Припадок спокойствия : На свободу

История эта приключилась в 2*** году. Я тогда батрачил на молодого и успешного предпринимателя. Шатался по фирме с бейджиком консультанта, и мне это нравилось. Шеф был парень умный, трезвомыслящий, прирожденный маркетолог и жлоб. Деньги зарабатывал большие, и пускал их в дело. Дело от этого катастрофически росло. Именно он был тем локомотивом, который вёл фирму к таким феерическим победам, как захват ещё нескольких сотых процента рынка, и получению блеклых грамот на скучных профильных выставках. Именно он придумывал новые виды продукции, воруя их из китайских, немецких, и американских журналов. Именно он с пылом мессии убеждал людей, что золотые горы вон за тем поворотом, надо только потерпеть с зарплатой. Харизма - страшная штука. Я искренне в него верил. Дорасти до владельца фирмы осуществляющей поставки продукции по всей стране, начав с базара, это вам не хухры-мухры. Прирожденный бизнесмен. На него хотелось работать, хотя бы в пику тем, кто делал деньги на связях с бандитами и чинушами. А ещё приятно быть занятым в успешном деле.

Работа у меня была интересная, но нервная. Изгой, гуляющий с блокнотом и ручкой по территории предприятия, болтающий с представителями сложившейся вертикали, и пытающийся извлечь из этих разговоров для предприятия пользу - это был я. В большей или меньшей степени меня ненавидел весь менеджмент среднего звена. Мои идеи приводили к увеличению объемов их работы, при той же зарплате. И хотя многое упрощалось, это не было стимулом, чтобы начать что-то там внедрять. "Умничать - не делать, это любой дурак может, и по-моему он у нас есть", - сказал директор по рознице начальнику отдела логистики, затягиваясь кэмелом в курилке, не заметив моего прихода. Я покраснел. Хотелось заорать, какие они дураки. Я их работу могу делать легко, а попробовали бы они придумать что-то дельное вместо меня. Болваны. Но вместо этого я развернулся, и молча вышел.

Однажды Игорь, так звали шефа, подвозил меня до остановки. Разглядывая усталых, топчущихся по ней людей, сказал:
- Народу кругом шастает много, а нового начальника на производство оборудования, найти нереально.
И вздохнул.
- А в чем проблема? - поинтересовался я.
- Васильевич всё похерил, - снова вздохнул директор.
- Что именно?
- Документооборот, заказы, сроки.
- Ах, это...
Что ж, походило на правду. Все это были абстрактные понятия из мира бизнеса, а Васильевич был творец, в конструкторском смысле этого слова. Ему важно было только изделие. Бывший инженер и предприниматель, а теперь - седой очкарик руководящий пятью рабочими, частенько после работы торопился в стекляшку, сверить картины мира с собутыльниками. В восьмидесятые он фотографировал тучных женщин фотоаппаратом ФЭД, и считал, что благодаря этому у него сформировал особый взгляд на жизнь. Согласно ему, правильная жизнь - это свободная жизнь, то есть это когда под столом всегда стоит недопитая бутылка вина; это длящиеся часами разговоры о геополитике с Николаем, заточенным поддакивать каждому его слову; это намеки секретарше Ире, на искушенность в тантрическом сексе; и конечно же она - свобода перемещений по планете Земля, которой мешали корпоративные правила и дисциплина. Васильевич рассеянно кивал в бухгалтерии, когда ему говорили, что приносить документы вовремя - важно; внимательно выслушивал начальника отдела продаж, объясняющего, что из-за задержки со стендом для птиц, может сорваться заказ на три штуки баксов по другим видам продукции; терпел выговоры от директора, за амбре в начале дня. Кивал, выслушивал, терпел, и клал хуй. Это делало его свободным.

Внезапно меня осенило.
- Игорь, сделай начальником меня.
- Данунах..., - рассмеялся директор.
- Не навсегда. До тех пор, пока я не наведу порядок. Потом вернешь Васильевича. А что, он инженер замечательный, придумал кучу изделий, просто делопроизводство и дисциплина у него хромают. Я отлажу, и будет работать, как надо.

Игорь задумался. В голове его закрутился сложный вычислительный процесс. Он взвешивал меня и Васильевича, проблемы и выгоды, и самое главное, решал должен ли он будет мне платить, если ничего из этой затеи не выйдет. Я же хотел доказать тем придуркам из курилки, что могу руководить лучше их. Васильевич не проблема. Что я, с без пяти минут пенсионером не разберусь?
- Ладно. Рискнем. А справишься?
- Легко.
- Поклянись.
- Год премии не видать.
- Договорились, но помни, вся ответственность на тебе. Если за пару месяцев не наведешь порядок, лишу на год премии, как ты и просил.
Это был ещё один его талант - управленца. Совсем о нем забыл.

Игорь умчался довольный, а я остался на остановке один на один с мыслями. Как сделать так, чтобы завтра, после моего представления в качестве начальника, Васильевич в меня молотком не кинул?

Жизнь пошла своим чередом. Васильевич решил молотком в меня не кидать, коллектив настороженно, но принял, и я стал хоть маленьким, зато начальником. Мы делали стенды, тумбы, и стеллажи, для зоомагазинов, в которых ютились кролики, хомяки, крысы, птицы, и насекомые, ожидая своей порции детей и недальновидных взрослых. Менеджмент среднего звена вдруг увидел во мне своего, и находиться в курилке стало приятно. Не с теми двумя уродами конечно. Васильевич заделался штатным гением. Я поделил работу так: на нем техпроцесс и новые разработки, на мне снабжение, и документооборот. Дело пошло. У него не стало проблем, и конфликтовать нам не доводилось. Он молча выслушивал указания кивая шевелюрой, и всегда выполнял. Я знал, что у меня получится. Спросят потом журналисты шефа, кто вам помог добиться таких впечатляющих успехов в бизнесе, он перечислит пару замов, а потом скажет - "Особенно мне помог наш консультант, Владимир Сергеевич Бойко", и ткнет в меня пальцем. А я посмотрю на унылые лица директора по рознице и начальника по логистике, гордо улыбнусь, и скажу - "Да ладно, че уж". Ну чудесно же.

Вернувшись из командировки в Китай, Игорь пригласил меня к себе, поговорить как мозг с мозгом.
- Послушай, тут такое дело, - он умостил свой зад в мягком директорском кресле, пока я ерзал на дешевом стуле. - Познакомился в самолете с Андреем, директором Одесского зоопарка. Замечательный человек, и это не говоря про его связи. Так вот, ему для зала с рептилиями требуются стенды. Надо съездить, взять заказ.
- Что значит взять?
- Приехать, познакомиться, убедить работать. Только умно. Он не дурак, и понты не прокатят. Если угодим, откроем новый рынок. Нет - потеряем золотое дно. Знаешь сколько у нас в стране зоопарков? Он знает всех их директоров. Вот только кого послать?
- Ясно, кого. Васильевича.
- Как бы да, его парафия, но я знаю его способности под градусом... Если нальют, он там расскажет, что мы космические корабли делаем, и чертеж гад нарисует, и нужное количество титана рассчитает, и скажет, что сроки запуска первого экземпляра согласованы на самом верху. Короче, его классифицируют как придурка, а нас как несерьезных людей, и заказов нам не видать. Поводырь ему нужен, иначе он всё запорет.
- Хочешь чтобы я поехал с ним?
- Хочу.
- Сколько платишь?
- Премия долларов двадцать.
- Маловато.
- Но ты же не ради денег здесь работаешь. Ты же работаешь на будущий авторитет. Вот сделаешь всё чики-пики, и я буду тебя всем расхваливать, как толкового консультанта, который вывел производство на новый уровень.
- А сейчас ты что обо мне говоришь?
- А сейчас я о тебе молчу.
- Договорились.
- Тогда ты за всё отвечаешь. Провалишь заказ - вычту сто баксов из зарплаты.
- Это нечестно. В плюс идет только двадцать!
- Знаешь, что такое мотивация?
Я посмотрел на его ухмыляющееся лицо, и понял, что придется читать литературу по мотивации, чтобы доказать ему, что правильная мотивация, она совсем другая.

Поезд с ритмичным перестуком, покачиваясь из стороны в сторону вёз нас к летнему морю. Оказалось, что в поездке Васильевич имеет свой интерес. У него сын служит в пригороде Одессы, и свидание с ним стало его основным заданием. На всё про всё у нас было два дня, поэтому когда мы шатаясь стояли друг против друга в тамбуре, я сказал:
- Васильевич, сначала дело, потом родня. Мы едем не за свой счет, поэтому затраченные деньги надо отработать. Возьмем заказ, сделаем замеры, и ты свободен. Езжай к сыну, иди к Дюку, снимай шлюх. Но дело - прежде всего. Договорились?
Васильевич неопределенно хрюкнул, и исчез в облаке дыма от сигареты "Прима".

Директор Андрей встретил нас у входа в зоопарк. Лет сорок, джинсы, лицо грустного СЕТТЕРА, уверенность в жестах. И конечно же она, харизма успешного человека. Таким людям доверяешь, едва познакомившись. Он пожал наши руки, поинтересовался как доехали, и познакомил с женой. Невысокая брюнетка стояла рядом. Улыбалась. После короткого разговора отвела нас в небольшой домик на территории зоопарка. В комнате где нам предстояло провести ночь, видно часто останавливались гости. Она была уютной, чистой, с красивыми зелеными обоями, большим шкафом и маленьким холодильником с газированными напитками. Вдоль стен стояли три кровати, со свежим бельем. Над одной висело большое окно.
- Отдыхайте, гуляйте, смотрите на животных, а вечером прошу к нам на ужин, - сказала перед уходом хозяйка.
Где таких находят? Эти женщины умеют делать из солдат - генералов, а из обычных бизнесменов - олигархов. Золото, а не женщины. Когда за ней закрылась дверь, Васильевич радостно потер руки. Мне сразу вспомнились слова Игоря - "Не дай ему нажраться". Это было моей задачей номер два. Первой был заказ. Но не выполнив задачу номер два, можно было попрощаться с задачей номер один. Поэтому я поменял их местами.

За столом, на котором красовались салаты, нарезка, зелень, фрукты, вино, водка и бутерброды с красной икрой, мы были вшестером. Ужин накрыли в бане, которая спряталась в глубине зоопарка, на территории закрытой для посетителей. Стены, потолок и пол её были обиты каким-то неизвестным мне деревом. Оно пахло экзотично и изыскано. Андрей отвел меня перед ужином в сторону, и сказал что будет с нами работать. Вот так просто. Всего пара фраз, и я стал счастлив.
Осталось выполнить задачу номер два. Когда начали рассаживаться, Васильевич попытался усесться подальше, но смог лишь отгородиться женой директора Николаевского зоопарка, приехавшей вместе с мужем к нашему хозяину. Пользуясь тем, что я не могу до него достать ни рукой, ни ногой, он начал быстро накидываться. Нос его покраснел, глаза увлажнились, и он почувствовал себя охотником. Добыче его было около сорока, и она напоминала пирожок с повидлом, который начал усыхать в рутине брака. Васильевичу было за пятьдесят, и его возбудил имеющийся разрыв в возрасте. Он стал галантен, как прапорщик соблазняющий библиотекаршу пачкой сливочного мороженного. Спрашивал жену николаевского директора, что передать, незаметно косясь на грудь четвертого размера; нежно грассировал, чего раньше за ним не наблюдалось, произнося вслух - "Ррриточка"; слащаво улыбался, пытаясь нырнуть глазом в её давно не тревожимую страстями душу, чтобы расписаться там в своей полной мужской неотразимости. Соседка медленно таяла. Идиот. Как можно такое вытворять на глазах мужа и главное, его друга - нашего заказчика? О чем этот дебил думает? Хотелось его треснуть, но как дотянуться, если между нами сидит дама?
Муж просёк начавшуюся интервенцию, и заволновался. Он сидел рядом с Андреем и его женой против нас, и тихо мрачнел под водочку. Васильевич напротив, лучился с каждой выпитой рюмкой. Тосты за знакомство канули, и шли за присутствующих дам. Все закусывали, рассказывали анекдоты, смеялись, и только обиженный муж, пристально наблюдал за действиями врага. Потенциальный клиент, между прочим. Краем глаза я заметил, как Васильевич по-хозяйски положил на колено соседки ладонь. У меня дыхание перехватило. Сейчас точно все испортит. Стало понятно, что надо действовать, иначе краха не избежать.

- Скажите, а в Николаеве, вы где заказываете оборудование? - спросил я потенциального рогоносца, чтобы отвлечь его от сцены морального разложения его жены, и одновременно перевести эрегированный мозг Васильевича в деловой режим работы. Тучный господин с лицом ребенка, ответил, что берут где придется и сильно, как ему кажется, переплачивают. Васильевич застыл с вилкой в руке, на которую был наколот кружок московской колбасы.
- А что сейчас вам из оборудования нужно?
- Вольер для бегемота.
- Это мы легко, - продолжил движение вилки Васильевич, ловко закинув колбаску в рот.
- Вы хотите сказать, что можете сделать вольер?
- Легко, - уверенно кивнул мой товарищ, и развернулся от жены к мужу. - Мы можем не только вольер, но и бассейн со стеклом сотворить, чтобы люди видели - бегемоты умеют отлично плавать. Как акулы в океанариуме.
- Как акулы, - протянул муж, и мечта о океанариуме перекрыла раздражение к сопернику.

Бог ты мой, да от Васильевича может быть польза. Беседа между ними стала набирать обороты. Я не мог нарадоваться. Они совсем забыли про жену, которая сидела подперев голову кулаком, и ненавидела весь род мужской. Я хотел отвлечь её от поведения её незадачливого ухажера, и поинтересовался, не подлить ли ей вина, но в ответ получил лишь надутые губы, и презрительный взгляд.

Однако скоро Васильевича понесло. В своих ближайших планах он уже шел к реконструкции Николаевский зоопарка в целом. Я понял, что начинает сбываться тот мрачный прогноз, который предвидел Игорь. Бывший инженер рисовал на салфетках чертежи, и протягивал их николаевскому директору. Тот кивал или мотал головой, после чего они снова брались за рюмки, и опрокинув, приступали к новому раунду переговоров. Речь обоих скоро стала спотыкаться и заменяться жестами. Николаевский кивал со всё бОльшим трудом, а Васильевич всё небрежнее рисовал, захватывая под рисунки часть стола. Я посмотрел на нашего хозяина и понял, что скоро он придет к единственному выводу, я останусь без премии на год, а мои враги будут хохотать на всю курилку. Поэтому я сказал:
- Мы выйдем покурить.
И быстро выволок алкаша на свежий воздух.

- Что ты делаешь, гад, а? Хочешь всё испортить? Какой вольер, какой бегемот? Где ты будешь ограду для стада буйволов делать?
- На пастбище.
- Васильевич, что ты городишь? Если не заткнешься, тебе лучше на работу не возвращаться. Ты это понимаешь?
Васильевич спокойно достал сигареты, неторопливо прикурил, затянулся щуря стеклянные глазки, и сказал:
- Зря ты не веришь в мой потенциал.
Затем спустился по ступенькам с веранды, и обиженно шатаясь исчез в темноте ночи. У меня словно камень с души упал. Утром проспится, сделает замеры, и мы поедем домой, счастливые и отдохнувшие. Пусть так и будет. Аминь.

Я вернулся к столу, извинился за ушедшего товарища, досидел до конца, поблагодарил хозяев и отправился искать гостевой домик. Петляя среди вольеров, видел следящие за мной глаза. Хорошо что мы не в джунглях. Если поразмыслить, не будь культуры, мы бы мало чем отличались от обезьян, а так знаем, как себя вести. Когда я нашел домик, Васильевич уже храпел.

Проснулся я от журчания. Протер глаза, и в облаке лунного света, увидел Васильевича. Он стоял над пустующей кроватью, опирался рукой о стену, и пускал перед собой тугую струю.
- Василич, ты охренел?!!
Он молчал. Я знал эту его повадку, каждый раз когда на него кричали, он продолжал делать по-своему, даже с ещё большим нажимом. Это знали в бухгалтерии, в отделе продаж, знал директор, знал я. Ничего необычного, если не принимать во внимание антураж.
- Постирают, - сказал наконец Васильевич, стряхнул и шатаясь побрел к своей койке. После свалился в неё, и захрапел.
Я оцепенев от ужаса понял, что заказа не видать. И премии не видать, и зарплаты, а возможно и работы и репутации. Но сильнее всего укрывал стыд. Нас приняли, ночлег дали, ужин устроили, улыбки, перспективы, и на тебе. Как обухом по голове. Постирают. Ну не сука?

Когда я проснулся, Васильевича уже не было. В окно веселясь заглядывали солнечные лучи. На холодильнике лежала записка - "Замеры сделал. Уехал к сыну. Встретимся в поезде". Я сел на кровать и почесал башку. Что говорить хозяевам? Что говорить Игорю? Что вообще можно сказать в сложившихся обстоятельствах, и кому?
Минут через пять включился мозг. Я метнулся к холодильнику, и достал из него полуторалитровую бутылку кока-колы. Подошел к обоссанной бывшим инженером кровати. От неё ещё несло мочой. За ночь запах не выветрился. Посередине одеяла лежало пятно. Я открыл бутылку, и облил это место. Запах уменьшился. Я положил бутылку на подоконник так, чтобы казалось, будто она упала от ворвавшегося в комнату ветра, и пролилась в кровать. Собрал вещи, и решил смываться, пока меня не застали на месте преступления. Топая по тропинке, я наткнулся на Андрея. Он шел навстречу, и приветливо улыбался. На ловца как говорится, и поезд несется.
- Уезжаете?
- Иду в город, по делам, а Васильевич ещё заглянет.
Стыдно то как. Хороший такой человек, а мы ему нагадили. Васильевич конечно не вернется, но чем позже зайдут в комнату - тем лучше. Может к моменту, когда станет понятно, что он не придет, следы недержания полностью растворит кока-кола?
Игорь жмет мне руку:
- Счастливого пути, и привет Игорю.
- Спасибо, а вы жене.
Я хватаю ноги в руки и бегу из зоопарка, гулять до отправления поезда по гостеприимной и ленивой Одессе. Интересно, что сейчас делает этот ссыкун в очках?

Назад мы ехали в разных вагонах. У меня не было желания ни разговаривать с Васильевичем, ни бить ему морду. Он меня тоже избегал. Так и добрались до родного города.

Когда пересеклись на следующий день в курилке, я стараясь не повышать голос спросил:
- Извиниться не хочешь?
- Перед кем? - спросил Васильевич.
- Ну раз перед Игорем не желаешь, а перед Андреем не получится, то передо мной.
- За что?
- За то, что поставил в неудобное положение. Мне пришлось делать так, чтобы гостеприимные и интеллигентные люди не догадались, о твоем хобби ссать в пустые кровати.
- Нет.
- Что нет?
- Не хочу.
- Почему?
- Потому что ты дурак, а я свободный человек. Я делаю что хочу, а ты - что скажут навязанные обществом нормы. У них бабла по горло, им потратиться на стирку - раз плюнуть и забыть, а мне ищи среди ночи в сиську пьяным где у них туалет. К тому же думаю, что та комната, и не такое видала.
Я развернулся и вышел. А что ещё оставалось?

Через час меня вызвал Игорь.
- Васильевич написал заявление?
- Правда?
- Что у вас произошло?
- Скажем так, ссать он хотел на свои функциональные обязанности.
- Подробности меня не интересуют. Кто будет вместо него?
- Не знаю. Кто-нибудь найдется.
Игорь задумался.
- Я решил. Ты будешь вместо него, пока не найдем другого конструктора.
- Но я не обучен.
- Это твои проблемы.
Теперь задумался я.
- А зарплату на сколько повысишь?
- Чего ради?
- У меня же работы добавится.
- Но это же ты, не можешь сработаться с людьми, - сказал Игорь и ухмыльнулся.

Я вышел из кабинета, и подошел к окну в коридоре. Снаружи светило солнце, пели птицы, дрожали листья от налетевшего ветра. Захотелось туда, где свежо и красиво, где нет затхлого запаха человеческих поведения. На свободу.