bjakinist. : Полузабытые герои будущего

(Луцык П., Саморядов А. Дикое поле: киноповести. — Екатеринбург: Гонзо, 2011. — 896 с.)

Неблагодарное это дело — писать сценарии. Помнят актеров, ну режиссера, ну оператора. А сценарист — почти как уборщица: с ней здороваются лишь люди воспитанные.

ТомИна в 900 страниц, изданный Гонзо, — большой подарок тем, кто не только здоровается с уборщицами и сценаристами, но и ценит настоящую прозу. Да, это именно проза, динамичная, «зрелищная» и крайне своеобразная. Режиссеры и соавторы «со стороны» имеют все шансы не столько улучшить, сколько ухудшить ее.

Так, в основе известного в свое время фильма «Лимита» — сценарий Петра Луцыка и Алексея Саморядова «Кто-то там внутри». Правда, к сценарию приложил руку Ираклий Квирикадзе. Но «не трогайте бабочку руками, иначе она околеет!» (Р. Зеленая). Фильм с его чрезмерной для Луцыка и Саморядова социальной определенностью заземлился, увяз в ранних 90-х. Вряд ли он будет воспринят как нечто и про наше «сегодня». Да и само слово молодым неведомо — и кстати, его нет в сценарии Луцыка и Саморядова. А вот первоначальный их вариант совершенно современен!

Итак, «Кто-то там внутри». Молодой высокооплачиваемый хакер случайно спознался с рыжей дворовой девчонкой. И вот он ищет, ищет ее опять. Находит — но она хочет лишь водки, а ее дружок горбатенький гитарист просит оставить девушку им, дворовым пьянчужкам лузерам: «Она у нас одна, не обижай нас!». И герой отступает. И сидит потом у старой кирпичной стены, качает головой — смеется и плачет. Над собственным самообманом, который был так сладок, так влек…

Для Луцыка и Саморядова важны лирический запал, открытый финал, эта недосказанность, этот воздух между буквами и немножко надземность происходящего, а не угрюмая социальная конкретика ранних 90-х. Режиссер фильма Д. Евстигнеев признался: «…позже я понял, что природа их творчества была совершенно особенной — они всегда создавали что-то очень цельное и потом уже не могли эту цельность деформировать… Рукой их явно водила какая-то высшая сила».

Написанные в течение нескольких лет тексты Петра Луцыка (1960 — 2000) и Алексея Саморядова (1962 — 1994) имеют сквозные темы, сквозных героев.

Вот Сергей, вполне человек успешный (сценарий «Утро XXI века»), — он тоже ищет случайную знакомую. И находит ее. И она оказывается… «девушкой-индейцем», способным особым воем призвать к себе всех собак города. Она с природой на «ты», и вообще, скорее, это товарищ и друг, а не возлюбленная.

Очень мужской, «казацкий» мир творили Саморядов и Луцык, неслучайно оба автора из казачьих краев: Луцык по рождению киевлянин, Саморядов — из Оренбурга.

В атмосфере мужского братства пребывают мужики из «Окраины», отстаивающие свою землю и поджигающие в конце концов столицу, фундаментом которой оказывается нефтяное озеро. В «Детях чугунных богов» дика и лукава сила героя Игната со товарищи: сквозь вечное похмелье и вечную же метель эти работяги-литейщики пробиваются к своей правде, борясь в степи с «башкирцами». Завершается сценарий боем русского парня Игната, уже истратившего силу, с «чужаком»-соседом Бекбулаткой. Исход битвы не ясен, финал открыт — и исторически тоже, унося нас к истокам контакта-конфликта в седое средневековье, но и в грядущее.

Вы, наверно, заметили, как много даже в пересказах здесь от «Тараса Бульбы», от «Капитанской дочки», от «Донских рассказов», от прозы Артема Веселого? И непременно всплывут в памяти слова про Россию, которая есть метельная степь и по ней бродит лихой человек с топором. Авторы упиваются силой своих героев, которых можно назвать ярыми, но уж никак не добрыми. Чего стоит сцена в «Окраине», где мужики пытают продавшего их землю ловкача, сажая на раскаленную печь его детишек? Правда, дают им в руки по игрушке, чтобы не сразу запищали, не испугались до времени… Герои Луцыка и Саморядова равно способны на разбой, подвиг и жертву. Своя и чужая жизнь им — копейка. Здесь вчерашние враги становятся вдруг соратниками и чуть ли не побратимами, а душегубство бывает и просто случайностью: под руку, вишь, попал.

И, конечно, к «чернухе» 90-х эта проза не имеет никакого отношения, поскольку «чернуха» была (в лучшем случае) результатом великого разочарования в нашем «вчера-сегодня-завтра», в худшем же — откровенным заказом, призванным демонтировать «советский миф». Так вот, Луцык и Саморядов подхватили из воздуха то, что многие тогда не заметили: сквозняки бунта, от которого в 90-е как-то убереглись. Собственно, верхушечный переворот 1991 — 93 гг. в пользу элиты и не подразумевал этих опасных сквозняков. Саморядов с Луцыком их домыслили и достроили. Люди с «окраины», они, хоть и лично успешные, прозорливо увидели: для «лузеров» ветер перемен принесет одни несчастья, но и «окраина» жизни может восстать. Правда, современного материала им явно не хватало, почему хронотоп во многих их вещах раскатан аж на весь 20 век. В тех же «Детях чугунных богов» признаки 50-х гг. перемежаются с аллюзиями из Пушкина. И выстреливают в наше завтра: в национальные конфликты, к несчастью, тлеющие и вспыхивающие то там, то сям, как пожар на торфянике.

То же в «Окраине»: реалии 90-х (мухляж с развалом колхозов и продажей нефтеносной земли в нужные руки) как-то органично обрастает деталями гражданской войны 1918 — 22 гг.

Луцык и Саморядов «танцуют» от нашего искусства 20 — начала 30-х гг., поэтичного, экспрессивного, пафосного, гротескного. Аллюзии с кинематографом Б. Барнета, с той же его «Окраиной» и с «У самого синего моря» очевидны. И с нашим серьезным кино «оттепельного времени» — тоже.

Лучший сценарий соавторов — «Дикое поле», выведенный на экран в 2008 г. М. Калатозишвили. Юный врач приезжает в степной дикий край, получает признание жителей. Но является идиот (в медицинском смысле) и почти убивает его. Убивает ПОЧТИ — финал и фильма и сценария снова открыт. Как окно в будущее — неизвестное, непредсказуемое, но, возможно, угаданное П. Луцыком и А. Саморядовым с ужасной точностью… А кстати, светлого человека, мессию добра губит (или почти губит) человек тоже с окраины жизни. Мир слишком разнообразен и несовершенен, чтобы добро в нем однозначно одерживало победу.

Итожу. Оценка Дм. Быкова, что «кинопроза Луцыка и Саморядова «убрала», оттеснила бы многое из того, что мы читали в 90-х да еще нахваливали» — не совсем точна. Потому что она замыкает их прозу в 90-х, в эпохе, совершенно другой по духу. С творениями О. Павлова или В. Сорокина кинопроза Луцыка и Саморядова имеет мало общего потому хотя бы, что в ней нет никакой вымученности, усталости, нарочитости, никакой «игры в…» Нет неверия в будущее этой страны — сплошной бескрайней «окраины». Она, эта проза, слишком, не по времени, молода и пассионарна — возможно, пассионарна силой ушедших уже поколений, запоздало…

Она как единый вдох.

Или вздох?..

6.04.2015