АРБАТ : РЫБАЛКА

Кто хоть раз ездил на рыбалку-знает, что это такое. Нет, я не имею ввиду рыбалку на ближайшем от дома водоёме, куда едут на полсуток-сутки, просто, чтобы побухать и побыть в чисто мужской компании. Удочки там дело второстепенное, как и все остальные нехитрые снасти из ближайшего ларька. Я говорю о рыбалке, к которой готовятся полгода и едут на былинные рыбацкие места, типа Волги-Астрахани, Карелии или Валдая. Это целый ритуал и участвуют в нём, как правило, уже рыбаки со стажем, которые и толк в этом деле знают, и во главу угла ставят не пьянку и отсутствие баб, а сам процесс поимки рыбы, чтоб потом долгими, зимними вечерами, в кругу собратьев по несчастью, хвастаться размером пойманных линей и сазанов. Причёсывать про упущенных щук на десять-двенадцать килограммов как минимум и описывать красоты утренней зорьки в верховьях Оби или Унжи.
Итак, кто хоть раз ездил на подобное мероприятие, знает что это такое. Начинается всё с глубокой осени или зимы, когда собравшись в тёплой компании таких же ихтиологов-любителей, они делятся своими летними подвигами на этой ниве и рассказывают друг другу о вновь открытых местах и прочих тонкостях, одним им понятных. Наслушавшись всего этого заманчивого великолепия, сдобренного фантазиями и приправленного изрядной долей романтизма, тут же появляются толпы желающих поехать на будущий год вместе со старожилами. Месяцами люди перезваниваются, встречаются, обсуждают будущие маршруты поездки. Обмениваются картами местностей и ссылками из инета, где посторонние фантазёры(или не очень...фантазёры)живописуют какие-то, одним им ведомые укромные места. К марту окончательно определяется маршрут поездки и место лова. Начинается распределение мест в машинах и возлагаются обязательства по бытовой стороне. От надувных лодок и не надувных лодочных моторов, до палаток, котелков вёдер и прочей амуниции. Все горят, все полны энтузиазма и трепета перед ожидающим их приключением. Всегда в таком коллективе есть кто-то главный. Эдакий капитан команды, "старый морской волк", кремень и фанат рыбалки, который к тому же ещё и наделён организаторскими способностями. Именно он всех обзванивает, уточняет возможности каждого и даёт задания по подготовке. Он похож на "старшего по подъезду"-с одной стороны вроде "ни кто и звать ни как", с другой ВЕЛИЧИНА! Его можно запросто послать на хер, но этого ни кто не делает из-за священного трепета перед мужским единением в походных условиях.
В сборах проходит апрель. Все по-прежнему полны энтузиазма и рвения. Все подклеивают резиновые лодки и перебирают в гаражах лодочные движки. Однако к маю намечаются первые трещинки в монолите мужского братства. Один звонит и говорит, что жена как раз(ну, аккурат!)на эти числа достала дешёвый тур "ол инклюзив" в Мозамбик. Второй, что начальник-падла и мразь, отказал в летнем отпуске и даёт только в осень. Их срочно, пока не поздно ещё, пробуют заменить другими игроками. Все собираются, начинают вспоминать, кто из друзей "свой парень" и сможет заместить отступника. Иногда это выходит, иногда нет. После майских энтузиазм резко начинает угасать, так как теплеет, появляется дача, семья рвётся к морю и ещё куча всяких "но", которые вдруг резко начинают лезть из всех щелей, как тараканы в жизнь большинства "ихтиологов-любителей". Когда приходит июнь и пора распределять, кому какую провизию закупать и на какое число намечать отъезд, отпадают ещё пара-тройка соискателей. Итого, в сухом остатке, получается, что от монолита остались осколки, величиной в троих-четверых, при чём совсем не обязательно, что прямо "рыбаков-рыбаков", а скорее напротив-новичков и профанов. И вот уже бравый капитан-кремень-скала-лидер(короче, старший по подъезду)клянёт себя, всех известных ему ихтиологов, всю их осенне-зимнюю команду, а также их домовые книги и номера мобильных телефонов. Он понимает, что ему предстоит не кайф ловли рыбы, а куча мучений с неоперившимися недорослями, которые лишь бы не утопили в этом походе себя, не сожгли палатки и не покалечили себе ноги топорами при рубке дров. А он уже не Командор, а всего лишь нянька, хоть и с усами, а иногда и с бородой.
Моя история ни чем особо не отличается от вышеописанной-типичной, но есть в ней кое-какие забавные моменты, о которых и хочется вспомнить.
Начиналось всё зимой и как обычно. Команда должна была состоять из шести-семи проверенных бойцов и ещё парочка таких-же была под вопросом-или поедут, или нет.
Мы ездили не первый год, поэтому знали точно, что этим полновесным составом мы естественно ни куда не выдвинемся, такого не бывает. Поэтому наш "старший по подъезду", архитектор и профессор Лев, скептически наблюдал за всеми перипетиями споров о возможных маршрутах и прочими приготовлениями. Он был опытный "морской волк" и знал, что момент истины наступит в мае, тогда и стоит уже в серьёз ломать голову над организационными моментами.
Но того, что произошло на этот раз не ожидал даже он! В отказ, по тем или иным причинам, пошли все. Я тоже уже был готов выкинуть белый флаг, так как не являюсь особо сильным фанатом рыбалки, а перспектива пробыть вдвоём с профессором в лесной чаще пару недель меня мало прельщала. Нет, Лев не был занудой и молчуном. С ним было здорово поддать и поговорить "за жизТь", но не две же недели этим заниматься. Когда едет компания-это весело и не напряжно. Много рук и ног, много оптимизма, много смеха и пьяного идиотизма, который потом веселее всего вспоминается. А тут...я и Лев. Как бы нам не скиснуть, не опротиветь друг другу и не прирезать по ночи одного из нас.
Но тут Лев взмолился! Он был ярым фанатом рыбалки и песен у костра. Ему нельзя было вот так просто слить сезон коту под хвост, он должен был ехать. Я поскулил, по отпирался и сдался.
За неделю, у него на подмосковной даче мы проверили всё наше обмундирование, съездили в "мЕтро" и закупили всю необходимую провизию и бытовые мелочи. Водку перелили в канистру, упаковали весь наш скарб по рюкзакам и прочим мешкам. Остался последний штрих. Льву необходимо было провести ТО своего годовалого пикапа Mitsubishi L 200, так как дорога нам предстояла ахова и лучше было не рисковать. Мы поехали в близлежащий подмосковный городок, где у него был свой мастер-самоделкин, у которого он обслуживал все свои корыта, начиная с первого перестроечного "Москвича" и далее по нарастающей.
По дороге мы заехали в магазку, Лёва купил литр водки и какую-то закусь. Я удивлённо поинтересовался "к чему сии запчасти". Он пояснил, что с самоделкиным они много лет в дружбе и водка-это единственное, что он от него принимает за расчёт. В затрапезном гараже, который раньше явно был боксом пожарной части, мы нашли подъёмник и тощего армянина по имени Гарик. Это и был Лёвин мастер. Бокс был оборудован, помимо скрипящего, доисторического подъёмника, по последнему слову науки и техники. А именно: высоченный холодильник, телевизор, два мягких кресла и журнальный столик. Мы тепло поприветствовали друг друга, Гарик сам загнал Лёвкиного "крокодила" на эшафот и вышел во двор, кликнув кого-то. Вскоре появился огромных размеров детина кавказской наружности, как потом выяснилось дагестанец. Он был в прошлом явно борцом, ибо шея его сливалась с подбородком, а руки были похожи на два домкрата. Он посверлил нас своими карими глазищами из под густых бровей, потом узнал Льва и расплылся в улыбке. Гарик, уже поднявший машину под самый потолок и рассматривавший тяги и прочее подбрюшье, скомандовал:
- Раб, давай сервируй стол. Работы здесь на полчаса. Пора и налить.
Дагестанец, которого кстати звали Альберт, сверкнул недовольно глазищами и ответил что-то в том роде, что если нехороший Гарик будет его ещё при посторонних называть рабом, он обидится и закопает того прямо в смотровой яме посредине бокса. Потом шустро накрыл на стол и мы выпили по первой. Когда принесённый нами литр "косорыловки" был съеден, а Гарик протянул всю ходовую, Раб сбегал ещё за литром, Гарик повесил на ворота гаража снаружи откуда-то спизженную табличку "do not bother" и мы продолжили наше "чаепитие в Мытищах".
Лёва уже хорошо поддал и без умолку говорил только о том, что в данный момент его интересовало, то есть о завтрашней поездке и о рыбалке вообще. Он картинно живописал красоты местности, закаты-рассветы возле костра на берегу, прелести наваристой ушицы с костерка и прочую развесистую клюкву "ихтиолога-любителя". Он не преследовал цели агитации, он просто пьяно упивался собственными воспоминаниями и подогревал в себе самом интерес на сказочные две недели впереди. Однако, добился он всем этим языкоблудием совершенно другого эффекта. Часам к девяти вечера, наши "самоделкины" решительно закрыли бокс и заявили, что едут с нами. Пьяный профессор, предупредил их, что отъезд завтра в шесть утра и что опоздание на пять минут расценивается, как дезертирство. На этой высокой ноте мы с ними и распрощались. Уже в машине я спросил Лёву, на хера нам эти неандертальцы, не видевшие в глаза удочек, на что он, скривясь, ответил:
- Да, брось ты. Ни куда они не поедут. Они проснутся к обеду и помнить забудут о нашем разговоре.
Мы приехали домой, как нам не было лениво, но загрузили в пикап всю амуницию и полностью приготовились к отъезду. Потом поставили будильник на пять и мертвецки заснули.
По будильнику мы вскочили, как ошпаренные. Всё-таки чувствовался адреналин от предстоящей поездки и радость от ждущих нас за горизонтом приключений. Наскоро сварили кофе себе и в дорогу, накрутили бутеров и сели завтракать. Какого-же было наше удивление, когда в без четверти шесть у калитки замаячили две знакомые с вечера фигуры. Тощий Гарик шёл налегке, а его Раб тащил на себе огромную клетчатую сумку, явно тяжёлую и полную. С такими сумками челноки на заре перестройки ездили в Турцию. Мы раскрыли рты от удивления, при чём профессора от этого зрелища практически парализовало. Делать было не чего, мы разместили их сумку в кузове, закрыли дом и тронулись в путь.
Пока ехали по МКАДу, вновь обращённые ихтиологи ещё нас расспрашивали о том, куда именно мы едем и когда узнали, что ехать нам почти шестьсот километров, приуныли и заснули. Они, видимо, думали, что все описанные вчера Лёвой красоты, ждут их за ближайшим от автосервиса поворотом.
Мы вышли на Новую ригу, Лёва втопил и к двенадцати дня мы уже преодолели 400 км трассы и въезжали в старинный городок Торопец. Там на центральной площади мы заправились, потом бросили наших похмельных туземцев досыпать четвёртый сон и пошли(по традиции)за местным свежим хлебом. Вернувшись, мы охуели. Наш пикап стоял абсолютно пустой и не закрытый. Не говоря уже о том, что его кузов просто нельзя было как-либо закрыть, кроме тента, но и салон был распахнут настежь. Мы огляделись по сторонам и я глубокомысленно изрёк:
- Менты!
- Чего? - не понял меня профессор.
Я пояснил:
- Наших небритых, похмельных туземцев замели менты.
Лёва на глазах почернел лицом. Бравой походкой, полной решительности, он отправился к находящемуся здесь же на площади городскому Отделу Внутренних Дел. Я решил, что буду охранять имущество. Ну, их-этих ментов. Пущай профессор разруливает. Через четверть часа, Лёвка показался на крыльце с майором и двумя сержантами. Я понял, что дела плохи, туземцев с ними не было. "Закрыли!"-пронеслась у меня мысль.
Выяснилось, что ни каких наших туземцев они в глаза не видели и вышли, чтоб помочь нашему профессору их разыскать. Вежливая милиция в этом Торопце. Нашли мы их всё на той же площади, в местном шалмане-пивной. Они уже хорошо размялись, рожи порозовели и настроение было явно праздничное. Правда, когда они увидели нас с нарядом милиции, оно резко у них подпортилось. Гарик заорал на весь шалман:
- ЛОвка! Угналы????
Профессор зло махнул им рукой, чтоб шли на выход, мы поблагодарили "вежливую милицию" и пошли к пикапу. Похмелённые туземцы поняли, что нахуевертили и тихо вползли на заднее сиденье. Ехали молча, было заметно, как у Лёвки ходят желваки на скулах от досады и злости, за происшествие в Торопце.
От Торопца до Пожни ещё был кое-какой асфальт, а дальше дорога на сорок километров представляла собой утрамбованный и выровненный грейдером песчаный тракт. Места были жутко красивые. По обе стороны реликтовый вековой лес и ни каких деревень.
Попрыгав по ухабам тракта, мы добрались до берега озера и до деревни с одноимённым названием "Наговье". Деревенька была вполне себе. До революции здесь была вотчина помещика Куропаткина. Человека прогрессивного и умелого хозяйственника. До сих пор самым заметным зданием в селе была начальная школа, им и построенная ещё в девятнадцатом веке.
Наговье мы проехали без остановки и ещё через несколько километров дорога нас привела в село Шешурино. Село поменьше. Ни тебе почты, ни сельпо, как в Наговье. Наш командор свернул к какому-то дому. Припарковал во дворе пикап и мы все облегчённо десантировались. Лёва тепло поздоровался с вышедшей женщиной, они поговорили немного, что-то обсудили, потом она пошла отмыкать лодочный сарай, а профессор достал приготовленный для неё гостинец из круп и тушенок-сгущенок. Из сарая мы выкатили дюралевую казанку, спустили её на воду и начали таскать и утрамбовывать в неё вещи. Потом накачали наш "Адмирал", приторочили к нему движок, закрыли пикап и отплыли. Маршрут лежал в самый дальний и глухой уголок озера. Озеро было приличного размера, с десятком островов и густо заросшими, лесистыми берегами. Валдай-одно слово. Как потом точно выразился наш профессор - пуп земли.

Продолжение следует...