. Белокрылые лошадки так и замерли над нами. Это вам не бредберевская бабочка, недоумки!

Бывает, вставляешь соседке замок в дверь. Ебёшься. С замком, в смысле. И ты думаешь, что она на кухне думает - накормить, или деньги дать, или просто дать. Соседка - детский психолог. Растолстела. Сын Ванька. В прошлом году сломал руку - причудливо, в нескольких местах, чуть не ампутировали. Мужика у соседки нет. Но было три штуки. Первый мусором работал, борзой весьма, ездил на серебристой "Волге" и убили его нехорошо - ручной стартёр от "ЗИЛа" в жопу поместили. Второй чечен какой-то, мутный, пожил немного и исчез. Пришли менты и нашли ствол в шкафу, а на стволе два трупа. Еле отмазалась. Третий был женатый, приходил с утречка, передвигался кустами. Его спалила тёща и он поклялся перед женой и детьми, стоя на коленях, утирая слёзы, что никогда-никогда... Потом пару раз ещё появился и пропал окончательно.

И вот вставил ты этот замок. Подходит соседка, трёт ручку замка, открывает, закрывает и опять поглаживает. И смотрит на тебя. Ванька в школе. Замок новый. Она смотрит.
И ты говоришь:
- Сто рублей, Ирина.
И уходишь к себе домой. В ванную. Минуток на пять. Облегчаешься там. То есть - ты в любом случае дурак. Тебя родила таким женщина. А другая отшлифует как следует. Так и маешься, пока живой.

- Иди всё таки на хуй, дурачок, - сказал я татарину.
Он отошёл, раздосадованный. Он направился к мусорной урне, стоявшей рядом с какой-то бабой. Ну и хуй с ним. С ней. Сто рублей, ишь ты.